– Нет в тебе страсти, Лука, – тоскливо вздохнул Вениамин. – И потенциала в тебе маловато, иначе не сбежала бы твоя подружка из интерфонной будки.
– Хотел бы я тебе ответить, – запрокинув голову, Голослов посмотрел на небо, на плывущие по нему облака, на птиц, перелетающих с крыши на крышу. – Да шо толку, ежели ты скучен и меркантилен?
Вениамин усмехнулся и еще раз похлопал Луку по плечу.
– Делом займись, дурилка. А то корчишь из себя невесть что, а годы уходят.
Сказал и, ни на кого не глядя, зашагал по направлению к кабаку.
ИскИн сочувственно улыбнулся Голослову.
– А! – безнадежно махнул рукой виршеплет и поплелся на свое обычное место.
Вениамин распахнул дверь кабака и сделал шаг в сторону, пропуская Фредриксона вперед.
С прошлого раза здесь ничего не изменилось. За стойкой, уныло подперев рукой голову, стоял списанный ИскИн восьмого поколения. За дальним столиком сидели двое выпивох, один из которых что-то старательно втолковывал своему приятелю, который сладко спал, положив голову на стол. На месте был и Жан-Мари Канищефф, одетый в неизменный комбинезон, расцвеченный масляными пятнами, вытертый на коленях и локтях и в нескольких местах прожженный. Чистильщик стоял возле музыкального автомата, такого же старого, как ИскИн за стойкой, и увлеченно барабанил по клавишам, в ответ на что автомат выдавал странные звуки, отдаленно напоминавшие вдохновенное пение агента Обвалова на крыше сумасшедшего дома.
Увидев знакомых, Жан-Мари заулыбался. Ударив напоследок музыкальный автомат ногой, Канищефф бодро зашагал к столику, за которым сидел до того, как возжелал приобщиться к прекрасному.
– Пятьсот песен и нечего слушать! – с праведным негодованием сообщил он Фредриксону с Вениамином, после чего сделал приглашающий жест рукой. – Седайте, бади, нынче Жан-Мари угощает!
– По какому случаю? – поинтересовался Вениамин, присаживаясь на стул.
Опершись руками о край стола, Канищефф наклонился вперед и свистящим полушепотом произнес:
– Табачок ваш загнал, сыберы!
– Удачно? – спросил Фредриксон.
– Более чем, – Жан-Мари многозначительно помахал зажатой меж пальцев кредитной карточкой. – Шо пить будете?
– Я, пожалуй, воздержусь, – отказался от предложения Вениамин, вспомнив вкус пива, которое он попробовал в «Бивисе и Батхеде» в прошлый раз.
– А я и подавно, – подержал напарника ИскИн.
– Не по-людски это, Ральфович, – недовольно прищурил здоровый глаз Жан-Мари. – Раз угощают – треба выпить.
– Давай-ка лучше поговорим, Жан-Мари, – Вениамин легонько похлопал ладонью по столу, приглашая чистильщика присесть. – Бизнес у нас к тебе.
– А, ну тады конечно, – Канищефф сел на стул и приготовился слушать.
Ясный перец, ежели Вениамин завел разговор о деле, знать, гроши снова в карман потекут. Да и спиртяшка, которую наливал ему Фредриксон, пришлась чистильщику по вкусу – все ж таки благородный напиток, а не та дрянь, что в кабаке подают.
Фредриксон время от времени осторожно поглядывал через плечо на замершего за стойкой ИскИна. Для него увидеть ИскИна восьмого поколения было все равно, что для человека встретиться с питекантропом.
Готовясь к серьезному разговору, Вениамин откинулся на спинку стула, вытянул ноги и сложил руки на животе.
– Говорят, Жан-Мари, – степенно начал он, – что Юксаре перед тем, как его на Мусорный остров отправили, подарочек тебе сделал.
– Хай ну? – изумленно вскинул брови Канищефф. – И хто ж такое гуторит?
Резко подавшись вперед, Вениамин навалился грудью на стол.
– Скажешь, нет?
– Найн, – уверенно тряхнул головой Канищефф.
Фредриксон с Вениамином быстро переглянулись. Дело принимало дурной оборот. Выходило, что либо Юксаре их обманул, либо Канищефф не желал сознаваться. Но Юксаре не мог знать о ежике, которого подарил агентам Жан-Мари. Если, конечно, ему не рассказал об этом Сидор. Тогда что же получается? Кто кого дурачит?
– Слухайте, бади, – изуродованное лицо чистильщика перекосила улыбка, способная повергнуть в ужас идейного каннибала. – А вы, случаем, не о той игрушке гуторите, шо я вам презентовал?
– Так этого ежа тебе Юксаре подарил? – мгновенно насторожился Вениамин.
– Найн, – Канищефф поставил руку локтем на стол для того, чтобы продемонстрировать агентам указательный палец с обломанным ногтем. – То был не еж. Ежик должен быть колючим.
– Да какая, на фиг, разница! – взмахнул рукой Вениамин. – Еж – не еж! Это игрушка Юксаре?
