он ни во что не встанет.
Удручённый Жека вышел из квартиры, осторожно прихлопнув дверь, немного постоял, как будто задумавшись, потом неспеша пошёл вниз, смотря под ноги, и машинально отмечая чистоту подъезда. Хоть босиком ходи! Здесь мыли и подметали постоянно, и никогда не зависали подростки, зная что им за это будет. С одной стороны, жители могли этому радоваться, потому что в других местах было совсем не так, и продраться вечером через 10 человек бухой молодёжи, зависающей в подъезде, было не так-то и просто. С другой стороны, Сахар жил, и абсолютно не обращал внимание на соседей. Часто собирались шумные компании, гуляли всю ночь, грохотала музыка из мощных колонок, орали в квартире, подъезде, и во дворе. С этим приходилось мириться.
Придя в кооператив, не стал говорить при Сахарихе о делах. Просто не хотелось. Светка в дела брата не лезла, что он делает, не знала, да и не хотела знать, равнодушно относилась к его друзьям, поэтому посвящать её в свои тёрки Жека не хотел. Пусть живёт как красивый цветок в теплице.
Чуть посидев, ей стало скучно, и помахав тонкими пальчиками на прощание, она ушла. Тут Жека и обсказал складывающуюся ситуацию. Пацаны, конечно, прифигели.
— Да он чё? Оборзел совсем! — загудел Митяй. — Так и знал, только попрёт лафа, так сразу облом приключится. И знал, что непременно из-за Сахара. Пля... Ну как ему ещё верить-то?
— Так он слова не нарушил, — осторожно отметил Славян. — Не проотвечался. Процент он с нас не берёт. За асфальт тоже не берёт. Он на правах сильного залез в наш котелок и подложил туда каши. Не отполовинил. Только понятно, что неспроста это всё. Влезть хочет, закрепиться, а потом отжать. Только чё мы можем?
— А ничего... — рассудительно ответил Жека. — Пусть будет так. Мы ничего не можем сделать.
Утром пришёл Крот за ключами от машины. Был он среднего роста, среднего телосложения, и совсем не походил на сахаровского человека. Скорее, даже невзрачный. Блатного жаргона нет. В матерчатой куртке и джинсах, кроссовках и кепке, смахивал скорее, на шахтёра. Но в лице виделась уверенность, а след от ножа на лице говорил о том, что Крот бывал в переделках.
— Здравствуйте, меня Роман Александрович послал, — представился он Славяну, сидевшему за председательским столом. — Я Крот.
— А по имени как? — наезжающим тоном спросил Митяй. — Имя есть у тебя?
— Есть. Николай Сергеевич Кротов. Ваш оперативный водитель.
Началось в колхозе утро...
Глава 29. Убийство журналиста Герасимовича
— Что значит«оперативный водитель»? — усмехнулся Митяй. — Может, «кооперативный» водитель?
— Нет. Вы не ослышались. Оперативный водитель. То есть я всегда буду на подхвате. День, ночь... Любое время суток, и в любое место я приеду за несколько минут. Максимум за полчаса, если далеко, или за городом.
— Хмм... — хмыкнул Жека. — Это непросто...
Никифырыч конечно, хорошо... Но у него не было телефона, а тратиться на установку он не хотел, говоря, что ему никто звонить не будет, да и он никуда не звонит. Он хранил машину в гараже — иное было невозможно в СССР при тогдашних убогих сигнализациях, а то и их отсутствию. Не угонят, так дворники, зеркала стырят, колёса снимут. Каждое утро Никифырыч сначала ехал в гараж, потом исправно приезжал на работу к 8 часам, в течение дня мог привезти цемент, сгонять куда-то накоротке. Но рабочий день заканчивал в 5 часов, и ехал опять в гараж, а потом уже домой. Никакой оперативностью тут и не пахло. Доставлять охранника к клиенту приходилось на такси, вызывая его по телефону. Забирать оттуда тоже так же, а то и сами на автобусе ехали. И по деньгам это выходило накладно, и смысл в таком водителе как Никифырыч терялся. Клиенты ездили по гостям, в музеи, на выставки, в рестораны, да и просто на работу и с работы, им нужен был охранник и ночью, и вечером, и в любое другое время суток.
Крот жил в пределах центра, в частном доме, окружённом двухметровым сплошным забором. Машину держал на улице. Её охраняли две здоровенные собаки, которых он на ночь выпускал из вольера, и они как охотники, молча, и абсолютно не гавкая, безмолвными тенями расхаживали по участку. Собаки были служебными, и списанными на пенсию по старости, но пригретые Кротом, знавшим, что лучших охранников не найти.
Сам Крот был кадровый военный, возможно, даже из элитных частей. И где-то даже служил в горячей точке, вроде разведчиком. Мастерски владел всеми видами оружия, в том числе и снайперской винтовкой, а уж про ножи-пистолеты и речи нет. Крот показал игру ножом, который он носил под курткой в кожаных ножнах, и даже пацаны офигели — такое они видели только в фильмах-боевиках.
Крот был сильно немногословен, и о своей жизни, и о службе в армии распространяться крайне не любил, предпочитая лишь слушать и отмалчиваться, иногда криво ухмыляясь уголком рта. В этом он был сходен с Жекой.
Как и каким путём Крот попал к Сахару, он не распространялся — отвечал лишь с улыбкой, что нужна была работа и деньги. Что он делал у Сахара тоже не говорил, лишь коротко бросая:
— Работал.
Кем может работать бывший умелый солдат у крутого? Ответ очевиден. Но водил Крот отменно. Как будто врос в руль. С места газовал на девятине, и с дымом шин трогался с места, нисколько не жалея ни резину, ни машину — надо, так ещё купят. Влетал на скорости в повороты, тут же дёргал ручник, и машина резко разворачивалась в полицейском развороте. После умело играл педалями и рычагами, и снова резко набирал ход.
— Это же не БТР по горам Афгана водить! — смеялся он. — На легковушке-то чё не ездить. Одна палка, три педали.
Как Сахар и предостерегал, охранные кооперативы стали плодиться как грибы. Каждый уважающий себя завод или шахта стали раскручивать свою охранную службу, не доверяя милиции. Да и частники не отставали, особенно из числа бывших мусоров и рэкетиров. Приехал на базар торговать капустой и прочей сранью — плати за безопасность дюжим ребятам, а то неровён час, на товар кто-нибудь упадёт, колёса машины порежут ножом, стёкла разобьют, да и самому несговорчивому продавцу рожу могут отрихтовать в базарном туалете какие-то неизвестные отморозки.
Доходы кооператива «Удар» стали резко падать. Другие предлагали охранные услуги и
