— Почему они должны болеть? — раздраженно возразил Саундерс.— Их и вчера здесь не было.
— Где же они, по-вашему? — благодушно спросил Томпсон.
— Откуда мне знать? — ответил Саундерс.— Наверно, вы забыли их на Тенерифе.
Саундерс обронил это между прочим. Томпсон пожал плечами:
— Как могли их забыть? Разве у этих пассажиров нет программы?
Тут в разговор вмешался барон.
— Да, что уж и говорить, хороша программа,— высокомерно заявил он.— Объявляет, что «Симью» отчаливает четвертого июня, а не седьмого, да еще из Санта-Круса, а не из Оротавы. И на такую программу можно полагаться?
— Они должны были знать об изменениях,— настаивал Томпсон.— К тому же нет ничего проще, как постучать в дверь их каюты.
Через десять минут мистер Ростбиф сообщил, что каюта пуста. Молодожены исчезли.
Несмотря на свою обычную самоуверенность, Томпсон слегка побледнел; на этот раз дело принимало серьезный оборот. Получить с людей стоимость поездки, а потом спокойно потерять их по пути,— английский суд, конечно, не одобрит подобное событие.
— Есть только одна возможность…— сказал он после минутного размышления.— Если господа не будут возражать, мы вернемся в Санта-Крус. Благодаря одному маневру, это нас не слишком удалит с нашего пути, а завтра утром…
Его слова были прерваны воплем негодования. Все пассажиры кричали разом. Продлить на ночь, даже на один час поездку в обществе Главного Администратора,— нет, это немыслимо! Итак, искра вспыхнула, вот-вот разразится гроза! Что касается грома, Саундерс взял это на себя.
Он кричал громче всех, шумно жестикулируя:
— Черт возьми! Мы не виноваты в том, что вы забываете своих пассажиров, как какой-нибудь носовой платок. Вернуться! Неплохо придумано! Нам пришлось бы проделать слишком длинный путь, если бы мы стали искать все, что вы обронили по дороге! Например, обязательства, которые вы растеряли на Канарских и Азорских островах… на Мадейре! Но мы отыщем их в Лондоне,— прибавил он страшным голосом, изо всех сил ударяя по блокноту.
Томпсон поднялся и вышел из-за стола.
— Сэр, вы говорите со мной недопустимым тоном,— сказал он, пытаясь принять позу оскорбленного достоинства.— Позвольте мне удалиться.
Навряд ли оскорбления проникали сквозь толстокожего Томпсона. Его кожа, во всех отношениях нормальная, превращалась в панцирь при уколах подобного рода. Но он понимал, что выпады Саундерса могут привести к неблагоприятным последствиям именно в тот момент, когда примирение так необходимо. Нужно во что бы то ни стало наладить спокойствие. И нескольких вкусных обедов будет достаточно, чтобы вернуть расположение клиентов.
Но он плохо знал своего врага. Саундерс неотступно следовал за ним по верхней палубе, а за Саундерсом — пассажиры. Одни были раздражены, другие, среди них Роже и американки, забавлялись. Но все одобряли если не форму, то содержание разоблачительных выступлений Саундерса.
— Да, сэр,— снова заговорил преследователь, оттеснив в угол несчастного администратора и тыча ему под нос блокнот,— мы их разыщем в Лондоне, ваши обязательства, и суд даст оценку всем превосходным штучкам агентства. Я выставлю счет. Я докажу, что вы из скаредности вынудили меня потратить деньги сверх цены за место в общей сумме двадцать семь фунтов стерлингов девять шиллингов и пять пенсов, которые должны были остаться в моем кармане. Я расскажу о том, как тонула миссис Линдсей, о лавине на Сан-Мигеле, о завтраке в Орте, о ревматизме у сэра Гамильтона, о радикулите у мистера Блокхеда…
— Позвольте! Позвольте! — задыхаясь запротестовал Блокхед.
— …о смрадных гостиницах, обо всех так прекрасно организованных прогулках и экскурсиях. Не забуду упомянуть об этом безумном восхождении на пик Тенерифе, в результате чего большая часть пассажиров заболела, а самые рьяные нахватались блох!
— Браво, браво! — закричали присутствующие, заходясь от мстительного смеха.
— Именно так я и поступлю,— продолжал, пустившись во весь опор, Саундерс.— Ну а теперь вот что я вам скажу, сэр: вы нас обокрали.
Дело решительно принимало опасный оборот. Ярость противника и его слова заставили Томпсона защищаться. И он запротестовал.
— Сэр, я нахожу ваше поведение нетерпимым. Поскольку, по вашим словам, вы должны обратиться в суд, соблаговолите подождать его решения и избавить меня от подобных сцен. С первого дня отплытия я постоянно с вами сталкиваюсь. Если бы вас здесь не было, никто не говорил бы, что недоволен. Что вам от меня нужно? В конце концов, мистер Саундерс, мы с вами незнакомы.
— Напротив, вы меня прекрасно знаете.
— Я?
— Да, вы. Моя фамилия отнюдь не Саундерс,— внятно вымолвил он.
— Ба! — произнес Томпсон, удивленно глядя на врага.
— Моя фамилия Бейкер,— закричал тот.
— Бейкер?!
— Да, сэр, Бейкер, директор туристического агентства, к счастью, не имеющего никакого отношения к вашему.
Ошарашенные пассажиры замолкли, глядя на Бейкера, ожидавшего реакции на свои слова.
Разоблачение должно было, по мысли его автора, убить Томпсона наповал, однако, напротив, оно вернуло ему уверенность.
— Ах вот как, Бейкер! — насмешливо повторил он.— Теперь все объясняется! Подумать только, я придавал значение вашим непрестанным обвинениям, а это всего-навсего конкуренция.
Томпсон с презрительным высокомерием махнул рукой.
Бейкер,— отныне он будет называться своей подлинной фамилией,— сделал такое свирепое лицо, что деланное спокойствие Главного Администратора сразу испарилось.
— Здесь я такой же пассажир, как и остальные, и вместе с ними имею право утверждать, что меня обокрали!
— Но зачем же вы здесь? Что вас заставило сюда явиться? — в сердцах спросил Томпсон.
— Вот как,— ответил Бейкер,— неужели вы думаете, что мы спокойно позволим себя разорить? Зачем я здесь? Чтобы увидеть своими глазами, что скрывается за непомерными скидками шутников вроде вас. К тому же я рассчитывал и на другое удовольствие. Вам, конечно, известна история одного англичанина, который следовал за дрессировщиком в надежде увидеть, как того сожрут дикие звери? Так вот! Так же поступаю и я.
Томпсон сделал гримасу.
— Разница между этим англичанином и мной в том, что я намерен и сам здесь поживиться. Знаете ли вы, что, если бы я не сдерживался, я бы вызвал вас на боксерский поединок.
Вокруг двух бойцов уже раздавались восклицания «браво!». Подбадриваемый криками, Бейкер принял классическую позу и сделал пробный выпад. Томпсону захотелось отойти назад. Но как пробить людской барьер, окружавший его со всех сторон?
