В кремово-белом полосатом переднике с оборочками она выглядела обворожительно. Джим Бейкер чуть сдвинул в сторону составные части стратостата, чтобы освободить место для тарелки. Одарив жену широкой улыбкой, он спросил:
— Это кто сказал?
— К примеру, моя мисс Марпл! Если на то пошло, — добавила Черри, садясь напротив Джима и пододвигая к себе другую тарелку, — ей и самой не мешало бы подкормиться. Эта ее старая пантера, мисс Найт, потчует ее одними углеводами. Только и знает, что «чудесная каша», «чудесный пшеничный пудинг с маслом», «чудесный сыр с макаронами». И снова мягкий пудинг в розовом соусе. И целыми днями не дает ей покоя. Кажется, может заговорить до смерти.
— Ну, знаешь, — неопределенно пробурчал Джим. — Может, для инвалидов такая диета — в самый раз.
— Ничего себе, — фыркнула Черри, — для инвалидов! Мисс Марпл совсем не инвалид, просто лет ей много. И главное, всегда во все влезает!
— Кто, мисс Марпл?
— Нет. Эта ее мисс Найт. Меня учить изволит! Даже имеет наглость советовать, как готовить. Уж в готовке я как-нибудь лучше ее разбираюсь.
— Ну, тут тебе просто нет равных, — уважительно вставил Джим.
— Готовка — еще не все, — заметила Черри. — Надо еще, чтобы было из чего готовить, во что зубы вонзить.
Джим засмеялся:
— В это мясо зубы можно вонзать смело. Интересно, почему твоя мисс Марпл сказала, что меня надо подкормить? Когда я приходил к ней чинить полку в ванной, она решила, что у меня изможденный вид?
Теперь засмеялась Черри.
— Знаешь, что она мне сказала? «У вас красивый муж, моя дорогая. Очень красивый». Прямо как из романа, какие частями читают по телевизору.
— Надеюсь, ты с ней согласилась? — ухмыльнулся Джим.
— Я ответила, что муж у меня ничего.
— «Ничего»! По-моему, это слегка пресновато.
— А потом она добавила: «Дорогая моя, вы должны как следует ухаживать за вашим мужем. Как следует его кормить. Мужчине нужно много хорошего, отлично приготовленного мяса».
— Что верно, то верно!
— А еще она сказала: «Обязательно готовьте ему сами, а не пичкайте его всякими полуфабрикатами, которые только надо в печке разогреть». Вообще-то я этим и не злоупотребляю, — тут же оправдалась она.
— Ну, иногда можно, — разрешил Джим. — Эти полуфабрикаты на вкус очень разные.
— Лишь бы ты обращал внимание на то, что ешь, — сказала Черри. — И не слишком увлекался этими своими стратостатами и прочими моделями. И не говори мне, что этот набор ты купил в подарок своему племяннику Майклу на Рождество. Это ты купил игрушку себе.
— Он до нее еще не дорос, — извиняющимся тоном проговорил Джим.
— Знаю, ты хочешь провозиться с этой штукой целый вечер. Может, послушаем музыку? Ты купил пластинку, которую все нахваливал?
— Купил. Чайковский — «Тысяча восемьсот двенадцатый год».
— Бравурная такая музыка, будто идет битва, да? — спросила Черри. Она скорчила гримасу. — Наша миссис Хартуэлл тебе за это спасибо не скажет. Ох, эти мне соседи. Мочи нет их терпеть. Все время скулят и жалуются. Даже не знаю, кто из них хуже. То ли Хартуэллы, то ли Барнаби. Хартуэллы иногда барабанят в стену без двадцати одиннадцать. Это уж слишком, ведь еще не поздно! Даже телевидение и Би-би-си так рано не заканчивают. А нам, значит, нельзя музыку послушать? Только и знают: сделайте, пожалуйста, потише!
— Такую музыку нельзя делать потише, — авторитетно заявил Джим. — Если мало мощности, пропадает весь эффект. Это любому дураку известно. Для тех, кто любит музыку, это азбучная истина. Между прочим, их кошка все время наведывается в наш сад и раскидывает мои любимые клумбы.
— Если честно, Джим, мне здесь жуть как надоело.
— В Хаддерсфилде ты не очень тяготилась соседями, — заметил Джим.
— Там все было иначе! — воскликнула Черри. — Там мы были сами по себе. А если что приключится, знаешь, что тебе помогут, да и ты готов помочь другим. Но в чужую жизнь никто не совался. А в таких новых застройках людям почему-то не дают покоя их соседи. Наверное, потому, что все мы здесь — приезжие. Сколько здесь сплетен, пересудов, жалоб — с ума сойти! В настоящих городах людям просто не до этого.
— Да, радость моя, может, ты и права.
— Тебе-то здесь нравится?
— Работа подходящая. Да и дом новехонький. Тесновато, правда, не могу как следует развернуться. Мне бы здесь мастерскую — было бы то, что надо.
