Как слабеющая волна, страх Богини отошел, замененный на ее собственные мысли о сочувствии ее маленьким снам, которые ей снились, потерянные и одинокие. Внезапное переключение от страха к сочувствию было поразительным, и как только я поняла это, ее сострадание отошло, сменившись удивленными мыслями о том, что что-то могло существовать вне ее, что непригодная масса нашла способ поддерживать независимость мысли.
Внезапно я поняла, что привлекала те ее части, которые резонировали с моим нынешним настроением. Мысль использовать это для собственной выгоды прошла через меня, и я вздрогнула, когда Богиня коварно подумала исполнить желание обманщика: покрыть меня воображаемым жидким цементом. Шатаясь, я чувствовала себя пойманной в кошмарные американские горки, не в состоянии выбраться. Это было, как пытаться идти через болото, где земля постоянно движется.
Вот! внезапно подумала Богиня, и когда ее глаза отвернулись от меня, я вцепилась в сознание под всем этим. Мои мысли!
Но восторг Богини слишком быстро превратился в смятение. Они не слышат меня, поднялась тысяча плачей. Они не слышат меня!
Пытаясь думать сквозь ее шум, я наскребла истончившиеся остатки решимости Богини. Она думала не в трех измерениях, а в четырех. Мне нужно иметь массу, сказала я, пытаясь внушить ей, что ее блуждающие мысли не могли ее слышать, потому что были не в пространстве, а в массе. Нам нужно покинуть линию, выйти туда, где они.
Линия, линия, сокрушалась она. Здесь нет линии, здесь только…
Я сместила мою ауру и покинула линию, молясь, чтобы мы не оказались под землей. Богиня чувствовалась ускользающей от меня, я вздрогнула, когда маленькие когти мыслей врылись в мое сознание. С рывком, который пронзил меня, я почувствовала ее распространение от того где я была, регулирующее то, что я не могла, и также легко, как дыхание, почувствовала как становлюсь твердой. Вроде как. Она все еще была со мной, в пространстве внутри меня.
Удивление, восторг и понимание наполнили ее, выплескиваясь внутрь меня. Здесь есть линия, подумала Богиня, ее уверенность росла, пока она видела, понимала и принимала. А потом она начала с этим играть, перемещая мою ауру то туда, то сюда, пробуя, на что это похоже, переходить от массы в мысль, и обратно в массу.
Хватит! крикнула я. Сердце стучало, а легкие требовали воздуха, я постепенно вернулась к реальности, Богиня твердо внедрилась в меня, когда я упала на одно колено. Мои руки крепко сжали толстый желтый ворсистый ковер. Это было самое лучшее из того, что я когда-либо чувствовала, даже если это циновки, и я воспользовалась моментом, чтобы просто дышать. Я поймала тигра за хвост, и не знала, смогу ли пережить множество чужих мыслей мечущихся во мне.
Не так много! умоляла ее я. Меньше мыслей. Я не могу… вынести всю тебя… сразу.
Меня встретил отказ, и я уставилась на ковер, требуя, чтобы она на него посмотрела, поглощая тонкости его хаоса и тем, как они воздействуют на массу вокруг пространства цветом и текстурой.
Большая ее часть, наконец, это сделала, найдя в этом удовольствие, и я смогла дышать. Моя связь с лей-линией была нерушимой, и она лилась через меня с ревом и огнем. Я могла услышать звук щелканья по клавиатуре и низкий приглушенный голос. Я уставилась на свой носок, и Богиня подумала, что это поразительно — использовать что-то твердое, чтобы покрыть живую массу. Я в массе, которая разумна, подумала она. Невозможно. Только энергия может быть разумной.
— О Боже! — воскликнул кто-то, и щелканье по клавиатуре остановилось.
Я хотела посмотреть вверх, но боялась пошевелиться, я покачала большим пальцем на ноге.
— Э, Айер? — сказал мужской голос, и я сжалась.
— Что за черт? — сказал Айер, и я боролось за контроль, отодвигая Богиню на задний план, где она сосредоточилась на моих легких и частицах сущности, которые мне были нужны, чтобы удержаться от смерти и разрушения моих мыслей, рожденных из собранной массы. После двух трупов в моей передней гостиной, я подумала, что это может быть важно.
Жизнь, смерть, такой маленький переход, и такая большая разница. И это зависит от… этого маленького кусочка массы? подумала она, только сейчас понимая, почему ее предыдущие сосуды не могли ее удержать.
— Да, — прошептала я и была рада тому, что обладала достаточным контролем, чтобы снова говорить, когда я медленно вытягивала контроль над моим телом обратно к себе.
— Аураскоп ничего не зафиксировал, Айер. Она просто… появилась.
