— А почему у вас на гербе изображено это животное?
— Вы не любите дикобразов?
— У них очень острые иголки… и они могут убить зверя, гораздо большего, чем они сами.
— Только тогда, когда на них нападут, — напомнил ей Людовик. — А так они очень и очень дружелюбные.
Он улыбнулся.
— Надеюсь, вы подружитесь.
В приемной отца она его покинула, сказав, что возвращается в свою комнату. Людовик улыбался, глядя ей вслед, и думал, до чего же это очаровательная девчушка. А когда она обернулась у двери и он снова увидел эти ее милые ямочки, то громко засмеялся от удовольствия.
Затем Людовика немедленно проводили к герцогу. Тот встретил его очень тепло, как будто ждал этой встречи много лет, и вот наконец встретились.
В своем отношении к королю они были единодушны. Герцог Франциск одобрил все действия Людовика, а тот, в свою очередь, спросил, какую помощь он может оказать герцогу.
— Когда вы наконец освободитесь от этого ужасного брака, что вы собираетесь предпринять? — задумчиво спросил герцог.
Людовик замешкался с ответом.
— Честно говоря, я так далеко еще не смотрел. Но, когда я освобожусь, то, по-видимому, стану думать о другом, настоящем браке.
Герцог смотрел вниз, играя с пером на столе.
— Надеюсь, эти ваши мысли о другом браке будут приятными.
Людовик вопросительно на него посмотрел, а герцог отложил перо и продолжил:
— Если вы еще не присмотрели себе невесту, во что я искренне хотел бы верить, то я предлагаю вам в жены свою дочь.
Это для Людовика было как гром среди ясного неба. Чего-чего, а такого предложения он никак не ожидал. Но как поступить? Обидеть герцога рука не поднималась. Людовик чувствовал к нему искреннюю симпатию. Союз с Бретанью — что может быть чудеснее. Именно о таком союзе он всегда мечтал. Но было маленькое «но», во Франции его ждала Анна.
Не зная, что ответить, он рассмеялся и, чтобы скрыть свою растерянность, непринужденно забалагурил.
— Я уже познакомился с вашей дочерью, — и он рассказал, при каких обстоятельствах это произошло. — Это одна из самых прекраснейших девочек, каких я только встречал. Ее супруг будет очень счастлив, но она так юна…
— Она не останется такой навеки.
Герцог нервничал тоже. Ему был очень нужен этот брак. Людовик — это как раз тот человек, который нужен и его дочери и Бретани.
— Через три года она будет готова к замужеству. Она очень быстро созревает, да и образована она прилично для ее лет. Умная, веселая девочка. Большим утешением была она для меня с тех пор, как умерла ее мать. Если мне удастся выдать ее за вас, тогда и смерть никакая не страшна.
Герцог поднял наконец глаза от пера и встретился со взглядом Людовика. Его собственный брак был необычайно счастливым. Такого же он желал и для своей дочери.
Людовик был в большом затруднении. Рассказать о своей надежде на брак с Анной он не имел права, да и невозможно было это сделать, глядя в эти испытующие глаза. Боже, и зачем это он только приехал в эту Бретань!
— Это большая честь для меня получить такое предложение, — наконец произнес он. — Но Анна-Мария еще так юна, а мои планы висят на волоске, так что я не решаюсь сейчас просить у вас ее руки. Это было бы слишком преждевременным. Как только я обрету свободу, мы сразу же сможем все подробно обсудить.
Герцог с облегчением откинулся на спинку кресла, решив, что дело в основном улажено. Теперь Людовику осталось только добиться развода. Людовик тоже откинулся на спинку своего кресла. Лоб его покрылся испариной. Он был очень недоволен собой, оставлять герцога Франциска с надеждой на несбыточное — это было недостойно. Но ничего другого сейчас он сказать не мог.
Вечер прошел хорошо, да и вся неделя пролетела незаметно. Людовик много времени проводил в обществе своей маленькой хозяйки, а герцог поощрял их общение, ибо знал — всякий, кто поближе узнает его дочь, не сможет не полюбить ее.
В те моменты, когда Людовик не вел беседы с ее отцом, он играл с Анной-Марией в шахматы, карты, мяч. Они ездили вместе верхом и, конечно, о многом говорили.
Ему с ней никогда не было скучно, она находила смешное в тех же вещах, что и он, рассердившись порой, тут же быстро отходила, и ямочки появлялись вновь.
— Куда они у тебя прячутся? — (они уже, конечно, перешли на «ты») спросил Людовик однажды. Они закончили игру в карты и просто сидели за столом, Людовик в кресле с высокой спинкой, она на низенькой скамеечке напротив.
— Они?
— Ну да, они. Вот они, — и он показал на ее ямочки, — смешные маленькие углубления в твоих щечках, которые появляются, когда ты смеешься. У тебя, наверное, там внутри, с другой стороны, возникают маленькие бугорки?
— Сейчас посмотрю, — заявила она и принялась языком исследовать внутренность рта, то улыбаясь, то делая лицо серьезным.
И так она была сейчас хороша в этой своей наивной непосредственности, так мила, что Людовик инстинктивно, не думая, нагнулся и взял ладонью ее за подбородок. Нежно так взял, и тихо покачал ее головку из стороны в сторону, а глаза ее в это время продолжали смеяться. И тогда она, повинуясь какому-то импульсу внутри нее, освободила подбородок и прижала свои мягкие губы к его ладони.
Какое-то неземное восхищение, лежащее за пределами блаженства (какого он в себе никак не ожидал), быстрое, как молния, мгновенно пронзило все существо Людовика. Сейчас у него не было времени осознать, что это такое, да и позднее он не смог толком проанализировать это свое состояние.
Поднявшись с кресла и убрав руку, он продолжал твердить себе: «Она всего лишь дитя», пораженный ее порывом и своей реакцией на этот порыв.
— Она всего лишь дитя!
* * *
Людовик рассказал Дюнуа о своем разговоре с герцогом, и тому предложение это очень понравилось. Хотя оно его больше позабавило, чем вселило какую-то надежду.
— Ты должен жить долго, Людовик, чтобы успеть поменять всех жен, что Господь посылает тебе. Хоть бы парочку мне оставил. А то все — себе да себе. Но если серьезно, то на твоем месте я бы стал ждать маленькую Бретонку. И тебе, на твоем месте, я тоже это советую.
— А как же быть с Анной?
Дюнуа был единственным, кому Людовик доверил свой секрет, связанный с Анной.
Тот пожал плечами.
— Я понимаю, что ты не согласишься с моим суждением, но я бы ни секунды не колебался, если бы мне пришлось выбирать из этих двух.
— Значит, по-твоему, пусть Анна ждет меня все это время, а потом ее можно забыть?
— Нет. Конечно, это будет неправильно, — Дюнуа вздохнул. — Но все же, Людовик, такие невесты на дороге не валяются.
