как и Глеб, и Борис. Наша внешняя оболочка соответствовала внутреннему состоянию.
— Ты понял? — Глеб громко сглотнул кусок прожеванного мяса. — Мутнааая, как деревенская самогонка. Походу, накрылись медным тазом наши чудесные преображения.
— Ребята. — Борис поправил очки. — А у меня сложилось впечатление, что это она ради нас выносит страдания. Она не хочет, чтобы мы это знали, но хочет, чтобы были ей благодарны и не устраивали истерик. Мы не можем проверить правдивость ее слов, значит, остается только довериться.
— Борис, — Глеб указал в сторону друга блестящим от жира указательным пальцем, — ты создан угождать женщинам. Если она не врет и выполнит свои обещания, попросись к ней ассистентом. Потом начнешь свое дело, будешь девчонок затаскивать на исправление, кому прикуса, кому грудей, кому всего остального. — Он неожиданно задумался. — Слушай, а я, пожалуй, сам попрошусь к ней помощником. Вот я оторвусь за все насмешки, что пережил за свою жизнь. Уж я им такие испытания придумаю, не чета нашим. Зато я им предоставлю альтернативу, либо романтический вечер с Глебом, либо суровое испытание с угрозой жизни.
— Ты хочешь заставить выбирать их из двух зол? — Усмехнулся я.
— А чего такого? У нас вообще выбора нет.
— А я не сомневаюсь, что бы ты выбрал, будь у тебя альтернатива.
— А вы бы прямо так и отказались? — Глеб, наконец, вытер салфеткой руки. — Конечно, смешно выбирать между Эрлой и испытанием. Альтернативой здесь и не пахнет. Чего там у нее не складывается? Что это за Алекс такой, ради которого она голову теряет?
— Для нее он сказочный принц, и мне кажется, что с ним что-то не так и Эрла пытается его вернуть. — Произнес Борис.
— Судя по царапинам на шее, его увела другая баба и всего делов. Эрла подралась с ней, но не отбила. — В своей манере предположил Глеб.
— Вряд ли, слишком просто. Мы тогда в какой роли в этом противостоянии? — Я был уверен, что ситуация намного сложнее и запутаннее.
— Ладно, чего гадать. Надо морально приготовиться к завтрашнему испытанию. — Глеб снял с себя комбинезон и остался в одних трусах. — Надо освежиться в пруду.
Он шумно плюхнулся в воду, обдав нас брызгами. Для лечения уныния и вытравления дурных мыслей купание в холодной воде подходило как нельзя лучше. Мы с Борисом тоже скинули с себя одежду и забрались в воду. Свежесть и прохлада придала нам оптимизма и вернула мне аппетит. Выбравшись из воды, я доел остывший обед из своей коробки.
— Ну, так-то здорово мы устроились. — Глеб, за неимением полотенца, вытерся майкой. — Работать не надо, еды от пуза. Педагог вызывает эстетическое удовлетворение.
— Скажи Эрле, что не пойдешь с нами на последнее испытание. Может быть, она удовлетворит твою просьбу. — Предложил Борис.
— Она удовлетворит, ага. — Скептически пробурчал толстяк. — Я с вами до конца.
Чтобы скоротать время, мы прошлись по мирку, в который нас поселила Эрла. Мне уже не в первый раз он показался ненастоящим, реалистичной декорацией, наподобие миров, в которые мы отправлялись для испытаний. Я поднял с земли камешек и просил его за кустарниковую ограду. Он полетел вперед, как и положено камню, но метров через десять растаял в воздухе. Я повторил эксперимент, но результат оказался точно таким же.
— Ни себе хрена. — Протянул удивленно Глеб. — Это что же, камень ненастоящий или мир вокруг нас?
— Я думаю, и то и другое. — Решил Борис. — Какая-то симуляция, наподобие матрицы. Неизвестно, где мы находимся на самом деле в этот момент. Возможно, это происходит только в нашем воображении, потому мы и можем наблюдать все эти миры со странными физическими законами.
— А Эрла? — Спросил Глеб.
— Она компьютерная программа-посредник, между нашим сознанием и матрицей.
— Зачем?
— Оцифровывает нас, чтобы наполнить искусственное пространство правдоподобными моделями. Испытания нужны, чтобы снять характерные качества личности, отличающие нас друг от друга. А может быть, это часть глобального проекта по переселению землян в иную реальность. Не факт, что мы, живущие на Земле, являемся теми, кем мы себя считаем. Наша плоть и разум тоже могут быть симуляцией.
— Борис, спросишь тебя о чем-нибудь простом, а получаешь в ответ какую-то околесицу. — Глеб скривил скептическую гримасу. — Обдолбали нас какой-то наркотой, вот и чудится всякая хрень.
— Ты не прав, Глеб. — Я заступился за позицию Бориса. — От наркоты у каждого свои приходы, а у нас один на всех. То, что мы заключены в какой-то мирок, похожий на симуляцию, это факт. Насчет того, с какой целью, гадать не буду. Может и оцифровывают, а может, растят на убой, а может, выполнят обещание и вернут нас мамам красивыми и здоровыми.
От воспоминаний о родительнице на душе стало тревожно и неуютно. Я заскучал по матери, думаю, и она уже не находила себе места. Первый раз я исчез из дома так надолго. Мои друзья, видимо тоже вспомнили о своих семьях.
— Вам не кажется странным, что у нас троих не было отцов? — Спросил Борис.
— Теперь нет. Где-то слышал, что мы поколение мужчин, воспитанных женщинами. Перекосы в воспитании, неумение брать на себя ответственность и прочее. Нас таких отобрали намеренно. Видимо, чтобы лишить этого перекоса. — Я поделился с друзьями своей точкой зрения. — Вы готовы стать стопроцентными мужиками? Или так и будете трясти своими гендерными отличиями перед мамками и стыдливо прятать их перед потенциальными избранницами.
— А чего ими трясти? — Борис понял меня буквально.
— Как альфа-самец, показывать, кто здесь самый главный.
— Это как-то не очень эстетично. — Борис так и не понял всю глубину моей иносказательности.
— Ладно, тряси чем хочешь, главное, чтобы остальные поняли, что ты хочешь этим сказать.
— Короче, из ваших пикировок я понял одно — мы недоделанные, потому нас отправили на доращивание в матрицу, так? — Глеб уставился на нас с Борисом.
— Это только предположение, одно из тысяч. — Борис неуверенно пожал плечами.
— Мы только и занимаемся тем, что придумываем себе теории, про это место и про то, чем нас заставляют тут заниматься. Давайте на время забудем про всё, наломаем этого колючего кустарника и разожжем костер. Ужас, как хочется посидеть вечерок у костра. — Предложил Глеб.
Его предложение мы восприняли с пониманием. Добыть кустарник оказалось непросто. Он впивался в одежду и тело, если обращаться с ним неосмотрительно. Приспособившись, мы наломали когтистых веток и сложили из них костерок. Лежали они рыхло, но занялись огнем активно, с треском и дымом. Мы сели в кружок, наблюдая за тем, как влажная древесина постепенно оседает и превращается в угольки.
— Смотрите! — Борис указал пальцем вверх.
Мы с Глебом подняли головы и увидели, как