— Этот хитрый эльф прошел мимо, — сказал он, и я подняла голову, мое внимание пронеслось по двум рядам электронного оборудования, за которым работали мужчины и женщины в военной форме, прежде чем обратиться к темному окну. Я была в большой гостиной с высокими потолками, с окнами на всю стену, смотрящими на Низины, реку Огайо и Цинциннати за ней. Земля разлилась передо мной, потрясающе прекрасная с огнями и пожарами живых. Пятьдесят лет назад это была желанная недвижимость. Но сейчас уже не так: в дебрях и слишком далеко от города.
Богиня остановилась на этом, опираясь на мое понимание, когда я восполняла пробелы того, что она видела. А она видела ворсистый ковер, пустую гостиную, стену первоклассной электроники, которая не сочеталась с атмосферой 70-х в пустой гостиной, и место для камина. И, конечно, Свободных Вампиров, играющих в армию.
Новое понимание разлилось в Богине, когда я взяла контроль на себя и поднялась, думая о равновесии и массе и ощущении тяжести… невидимом присутствии, порожденного массой. Сердце застучало, я стояла перед ними, мой страх отключился злостью, когда Богиня собрала свою ярость потерянных мыслей.
— Я в это не верю, — сказал Айер и кивнул двум мужчинам по краям. — Возьмите ее.
Я осталась по-прежнему стоять, когда они потянулись к оружию и создали неудобный полукруг вокруг меня. Мне действительно было все равно. Как они могут удержать меня? подумала я, Богиня согласилась.
— Ты можешь захотеть переосмыслить это, — сказала я, и Айер удивленно. Его глаза были так похожи на глаза Кистена, что это причиняло боль.
— Сэр, она не мертвая, — сказал напуганный человек в гимнастерке, перекрикивая шум, когда он проверил индикатор Айера. — Она покрыта ими, — прошептал он, глаза становились черными. — Что вы хотите сделать?
Айер посмотрел вниз, затем обратно на меня.
— Лэндон сказал, что Богиня не может вселяться в живых, только в мертвых. Сделай еще одно измерение. Это невозможно.
— Нет, просто действительно неудобно, — сказала я, прищурено глядя на потолок. — Она сосредоточена на фотонах света прямо сейчас, но я предлагаю, чтобы ты отдал ей мистиков, которых вы захватили.
— Она? — Айер махнул мужчинами, чтобы те расступились. Неохотно они сделали это. — Боже Мой, ты не сошла с ума. Она находится там? В тебе?
Его жадность привлекла внимание Богини, и вместе мы сосредоточились на нем, сравнивая электричество в проводах в стенах с электричеством в его мозге, целиком суетящемся в хаотическом совершенстве.
— Единственный, который украл мои мысли, — сказала я, но это была Богиня, говорящая через меня. — Отдай их. — Моя рука двинулась вперед, Богиня просеивала мои мысли и искала соответствующий жест.
Шок пересек его лицо, и он грациозно попятился. Мы вдохнули запах испуганного вампира, смакуя его, как он заставил нашу кожу искриться как пространство между массой.
— Да, она говорит, — сказала я, жалея, что я не могла вынудить ее убрать мою руку, но я выбирала свои сражения и была рада, что у меня был контроль над ртом. — Продолжай. Объясни ей, почему ты крадешь ее мысли. Мне и самой это любопытно.
Внезапно я двинулась, борясь за контроль.
— Я не мечтала тебя, — сказала Богиня через меня, мой акцент не изменился, но теперь ее гнев окрасил его. — Ты поэтому единственный. И хрупкий.
Оружие поднималось, и страх заставил меня застыть.
Остановись! потребовала я. Я тоже хрупкая! И она остановилась, хотя я не знала почему. Возможно, мой страх собрал всю ее вместе к одному месту и сделал опасность более реальной.
— Единственный? — Айер посмотрел на другой замер у женщины с белым лицом и оружием на бедре. Богиня попробовала мой страх, взвесила его против своего собственного, и отклонила его как несущественный. Как может, маленькая часть массы, созданная от мертвого объекта, закончить твое существование? спросила она, но сомнение просочилось в ее уверенность, когда она порылась поглубже и нашла ответ.
— Единственный, — отозвалась я эхом, отвечая Айеру. — Не часть ее. — Но негодование Богини росло. — Э, я предлагаю, чтобы ты позволил им уйти! — сказала я, получая каплю контроля, когда сделала еще один нежелательный шаг к нему. — Пожалуйста!
— Айер! — прокричал кто-то, когда я попыталась остаться неподвижной, и мне это не удалось. — Что ты хочешь, чтобы мы сделали?