Он меня предал!
Это так же больно, как и то, как ты сейчас смотришь на меня, Артур!
***
Он просто молчит и смотрит на меня… с ненавистью…
С такой её концентрацией я сталкиваюсь впервые. Меня, словно, разъедает от этого взгляда…
Я его потеряла. Сейчас осознаю это так ясно, что глаза заволакивает…
Если бы все получилось… Если бы…
Я бы замерла следы. Я бы сделала всё как надо! И все стало бы как раньше… И, когда-нибудь…
— Не помню. — его хлесткий ответ.
Он помнит. Я уверена. Но это уже не имеет значения…
Я замолкаю. Сказать мне нечего.
Он наклоняется чуть ниже и прожигает во мне дыру, размером с Байкал…
Молчит, но я и так понимаю… у него все на лице написано…
Несколько секунд вдыхаю знакомый запах… Такой притягательный и такой чужой… Закрываю глаза, чтобы не видеть его… Не вынесу этого…
А когда открываю, вижу лишь как за ним закрывается дверь…
99. Яна. Делаем выводы
Не могу находиться в своей квартире. А если точнее, то даже заходить туда не хочу.
Уже больше месяца прошло. На улице холодает и пора достать тёплые вещи. Но они, естественно, дома, а я у родителей…
Хотя… зачем они мне? Я все равно не выхожу ни куда. Не хочу.
Мама несколько раз порывалась, но ключей у неё нет. Я забрала их и спрятала. Найти пока не могут. Отец, было, пытался угрожать, что дверь взломает, но я же по глазам вижу, что нет… Слова так и остались словами. На том всё и застопорилось.
Давить на меня, ни кто не давит, носятся, как с лялькой, ладно хоть убедила, что караулить меня не надо двадцать четыре на семь.
От бабушки всё произошедшее держат в тайне. Оно и хорошо. У неё давление скакать начинает если тесто не поднимается или банка солений вздуется, а тут такое.
Сижу на полоконике в папиной, громадное, футболке и пью холодный какао.
Настроение такое же неопределённое, как и погода за окном. Небо серое, солнышка не видно, но и дождя не обещали.
Конец сентября. Родители все чаще приезжают сюди с дачи привозя вещи. Готовятся перебраться на зимний период. Знаю, что выгонять меня ни кто не станет, но, думаю, что я сама не смогу жить с родителями. Слишком давно мы живём раздельно. Слишком я привыкла к самостоятельности и независимости.
Но, положа руку на сердце, сейчас я веду тот самый, паразитический образ жизни который так бесил меня в Денисе, относительно недавно…
Я ничего не делаю.
Не хожу на работу. Правильней сказать, я не беру заказы. Да, плевать…
Дашка мне за это чуть голову не откусила… Забрала ноутбук у Артура, влезла в мои социальные сети, на сайт, и раскидала информацию, что на неопределённый срок фотограф Яна не работает. Как она это сделала не зная паролей, понятия не имею, но сейчас безгранично благодарна ей… Ведь я не намерена сидеть вечно в этом коконе… верно?
Девочки, вообще меня очень поддерживают.
Только, если Юлька смотрит с жалостью, переживает, что я психолога не посещаю, да и в целом охает и ахает, чем бесит неимоверно, то Дашка играет роль плохого полицейского, на мои закидоны реагирует сдержанно или отчитывает, не жалея эпитетов, но всегда держит руку на пульсе.
К тому же она не лезет в душу, в отличии от остальных, и это делает её компанию самой желанной и приятной.
А ещё, я знаю, что она общается с Артуром… Видела, как её имя высветилось на её телефоне, когда она забыла его на столе, на кухне, бегала в магазин.
Не знаю, что я тогда почувствовала, но мне однозначно было не по себе.
Нет, Дашке я доверяю!
Артуру, думаю, тоже…
Но… имею ли я на это право…?
