– Кстати, о боге, – проговорил Аарон, выйдя из шатра только после того, как толпа отступила, а между ней и патриархами организовалась плотная, двухрядная прослойка из гвардейцев и милиционеров. – Как вы, слабоверные и колеблющиеся, можете говорить, кого осудит бог, а кого вознесет? – старец прокашлялся и сменил пластинку.
– Вы что, в натуре, думаете, он Моисею просто так велел вас из Египта увести? Типа, прикол у него такой, чтобы вас чисто конкретно голодом в пустыне уморить? Ему чего, больше почумиться не над чем?
Моисей что есть силы огрел братца посохом по хребту. Тот поперхнулся, удивленно посмотрел на своего родственничка и, шмыгнув носом, вернул предыдущую пластинку на патефон.
– Так слушайте же, люди, и запоминайте: господь никогда не оставит вас, своих избранников, в беде! – трубным гласом завопил он. Толпа заволновалась. – Моисей говорил с богом, и тот заверил, что к утру накормит вас и обеспечит продовольствием на всю дорогу до Земли обетованной, священного Ханаана. Не ропщите и не стенайте. Ложитесь спать. Будет вам и белка, будет и свисток.
Аарон замолчал, застыв в позе Сабониса, забравшегося клешнями в баскетбольное кольцо. Аборигены радостно завопили, едва не отбив у меня охоту ходить на митинги, а затем расползлись к своим кострам. А Андрюша подошел к старцу и толкнул его в плечо.
– Ну, до утра я еще потерпеть смогу, – проговорил он. – Но утром смотри, чтобы завтрак был! И, минимум, тройная порция. Мне много калорий терять нельзя – мама расстроится, если узнает.
– А эти вопросы не ко мне, – пожал плечами Аарон.
– Не понял?! – угрожающе зарычал Попов. Блин, нашему Андрюше еще чуть-чуть потренироваться, и с породистыми кобелями соревноваться в этом сможет. – Ты чего, вахлак, лапшу тут на уши развешивал?
– Ничего я не вешал. Просто, что мне Моисей велел, то я людям и сказал, – буркнул патриарх. – А откуда мой братец про завтрак знает, лучше не спрашивай. Все равно ни о чем, кроме как о вере в бога, он тебе не ответит, а вот я замучаюсь тебе его проповеди переводить.
– Это что, теперь и завтрака не будет? – еще больше возмутился эксперт. – Охренели, блин, совсем, или как?
– Или как, – вместо старцев ответил мой хозяин, кладя Андрюше руку на плечо. – Не стони. Утро вечера мудренее. Пошли к себе. Глядишь, с рассветом действительно что-нибудь прояснится…
Вы не думайте, пожалуйста, что Сеня с голоду умом двинулся или за один день из атеиста в верующего превратился (как-нибудь потом объясните мне разницу!). Естественно, на чудесное появление пищи мой хозяин не рассчитывал. Просто хотел Попова от мрачных мыслей отвлечь, да и самому о еде перестать думать. Заодно его сиятельство Рабинович-альфа-лидер, клеща ему под мышку, большой совет решил собрать и обсудить насущные проблемы. В частности, возможно ли сорок лет ходить в пустыне голодным и на хрена нам вообще такие путешествия нужны. Мы в родственники к Туру Хейердалу не записывались, чтобы эксперименты из жизни древних над собой ставить!
– Сеня, ты, похоже, на самом деле умом слегка двинулся с этими путешествиями, – буркнул Попов, усаживаясь на ковер внутри нашей с Рабиновичем палатки. – Что тебе с утра, кроме неба на востоке, проясниться может? Совсем сбрендил? Или в сказки веришь? Добрую фею ждешь?
– Вот именно, добрую фею, – самодовольно усмехнулся мой хозяин. Вот кобель, а я и не сразу понял, зачем он всю орду сюда притащил. – Андрюшенька, вынь свои свиные мозги из духовки, что у тебя черепом называется, и раскинь их здесь, по палатке. Может быть, проветрившись, они у тебя лучше соображать станут. Мы же тут не с одним придурочным Лориэлем, у которого если и были мозги, то от старости атрофировались, работаем. У него еще напарник есть с блатом в отделе фей. Сечешь?..
ХЛО-ОП!!!
– Во, блин, чудеса, да и только, – усмехнулся Ваня, уставившись под потолок. – Ты что, все время подслушиваешь, что ли?
– Конечно! Делать мне больше нечего, – пискнул эльф, а затем чуть приблизился к Рабиновичу. – Ты кого, лох ментовский, придурочным назвал?..
Я замер, с любопытством ожидая дальнейшего развития событий. Вот уж не знаю, заметил Сеня это или нет, но каждый раз после того, как он Лориэля какой-нибудь обидной кличкой назовет, тот непременно появляется. Я даже лапой за ухом почесал, задумавшись над этим вопросом. Почесал и понял, что знает мой хозяин об этом фактике точно. И котом буду, если Рабинович сейчас не специально маленького наглеца оскорблять начал. Если честно, то даже догадываюсь, ради чего именно Сеня этот балаган затеял. Я даже по сторонам посмотрел, чтобы удостовериться, что я один в шатре такой умный. Не ошибся!
