— Ну да. А после, когда Генсек начал чистку в Грузии и Средней Азии, стали говорить, что «какой же он Романов? Рюрикович! Грозный!». — со смехом дополнил Пахотин.
— Было. Ну и что? У Брежнева возраст, да и здоровье, говорят, пошаливало.
— Нормально так шалило, что до девяносто седьмого дожил. 91 год, шутка ли. Мог ещё руководить и руководить. Сколько ему в 1977 было-то? Семьдесят один год. — сосчитал возраст Генсека Павел.
— Тоже немало. Если бы остался — ничего не изменилось. — пожал плечами Андрей, — Поруководил бы ещё лет пять и спокойно ушёл на пенсию. Так же пришли бы Романов с Машеровым, и разделили должности. Где там попаданец?
— А если бы здоровья не хватило? Допустим, Брежнева отравили…
— Ага, Калигула с семейкой Борджиа тайно проникли в Политбюро. Тогда это попаданцы из прошлого, мы же говорим про будущее! — со смехом предположил Андрей.
— Я не знаю. Может обезболивающие вредные давали или ещё что…
— Ну да, медали с орденами. Парочку звёзд героя Советского Союза и орден Победы на юбилей. — с сарказмом предположил Королёв.
— Это ты брось! Что он, бутылка коньяка, звездами увешиваться. А про орден Победы лучше вообще не шути. Это тебе не значок и не цацка юбилейная. — оборвал друга Павел.
— Ну я не знаю, что ещё предположить. Дочь драгоценности гребла, как не в себя, например. — задумчиво предложил Андрей.
— Ну да, на пару с женой министра МВД и певицей Зыкиной. Ты не анекдоты придумывай, а что-то дельное предлагай. — надулся Павел.
— Так я и предлагаю. Шутки шутками, а поступи кто-нибудь так, народ бы не понял. Вон как ты за орден вступился.
— Просто ты уже через край хватил. Что-то мы отвлеклись. Давай для ясности ума ещё по пять капель… — Пахотин предложил мировую.
Друзья повторили знакомую процедуру наполнения тары, вновь тихонько брякнули стаканы. Закусив бутербродом с сыром, Павел продолжил тему:
— Андрюх, что-то мы отвлеклись. Не помнишь, почему мы про ордена заикнулись?
— С твоих слов получается такая свистопляска: Брежнев болеет, его травят, и Генсек теряет связь с реальностью. «Отравители» сознательно обвешивают его наградами, чтобы позлить народ. Если вспомнить, что Романов начал с того, что показательно «зачистил» несколько республик, то картина становится всё менее и менее благополучной. Я же помню, какие хищения вскрылись. Народ вспомнил было про тридцать седьмой, а когда вскрылись подробности — сразу затих. И ликвидацию национальных республик принял спокойно. Если бы этого не произошло, в экономике появляется дыра. Плюс, появляется возможность раскрутить национальный вопрос. И тут приходит Хрушёв номер два… — Цезарь серьёзно задумался.
— Ну и что? Подумаешь, ещё один «кукурузник». — не понял друга Пахотин.
— Смотри: приходит молодой руководитель, свободно общающийся с народом, с подвешенным языком, но ни бельмеса не понимающий. Эдакая кукла, в чужих руках. Что он сделает? Начнёт петь с чужого голоса. А если это враги?
— Послушай, Андрей, какие враги? Откуда они взялись в ЦэКа?
— Паш, вот смотри: директор завода или секретарь обкома. Всю жизнь пахали, достигла определённых высот. А дальше что? Пенсия? Пусть и персональная, но маловато будет. Госдачу заберут, — Королёв начал загибать пальцы, — Служебную машину тоже, отовариваться придётся в обычных магазинах, стоя в очереди с рядовыми покупателями, прибыль от предприятия идёт в бюджет, а ему — крохи, в виде зарплаты, да ещё и по наследству ничего не передашь Всё государственное.
— Реставрация капитализма! — охнув догадался Пахотин.
— Она самая. Конечно, может я и утрирую, но такая вероятность есть. Остаётся вопрос: где найти попаданца?
— Рядом с Брежневым. — уверенно ответил Павел, — Это не обязательно человек. Может Романову или Машерову перенеслось чьё-то сознание…
— Не пойдёт, — махнул рукой Андрей, — Они люди публичные, чужое сознание изменило бы многое, окружение бы заметило. Должен быть кто-то иной, незаметный.
— Музыкант. — ввернул свою версию Пахотин, — Помнишь, как раз в это время наша эстрада сделала качественный скачок. Наши песни гремели по всему миру, советские песни — на верхних строчках опросов, а имена — гремели.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты про «Красные звёзды» с этим… Как его… — защёлкал пальцами Королёв.
— Витя Селезнёв. — подсказал друг.