Когда я оказалась дома, после всего, что случилось, первым делом закрылась в ванной и долго отмокала под душем. Настолько грязной себя ощущала… До боли терла себя, папиной, грубой мочалкой, чтобы кожа вся гарела. Несколько раз. Снова и снова. И каждый раз казалось, что этого недостаточно…
Отец снял щеколду с двери, чтобы я больше не могла закрыться. Чтобы в любой момент могли меня проведать… Они с мамой переживали, я знаю…
Я не спала несколько дней. Не могла. Просто пялилась в потолок. Но если закрывала глаза, то будто возвращалась в самый страшный день в своей жизни… звуки, запахи, ощущения, картинки, такие яркие, такие реальные… Не уж. Лучше вообще не спать, чем спать… так.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На помощь опять пришла Дашка! Ну, как на помощь! Мама ей нажаловалась и эта мигера просто вызвала на дом врача, который сделал мне укол.
Надо признать, как бы я не злилась на неё, но выдрыхлась я от души! Без снов, что в моем случае немаловажно. А это наверное и нужно было и телу и мозгу, потому как проснувшись я чувствовла себя совершенно иначе.
И даже очная ставка с моими мучителями выбила меня из калеи на какое-то время, но не окунула в дипрессию.
Вобщем, если рассуждать здраво, но умом я не тронулась. Не дуркую, как неженки из американских фильмов и не рыдаю в подушку, убиваясь по искалеченной жизни.
Не иначе, влияние Дашиной компании. Какое заразное хладнокровие. Мне б ещё отключать иногда эмоции, как она, и вообще замечательно будет. Но, видать, для этого надо не дружить с Дашей, а быть ею.
А эмоции, как раз таки с каждым днем все активнее возвращаются. Помогая прокручивать в мей дурной головушку кучу бредовых мыслей и самоанализов.
Сколько же всякой дряни, оказывается, в голову лезет, когда свободного времени вагон!
Но толк есть и от этого.
И вот к каким выводам я пришла.
Во-первых, случившееся со мной, ужасно, отвратительно и мерзко. Я, врятли, смогу это забыть, но ни за какие коврижки не похороню себя подо всем этим только потому что это все произошло.
Во-вторых, считаю, что правильно поступила, что не стала афишировать то, что сделал со мной друг Дениса. Кому от этого легче? Мне? Нет! Моим близким? Тем более! Я не боюсь огласки, я боюсь, что дорогие мне люди будут переживать это со мной… сильнее меня. Я на такое пойти не готова.
В-третьих, этот ублюдок и так получит сполна. Я в этом уверена. Артур знает. Догадался. А значит не оставит это просто так. И, да. Я хочу, чтобы не оставил. Ибо отнюдь не добра желаю всем участникам этой пьессы…
В-четвёртых, я злюсь на Артура и ничего не могу с этим поделать. Ведь именно из-за него поехала крыша у этой Дианы. Было у них что-то или нет, не моего ума дело, но почему-то отдуваться пришлось мне.
А в-пятых… я дико скучаю по нему…
Скучаю так, что от боли в груди, скручиваюсь в позу эмбриона и тихонько плачу…
100. Крысеныш!
***
— Даш, как ты это пережила? — меланхолично мешаю свой чай.
Я уже несколько дней дома. Моё лицо и тело все ещё напоминают ожившую боксерскую грушу, а душа в стазисе, но мозг судорожно мечется, потому что отказывается так существовать…
Девушка перестаёт разбирать пакеты и не поворачивается. Несколько секунд вовсе не двигается.
— Это нельзя пережить. — отвечает твёрдо и продолжает то, от чего её оторвали.
Смотрю на неё. Движения уверенные. Как и вся она по жизни. Не семенит, боязливо озираясь по сторонам, а идёт с гордо поднятой головой. Споткнулась — выпрямилась и пошла дальше. Упала — поднялась, отряхнулась и по старой схеме.
Я знаю, что она не железная. Видела её слабой и раздавленной… Но не сломленной. Никогда!
Заканчивает и садится рядом со мной.
— Ян, я тебя не буду сейчас к психологу посылать, но если сама чувствуешь, что не вывозишь, то лучше обдумай это. — хмурится, натянутая, как струна…
Опускаю глаза на свой чай… ничего не отвечаю ей.
Она тоже молчит.
Нечто подобное случилось с ней несколько лет назад… только хуже… и заступиться за неё было некому… Даже стыдно становится перед ней… спрашивать такое…
Даша, единственная, кому я рассказала всё, без утайки.
— Мне не нужен психолог. — бурчу себе под нос.