Про Рабиновича с Поповым говорить не буду, поскольку Сеня был зачинщиком, а сообразительный Андрюша ухватывал все на лету. Особенно, когда ему разжуют и в рот положат. Ну а у остальных вид был совершенно обалделый. Рахиль глупо улыбалась, и мне прямо виделось, как сильно она хочет нашего маленького хама пальчиком потрогать, но из вежливости сдерживается. А зря! Если учесть, что все, к чему эта мымра прикоснется, тут же ломается, калечится и приходит в негодность, стоило бы ей, пожалуй, позволить, например, свои медицинские навыки на Лориэле применить. Может быть, после этого он нам меньше бы надоедать стал.
Нахор тупо пялился на эльфа и, следуя завету Рабиновича – в каждой ситуации искать возможность получения выгоды, – шлепал губами, шепотом просчитывая, сколько прибыли можно было бы получить, показывая эльфа на ярмарках. Навин с Жомовым, ставшие удивительно схожими в выражениях лиц за последние пару дней, не спускали с Лориэля совершенно одинаковых взглядов, явно не суливших наглецу ничего хорошего. Я даже опасаться за эльфа стал. Может, все-таки к нему действительно Рахиль подпустить? А то, не дай Полкан, эти два живодера до перепончатокрылого задиры доберутся, так его потом ни один любитель пазлов не соберет!
– Чего ты ухмыляешься, урод педальный? – не унимался Лориэль, не сводя сердитых глазенок с Рабиновича. – Думаешь, на эльфов щериться безнаказанно можно? Нимроэль! Ну-ка свяжись со своей теткой. Пусть она его навозом засыплет.
– Это неэтично, – раздался в ответ знакомый гнусавый голос близорукого эльфа, хотя его самого снова нигде видно не было. – К тому же и непрактично. А ты сам знаешь, как Оберон относится к тому, что его подчиненные в служебное время тешат собственное тщеславие…
– Ах ты, предатель хренов, тролля тебе в спарринг-партнеры! – заверещал летающий прыщ, не дав своему напарнику возможность закончить фразу. – Без тебя обойдусь. Сам все сделаю.
– Навозом, что ли, засыплешь? А откуда его в тебе столько? – ехидно поинтересовался мой Сеня, а зря. Маленький наглец, истошно заверещав, вошел в штопор и врезался головой прямо в переносицу моего хозяина. От неожиданности Рабинович рухнул на спину. Эльф, кувыркнувшись в воздухе, пошел на следующий заход, но его неожиданно остановил Горыныч, дав упреждающий залп из всех своих горелок. Лориэль едва увернулся от пламени и завис перед Ахтармерзом.
– Не понял, блин? – опешил маленький задира. – Ты-то куда, детеныш игуаны, лезешь?
– Извините, пожалуйста, – тут же проворковал Ахтармерз. – Я вас в темноте с крупным слепнем спутал. Хотел немножко поесть…
– Поесть, говоришь? – возмутился эльф. – Да я тебя сейчас самого на корм нелюдям отправлю. Думаешь, орки летающих тритонов не едят или я свое обещание не выполню? Ошибаешься! Сожрут они тебя за милую душу, а я им всячески поспособствую.
Сказав это, Лориэль для наглядности принялся чавкать, изображая плотоядную оркскую ухмылку. Вышло это комично, и я даже фыркнул, но тут же поперхнулся, потому что произошло невероятное – наш неустрашимый летающий газоперерабатывающий завод и всемирно известный тоннелепрокладчик разревелся. Впрочем, почему невероятное? Это я позабыл совсем, что Ахтармерз всего лишь во втором классе учится, а вот эльф это отлично помнил, вот и отыгрался, подлец, на маленьком, вдобавок еще и сделав вид, что отгрызает у себя руку. Честное слово, я очень хотел ему в этом помочь, но не успел. Сначала Ахтармерз взвыл в голос, требуя вызвать маму, а затем Жомов истошно заорал.
– Ты чего, мухрен планирующий, детей пугаешь? – завопил омоновец. – Страх совсем потерял? Так я тебе его быстро по фотороботу найду. Только не обижайся, если случайно анфас с профилем местами поменяю!
– А ну, тихо все! – рявкнул Рабинович. Все, кроме Горыныча, затихли. Впрочем, и он уже не ревел, а только всхлипывал. – Вот так-то лучше. Давайте все вместе успокоимся и обсудим наши дела.
Успокаиваться каждый принялся по-своему. Жомов заставил Навина под счет отжиматься от пола, и нервы в порядок они дуэтом приводили. Рабинович чесал свой длинный нос, Попов с горестными вздохами рылся в общих запасах, надо полагать, он заранее что-то там припрятал. Рахиль принялась наглаживать Горыныча, и эта ручная зверушка, явно обделенная женской лаской, тут же присмирела – вот и гладь все время его чешую, а мою нежную шерсть немытыми руками не трогай.