— Сначала мне тут понравилось, — сказала Черри. — А сейчас сомнения берут. Дом вроде бы ничего, и синий цвет радует глаз, и ванная — загляденье, но люди… Что-то тут носится такое в воздухе… Нет, есть вполне симпатичные. Я тебе говорила, что Лили Прайс со своим Харри разбежались в разные стороны? Помнишь эту дурацкую историю, когда они пришли дом смотреть? И она чуть из окна не выпала? Так она потом сказала, что Харри даже не шевельнулся, так и стоял как истукан.
— И слава богу, что она от него убежала. Мерзавец — каких мало, — заметил Джим.
— Раз ребенок скоро появится, значит, надо замуж, да? Совсем не надо. Он на ней и жениться-то не хотел. Не шибко он симпатичный. И мисс Марпл так сказала, — добавила Черри задумчиво. — Самой Лили. Лили решила, что старушка совсем сбрендила.
— Мисс Марпл? Я и не знал, что она его вообще видела.
— Видела, она как раз в тот день здесь прогуливалась и упала, а миссис Бэдкок помогла ей подняться и завела к себе. Как думаешь, у Артура и миссис Бейн что-нибудь получится?
Джим, чуть нахмурившись, взял в руки часть стратостата и сверился со схемой сборки.
— Мне неприятно, когда ты меня не слушаешь, — проворчала Черри.
— Что ты сказала?
— Артур Бэдкок и Мэри Бейн.
— Господи, Черри, да его жену только похоронили! Ох, женщины! Я слышал, у него сейчас с нервами совсем никуда — прямо подскакивает, если к нему обратишься.
— Вот уж странно. Никак не думала, что он будет так переживать. А ты?
— Убери, пожалуйста, все с этого края стола, — попросил Джим, не проявляя даже мимолетного интереса к делам соседей. — Тогда я смогу попросторнее разложиться.
Черри горестно вздохнула.
— Чтобы в этом доме на тебя обратили внимание, — язвительно сказала она, — надо как минимум быть турбореактивным двигателем. Жизни нет из-за этих твоих моделей!
Составив на поднос остатки ужина, Черри понесла его к раковине. Мыть посуду она не любила и оттягивала эту неизбежную процедуру до последней минуты. Вывалив посуду в раковину, она накинула вельветовую куртку и вышла из дому, бросив через плечо:
— Забегу к Глэдис Диксон. Хочу взять у нее выкройки из журнала мод.
— Давай, давай, старушка. — И Джим снова занялся моделью.
Метнув ядовитый взгляд в сторону соседской двери, Черри прошла мимо, свернула за угол на Бленхейм-клоуз и остановилась у дома номер 16. Дверь была открыта. Черри постучала, вошла в холл и позвала:
— Глэдис? Ты дома?
— Это ты, Черри? — миссис Диксон выглянула из кухни. — Она наверху, в своей комнате, что-то там кроит.
— Ладно, я поднимусь.
Черри вошла в маленькую комнату, там Глэдис, пухленькая простушка, раскрасневшись, стояла на коленях с булавками во рту и колдовала над бумажной выкройкой.
— Привет, Черри. Смотри, какую прелесть я купила в Мач-Бенэме на распродаже. К поперечному рисунку хорошо пойдут оборки, какие я сделала на териленовом платье.
— Должно получиться ничего, — одобрила Черри.
Глэдис поднялась, отдышалась.
— Нажила себе несварение желудка, — пожаловалась она.
— Нельзя тебе сгибаться вдвое сразу после ужина.
— Наверное, надо сесть на диету, — сказала Глэдис. Она опустилась на кровать.
— Что нового на студии? — спросила Черри, как всегда охочая до сплетен из мира кино.
— Ничего особенного. Правда, языками чесать не перестали. Вчера на площадку вернулась Марина Грегг — и тут же устроила кошмарную сцену.
— В смысле?
— Ей не понравился вкус кофе. По утрам, чуть попозже, на съемках всегда пьют кофе. Короче, она сделала глоток и говорит: вкус какой-то странный. Чушь, ясное дело. Никакого странного вкуса быть не могло. Кофе приносят в кофейнике прямо из столовой. Ей-то я, конечно, наливаю в специальную фарфоровую чашку, шикарную такую, не как у других, — но из того же кофейника. Так что ничего странного в этой чашке быть не могло.
— Нервы, наверное, — предположила Черри. — И что дальше?
— Да ничего. Мистер Радд быстро всех успокоил. У него насчет этого настоящий талант. Он забрал у нее кофе и вылил в раковину.
— Между прочим, довольно глупо, — медленно сказала Черри.
— Почему… что глупо?
— Если с кофе что и было не так, теперь об этом никто не узнает.
— Что могло быть не так? — с тревогой в голосе спросила Глэдис.