— Ага, он. Да ну, не может быть. Обычный музыкант. Да, талантлив, языки знает, идеи выдаёт одну за другой. Но, появился позднее. К моменту взлёта группы Леонид Ильич уже был на пенсии. Так что, не пойдёт. — припечатал Цезарь.
— Говорили, что он внебрачный сын Романова… — робко предположил Пахотин.
— А я — наследник Гая Юлия Цезаря! — победно вскинув голову вверх, важно надув щёки, сунув руку между пуговиц рубашки и горделиво поставив на стул правую ногу ответил Королёв.
— Да будет тебе. — фыркнул от смеха Павел, — Может спортсмен? Вспомни, как наша сборная по футболу вынесла всех.
— Паша, да не то это всё, музыканты, спортсмены, художники… Если и есть попаданец, то он должен быть: а) в руководстве страны или, как минимум — республики и б) поведением отличаться от других. Но, скорее всего, всё это фантазии. Всё, баста, пошли спать. А то договоримся ещё, что и Мехлис с товарищем… Цезарь показал пальцем в потолок, — Тоже гости из будущего. А что, Лев Захарович вполне соответствует. Помнишь, что о нём у нас писали?
— Помню. — затыкая пробку в бутылку и убирая остатки коньяка в портфель, зевая ответил Паша, — Не, они местные. Сам говоришь, в случае чего — окружение сразу бы заметило.
— Ох и фантазёр ты Пашка. — залезая под одеяло пробормотал Цезарь, — Наворотил тут такого, что и не разберёшь. Ещё скажи, что товарищ Пётр Миронович погиб.
— Угу. В автомобильной аварии. В самосвал врезался и его брёвнами завалило. — ответил Павел.
— Ага, картошкой… Спи уже…
***
Стрелки часов давно перешагнули за полночь. Ночь укутала Москву плотным одеялом. Готовясь к новому дню, москвичи и гости столицы сладко спали. Лёгкий снежок, встретивший гостей из будущего, превратился в снегопад и давно засыпал следы от автоколонны.
Тихо сопела Рая Горбачёва. Ещё в самолёте она получила втык от Сергачёвой. Увидев майку с американским флагом, Нина Сергеевна разозлилась и потребовала немедленно снять «тряпку». Надеясь отвязаться, Горбачёва еле уговорила строгую начальницу подождать хотя бы до прилёта в Москву, дескать в гостинице она и переоденется. Но, по приезду, Нина Сергеевна добилась поселения в одну с Раисой комнату и дождавшись, когда соседка сбросит майку, схватила «вражеский» предмет и демонстративно вытерла о него обувь. Слёзы брызнули из прекрасных глаз Раи. Больше в этот вечер они не разговаривали. Горбачёва — дулась, ей было искренне жаль испорченную фирму́, а Сергачёва обложилась книгами и что-то строчила в пухлую тетрадь, время от времени задумываясь, устремляя взгляд вдаль и покусывая кончик шариковой ручки.
Через часок дамы разошлись по своим кроватям.
Рае снился сон, в котором она покоряла Америку. В свете софитов Раечка стояла на сцене. Роскошное, с длинным подолом и расшитое золотом платье, подчёркивало её волшебную фигуру. Высокую, вычурную причёску украшала сияющая бриллиантами корона. Публика рукоплескала и неистовствовала, цветы летели к её ногам. Молодой красавец Президент США лично вынес букет и подарив цветы всенародной любимице, встал на колено и поцеловал её руку. Что? Президент США не молод и передвигается с трудом? Знаете, что? Не надо вмешиваться в чужой сон!
На соседней койке сладко спала Нина Сергеевна. Сергачёвой снилась красивая одежда, которую вдруг и сразу стала выпускать советская промышленность. Вот прямо на следующий день и начала. Нина заворочалась и тяжело вздохнула. Ей приснилось, что сам товарищ Сталин предложил ей пост Наркома лёгкой промышленности. Как раз в этот момент, Сергачёва лихорадочно придумывала, как бы её отказаться от столь тяжёлой ноши.
В комнате спорщиков витало лёгкое амбре коньячного перегара. Друзья и во сне продолжали начатый спор. Им снились толпы попаданцев, разбежавшиеся по всем странам, временам и эпохам и спасающие всё и всех подряд: Римскую Империю, Русь от нашествия, Россию от революции, Америку от Колумба, и даже Советский Союз! Пахотину приснилось, как Брежнев борется с Романовым. Вот Леонид Ильич сделал ловкий бросок и взял Григория Васильевича на болевой. Судья, незнакомый генерал КГБ с какой-то простой фамилией, дождался когда соперник стукнет несколько раз ладонью по ковру, присудил победу Генеральному секретарю. Пошевелив густыми бровями, Леонид Ильич со словами «То-то же! Я здесь власть!», встал с поверженного секретаря Ленинградского обкома, подошёл к столу и прикрепил на свой пиджак значок «Мастер спорта СССР». Пахотин повернулся на другой бок и сон закончился.
