Проводив кудесника, Владимир некоторое время пребывал в задумчивости, из которой его вывел тот же Шварт, возникший на пороге.
- Опять ты со своим жеребцом, - досадливо поморщился князь.
- Нет, - оскалился ближник. - На этот раз с Басалаем.
От Басалая радости князю немного, глаза только мозолит. А вот старшая дочка у боярина хороша - видел её как-то Владимир краем глаза. Взять её в жены – свою честь уронить, а взять в наложницы - уронить честь боярскую.
- Как бы ты, Шварт, поступил на моём месте?
- Мне не бывать на твоем месте, княж Владимир, так зачем ломать голову.
- Узнал, как девку зовут?
- Любавой, - вздохнул Шварт.
Попала шлея под хвост Владимиру, теперь он не отвяжется от этой девки, пока не добьётся своего. Самому Шварту Басалаева дочка не нравилась, но в этом и нужды нет, нужда - как эту девку добыть для Великого князя.
- Зови Басалая, - махнул рукой Владимир.
Боярин тотчас влетел в княжьи палаты. Успел, видимо, повидаться с кудесником Вадимом и огорчиться сердцем от его жадности и неуступчивости. Не глуп вроде бы боярин Басалай и на войне не из последних, а всё чего-то в нём не хватает, оттого, наверное, и оказывается каждый раз кругом в дураках.
Впрочем, кое в чём Басалай действительно прав, и если судить не то чтобы по справедливости, но из княжьего расположения, то часть родовых земель ему можно было бы вернуть.
То ли Владимир свои мысли изложил слишком туманно, то ли боярин от природы соображал медленно, а только ничего путного не родилось в его мозгах.
На помощь Басалаю поспешил Шварт с медовой улыбкой на устах и сердечностью во взоре:
- Боярин Блуд для Перуна-бога ни жёнок не пожалел, ни чад, о землях и нажитках и говорить нечего, а некоторые только и умеют, что с князя брать да ссорить его с богами и волхвами.
Басалай даже рот открыл на эти слова Шварта. Буквально только что обещал ему молодой новгородец поддержку перед князем, а ныне завилял на ровном месте
- Да не виляю я, - возмутился Шварт. - Если ты от Великого князя требуешь спора с Перуном-богом, то почему не хочешь его уважить, как уважил боярин Блуд Перуновых Волков? Говорят, боярин Ладомир спит с Блудовой женой Людмилой, а побратим его Пересвет - со второй женой, Славной. А Великий князь к Ударяющему богу ближе, чем какой-то там плешанский воевода. Угодишь ему, боярин Басалай, глядишь, и Ударяющий на тебя взглянет благосклонно и устами княжьими изречёт слово в твою пользу. А то ты только просишь у князя и бога, ничем им не жертвуя.
За что любил Владимир боярина Шварта, так это за редкостное красноречие и умение излагать желания князя таким языком, от которого стыда не было, а была то ли государственная необходимость, то ли воля богов, которой следовать приходилось и самому князю, и его ближникам.
Боярин Басалай от Швартова красноречия пошёл красными пятнами. Тут бы уже и совсем глупый догадался, что от него требуют. А коли ты недогадливый, то нечего пенять на князей и богов.
- Шолох, седлай коней, - крикнул Владимир. - Едем в Берестово.
И уже на выходе услышал, как спросил Шварт у Басалая:
- Так что, присылать за девкой, боярин?
Хотел остановиться Владимир, чтобы услышать ответ Басалая, но прихлынувшие ближники увлекли к крыльцу, а потом во двор, где уже звенели сбруей застоявшиеся кони.
Пока по Киеву ехал, наслушался ора:
- Здрав будь, князь Владимир.
И хором кричали, и вразнобой, выражая князю любовь и почтение. Может, и не было никакой любви, но уважать себя он заставил. Не так просто будет киевлянам отвернуться от Владимира, как они отвернулись от Ярополка. А казалось бы, чем не князь - для всех добрый и ласковый. А бросили, все бросили. Пришёл другой, более сильный, и не стало Ярополка. Так как же не кровью, как же не страхом? Добрыня и тот боялся, что смерть брата ляжет на плечи Владимира тяжким бременем, но нет. Народ принял как должное. Никто не кричит в лицо Владимиру - убийца, а все кричат - да здравствует Великий князь. Сила выше правды, надо только умело ею пользоваться для процветания города Киева и всех иных вставших под руку Владимира земель.
Если судить по правде и справедливости, то не видать Басалаю Блудовых земель, а если угодить сильному князю, то можно урвать толику. Так зачем Басалаю правда - ему князю нужно угодить. От таких угождений растет сила князя, и ближникам в этом немалая выгода, поскольку они тоже далеко не всегда поступают по справедливости, ущемляя простой люд.
Ехал Владимир с малой дружиной в тридцать мечников, да и тех более для чести взял, чем для острастки. Никто ныне на Киевщине Великому князю не враг и не соперник. А сохрани он жизнь Ярополку, сотни гадюк сейчас шипели бы вокруг, норовя ужалить зазевавшегося Владимира.
Сегодня Великий князь в силе и славе. Шутка сказать, червенские города вернул, Ярополком утерянные. И не последний это поход в жизни Владимира, сидеть сиднем на столе он не собирается. Прав кудесник Вадим - сила в движении.
- Шолох, спроси, чьи это ладьи?
Плывут по Днепру три белых лебедя, только брызги радужным облачком над водой стелятся. Гребцы в ладьях знатные - ходко идут.
Шолох к берегу ускакал и что-то крикнул в воду, а уж оттуда отозвались, как в било бухнули.
- Это боярин Хабар с плешанским воеводой, - Шолох морщится, славно кислым грибом подавился.
На боярина Ладомира у мечника большой зуб, но злость его глупая, и князю до неё дела нет.
- А одна из ладей - Басалаева, та самая, что стояла в закладе.
- Слышал я от Ставровых мечников, что бояре затевают большой торговый поход за одно с греком Анкифием, - сказал мечник Горазд, глядя вслед уплывающим по Днепру ладьям.
- Хабар своего не упустит, - усмехнулся боярин Ратша. - Говорят, он здорово разжился в ятвяжских землях. Для волчонка старается.
- Для какого волчонка? - не понял Владимир.
Кряжистый Ратша, который в седле смотрелся горой, смущённо засмеялся и покраснел как красна девица:
- Это не я придумал, княж Владимир, об этом все шепчутся кругом: ребёнка-де Хабарова дочка родила от Ладомира, оттого и дружба такая у боярина Хабара с плешанским воеводой. Говорят, что волчье семя в роду - к удаче.
Вся Владимирова дружина на слова Ратши отозвалась дружным смехом. Князь Владимир, однако, даже не улыбнулся, и мечники, уяснив это, смежили пасти.
- Боярин Хабар отдал Волкам дочку, а боярин Блуд и вовсе - жён, - злобно ощерился Шолох. - Так ныне бояре угождают Ударяющему богу.
- Угождать должно не только богу, но и князю, - неожиданно произнёс Владимир. - Ни Хабара, ни Блуда я не сужу.
А более ничего не сказал Великий князь растерявшимся мечникам и ближним боярам, хлестанул коня плетью и поскакал пыльной дорогой в Берестово.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
