— Зачем бы мне все это было нужно? — возмущается она.
— Да кто тебя знает? — пожимаю плечами. — Зачем тебе вообще все это нужно… Может, все-таки сядешь? Или хотя бы отойди дальше, а то поцарапаешь мне нос своей пуговицей.
Катерина опять садится, закидывает ногу на ногу и обхватывает коленку ладонями.
— Я так полагаю, случилось что-то, заставившее тебя изменить свое мнение? — спрашивает она. — Что заставило тебя поверить, что это была не я?
— Во-первых, я уже сказал, что понял разницу в ощущениях той сущности от твоей. А во-вторых, — делаю небольшую паузу. — Сегодня ночью он предложил мне сотрудничество.
И снова Катерина вскочила со скамейки.
— Почему бы тебе не запустить сюда парочку воробышков? — неожиданно для самого себя спрашиваю ее. — Не думаю, что пара птичек будет много гадить. Зато щебетать будут приятно.
— Что? — брови Катерины ползут кверху.
— Что, что? — переспрашиваю, наивно глядя ей в глаза.
— О каких воробушках ты говоришь? При чем здесь они?
— Об обыкновенных воробышках. Они добавили бы естественности этому парку, — отвечаю все так же наивно.
Мда, зря я об этом заговорил. Похоже, она сейчас захочет меня убить.
Однако Катерина сдержалась, молча переварив отвлечение о воробышках.
— Кто какое сотрудничество тебе предлагал? Ты же сказал, что не знаешь, кто он? — на ее лице не было и следа обычной улыбки, в глазах сверкала жесткая решительность. — И прекращай строить из себя идиота. Или хочешь, чтобы я занялась твоими друзьями?
— Только попробуй, и я сразу приму его предложение, — тоже поднимаюсь со скамейки и встаю напротив нее. — И тогда посмотрим кто кого.
Ее бледное лицо начинает покрываться пунцовыми пятнами, в нем не остается и следа красоты. Неужели оно когда-то принадлежала любимой мною женщине?…
— Ты не можешь сотрудничать с чужим! — наконец выдавливает из себя она.
— Почему? Что мне мешает? И почему ты решила, что он чужой? Может, это новая форма Восьмого? — вот это я загнул…
— Не говори ерунды. Восьмой не может появляться так часто.
— Почему? Обоснуй. — требую я и тут же загибаю очередной неожиданный финт: — А может, это и вовсе Девятый, который приходит еще реже Восьмого?
Пунцовые пятна на лице Катерины полностью вытесняют бледность. Возникает мысль предложить ей охладиться в пруду. Представляю, как вода вокруг нее кипит, испаряясь, а на поверхность всплывают кверху пузом вареные рыбины.
— Чему ты улыбаешься? — гневно спрашивает она.
— Я разве улыбаюсь? Извини, это непроизвольно. Ты так прекрасна в гневе, кхм…
Ё-мое, она сейчас и правда закипит! Зачем же я ее так довел? Что же ей сказать-то, чтобы успокоить?
И снова ей удается совладать с собой.
— Спрашиваю еще раз, — говорит она преувеличенно спокойно. — Кто какое сотрудничество тебе предлагал?
— Чужой. Предлагал мне помочь ему скрыться от твоего внимания. Типа, либо убедить тебя в том, что его существование тебе показалось, либо, если не получится убедить, пустить по ложному следу.
— Но ты же сказал, что не знаешь, кто он.
— А я и не знаю, — снова опускаюсь на лавочку. — Он общался со мной посредством оболочки какого-то гаишника, но вряд ли это его основная оболочка. Возможно он вообще как ты, в смысле, женщина.
— Возможно, — соглашается Катерина, проходит к пруду и оттуда спрашивает: — Почему он обратился к тебе?
— Он не верит, что я один из семи. Думает, что я такой же, как он. И искренне удивлен, что я запросто общаюсь с тобой.
— Что в этом общении он видит необычного? — задает вопрос Катерина, разглядывая рыб, собравшихся у берега при ее появлении.
— Он говорит, что ты должна быть запрограммирована на уничтожение ему подобных.
— Ты сказал, что это он выкрал твоего приятеля. Зачем?
— Чтобы вынудить меня пойти на контакт с ним. Я, видите ли, в отличие от представителей семерки, не создаю ментального возмущения, а потому меня трудно вычислить. Ну, или что-то типа того. Короче, — говорю, видя, что Катерина собирается задать очередной вопрос: — Я сделал вид, что согласен оказать ему помощь. Если он тебе нужен, то давай думать, как устроить ему ловушку.
— Ловушку, говоришь? — Катерина задумчиво стучит маникюром по стволу ближайшего клена. — Ловушку… ловушку… Если он действительно не верит, что ты один из нас, а ты и так обычный смертный, то, значит, он уверен в существовании подобных ему. Но почему в доставшихся мне знаниях того, кого я поглотила, нет ничего об этих сущностях?
— Может, ты при поглощении плохо его пережевала? — предполагаю я и тут же, наткнувшись на ее взгляд, поясняю: — Шутка.
— В любом случае, его необходимо уничтожить.
— Ну да, — киваю в ответ. — Нет сущности — нет проблем.
Катерина еще полчаса размышляет, бродя по бережку, порою спрашивая меня о чем-либо, потом начинает инструктировать, что мне делать при следующем контакте с чужим. Она выстраивает для странника ловушку, не посвящая меня в детали, используя лишь в качестве исполнителя. Такой расклад меня не устраивает, и я так ей и заявляю.
— Меня такой расклад не устраивает, дорогая, — делаю ударение на слове "дорогая". — Не хочешь посвящать меня в свои планы — и не надо. Вот только и реализовывать их тебе придется без моего участия.
— Не забывай, что ты всего лишь смертный, — Катерина вперивает в меня взгляд через прищуренные веки. — Даже и не знаю, почему это я так беспокоюсь за твою глупую оболочку. Ведь я должна быть заинтересована в том, чтобы мой собрат, затаившийся в ней, проявился как можно скорее. Возможно, стимулом для этого будет твоя гибель, Олежек.
— Были уже такие, которые пытались устроить мою погибель, — отвечаю с напускной небрежностью, но внутри пробегает неприятный холодок.
— Они были простыми смертными, — усмехается Катерина. — Впрочем, интересно, на что ты способен… Иди-ка за мной.
Она решительно направляется куда-то в гущу деревьев. Я сперва хотел было воспротивиться ее приказному тону, но не оставаться же здесь одному. Поднимаюсь и следую за ней.
Мы выходим на довольно обширную поляну. Катерина пересекает ее и устраивается полулежа на скамейке, стилизованной под поваленное дерево.
— Посмотрим, на что ты способен, — слышу хор голосов, раздающихся со всех сторон.
Оглядываюсь и вижу выходящих из-за деревьев дюжих парней. Двое с разных сторон направляются ко мне. Еще двое остаются стоять на краю поляны.
— Давай, Олежек, попробуй справиться со слабой женщиной, — снова хором говорят охранники. В мужские голоса явственно вплетается и женский, принадлежащий Катерине. При этом все пятеро, включая и ее, премило мне улыбаются. Понимаю, что этими четырьмя окружившими меня телами управляет рыжая бестия. Мда, мне далеко до такого…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