– Раньше была Юксаре, – приступил к детальному объяснению Жан-Мари. – Потом Юксаре ее мне презентовал. А я уж вам ее преподнес в качестве жеста доброй воли и всего такого прочего.
– Все! – Вениамин хлопнул ладонью по столу и победоносно посмотрел на Фредриксона. – Перстень, можно сказать, у нас в кармане!
– Перстень? – чистильщик перевел непонимающий взгляд с Вениамина на Фредриксона. – Это якой такой перстень?
Именно это и хотел услышать Обвалов – о перстне, спрятанном в игрушечном ежике, Жан-Мари Канищефф не знал.
Фредриксон снова, уже в который раз посмотрел на стоявшего за стойкой ИскИна.
Вениамин направил указательный палец точно в съехавший набок нос Канищеффа.
– Это тебя не касается, – палец приподнялся вверх и вернулся в исходную позицию. – Разумеешь?
– Ха! – усмешку Канищеффа можно было бы назвать кривой, не будь все его лицо и без того перекошенным. – Шо ж ты тады ко мне пришел с этим перстнем? А, Ральфович?
– Я к тебе не затем пришел, – ласково улыбнулся чистильщику Вениамин. – Нам с Фредриксоном нужно снова на флаер попасть.
Быстро сообразив, что от него требуется, чистильщик принял горделивую осанку.
– Сам разумеешь, Ральфович, любая работа грошей стоит, – солидно возвестил Канищефф.
– Вень, – неожиданно обратился к Обвалову Фредриксон. – Я отойду на минутку?
Вениамин посмотрел на бармена – ясно было, куда собрался Фредриксон, вот только непонятно, зачем?
– Ральфович! – дабы привлечь внимание к собственной персоне, Жан-Мари постучал пальцем по краю стола.
– Давай, – махнул рукой Фредриксону Вениамин.
ИскИн тотчас же сорвался с места.
– Шо это с ним? – удивленно посмотрел вслед Фредриксону чистильщик. – Выпить приспичило?
Вениамин вопрос Канищеффа проигнорировал – в конце концов, сейчас у него были задачи поважнее, нежели разбираться с порывами мятущейся души ИскИна.
– Вернемся к нашим ежам, – строго глянул он на чистильщика. – Ты когда на смену заступаешь?
– Нынче вечером.
– А точнее?
– В восемь. Вас, бади, протащить в космопорт смогу часов в десять. Вот только, – Жан-Мари хитро прищурил здоровый глаз, – о прайсе мы пока еще не договорились.
– Прайс обычный – бэг табака.
– Идет, – с готовностью согласился Канищефф. – Значица, встречаемся на обычном месте…
– Найн, – перебил чистильщика Вениамин. – На этот раз пойдем через ворота.
Глаз Жана-Мари сделался похожим на бильярдный шар, замерший в состоянии неустойчивого равновесия на самом краю лузы.
– Сдурел, Ральфович? – деликатно осведомился Канищефф; ну прямо доктор, спрашивающий пациента: «А по ночам в постель не мочитесь?» – Там же охрана.
– Не беда, – улыбнулся Вениамин. – Фред позаботится о том, чтобы джаниты приняли нас за работников космопорта.
Обернувшись, Жан-Мари посмотрел на Фредриксона. ИскИн стоял, облокотившись на стойку бара, и о чем-то негромко разговаривал со своим безнадежно устаревшим собратом.
– Ну, тебе, вестимо, виднее, Ральфович, – сказал Жан-Мари, вновь обратив свой монокулярный взор на Вениамина. – Но за риск придется платить отдельно.
– За какой еще риск? – возмутился Обвалов. – Проще через ворота пройти, чем по канализационным стокам ползать!
– Это кому як, – философски изрек Канищефф. – А ежели вас на пропускном пункте повяжут, так, значица, и меня заодно с вами. Так шо, Ральфович, прайс надо бы накинуть.
– Сто граммов спирта, – обозначил надбавку за риск Вениамин.
– Обижаешь, Ральфович, – с укоризной наклонил голову к плечу Жан-Мари. – Я ведь не лох якой. Ложи пол-литра и считай, шо договорились.
– Двести, – процедил сквозь зубы Вениамин.
– Двести пятьдесят.
– Идет.
Крепкое мужское рукопожатие скрепило договор.
Глава 22
О странностях, присущих людям, о подозрениях и о народной идее – о последней совсем чуть-чуть
Аноним – в общем, это непонятно кто или что.
Пособие по Оллариу.Теоретическая часть. Словарь
Итак, вся честная компания вновь собралась в потайной комнатке под перукарней цирюльника-монархиста, которая была предоставлена во временное пользование борцу за дело галактического пролетариата. Не хватало только Сяо Леопольдо, который на срочный звонок Владимира Ильича коротко и сухо ответил, что занят и перезвонит, как только освободится. Вполне понятно – должность Первого Помощника Великого Магистра накладывала особые обязательства даже на агента ФКУ. Отсутствие же Сида с лихвой компенсировал Жан-Мари Канищефф. В кильдиме деда чистильщик оказался впервые, и, судя по реакции на его появление хозяина перукарни, в сей дом Канищефф был допущен лишь потому, что явился в обществе поручившихся за него агентов СГБ.
