не было бирки слуги, поэтому я стал хорошей добычей для него. Тогда все было иначе. Я пытался отбиться, но он оказался слишком силен, а я, увы, был слишком пьян. Нас нашел Зандер. В ту ночь он был в городе, бродил в тени среди простолюдинов, как он иногда делал. Его Высочество остановил нападавшего, но было уже слишком поздно. Этот человек заразил меня.
Новая деталь о Зандере.
– Почему он так поступил?
Элисэф пожимает плечами.
– Я его не спрашивал.
– Что случилось дальше?
– Напавший на меня человек подвергся публичной и жестокой казни. Это должно было стать предложением мира для сикадорцев. Отношения Илора с ними важны, и их люди должны чувствовать себя в безопасности. Мне не разрешили вернуться домой. Пусть Сикадор и наслаждается торговлей с нами, но они не желают, чтобы илорианцы жили на их землях. Зандер сжалился надо мной. Он помог мне пройти период адаптации, и в конце концов я стал солдатом королевской гвардии.
– Значит, он может быть заботливым.
– Может. Хотя, осмелюсь сказать, вы уже это знаете, не так ли?
Я вспоминаю о его отношении к Коррин, о милосердии к Бозу, о доброте к тому хромому старику в трущобах.
– Он использует меня, – напоминаю я Элисэфу, будто пытаясь склонить чашу весов в сторону не слишком положительных качеств Зандера. И тут меня осеняет. – Так вот почему у тебя нет родства с Судьбами…
– Потому что я был рожден не от силы нимфеума, а при помощи инфекции, – подтверждает он.
Я решаюсь спросить:
– Тебе это нравится? Быть тем, кто ты есть?
– Иногда да, иногда нет. Меня не беспокоит, как здесь обращаются со смертными. – Его брови сильно нахмурены. – Я помню свою жизнь в Сикадоре, когда сидел за обеденным столом напротив родителей и сестер, обсуждая, что нам делать и как жить. Это казалось бесконечным. Здесь смертные не сидят за столом, ведя такие же дискуссии.
– Может, тебе стоит поговорить об этом со своим другом, королем.
Он является частью проблемы и может стать ее решением.
– Не думайте, будто Зандер не возражает против этой системы.
– Да уж. Он прямо-таки в ужасе от этого. Судя по прошлой ночи.
Та рабыня совсем не выглядела несчастной из-за своего затруднительного положения.
– Это сложно.
– Неправда. Нетленные с молоком матери впитывали, будто могут взять все, что захотят, и вот, две тысячи лет спустя, люди преклоняются перед ними или умирают. И в любом из вариантов истекают кровью.
– Полагаю, когда вы так говорите, это звучит довольно просто. – Элисэф вздыхает. – Бывали восстания. Смертные боролись за прекращение системы кормильцев. Последний раз закончился для них плохо. Нетленные слишком сильны.
– Но при поддержке короля они могли бы победить. Если у него действительно проблемы с этим, почему он ничего не делает?
– Вы думаете, этот титул дарит ему какие-то волшебные силы? – Карие глаза Элисэфа следят за нашим окружением, будто он пытается удостовериться, что нас не подслушивают. – Многие годы Зандер желал создать Илор, в котором смертным предоставлялся бы выбор – они могли бы по собственному желанию отдавать кровь, а не по принуждению. Смертные поддерживают его всем сердцем. И даже некоторые Нетленные, в теории. Другие же категорически против. Он пытался убедить отца что-то изменить. Король Эчан считал Зандера радикалом. Он сказал ему, что согласен с этой идеей, однако Илор никогда не изменится, а если Зандер все же попытается его изменить, то это повлечет за собой крах их правления.
– Теперь король – Зандер, – продолжает Элисэф, – и двор знает, чего он стоит. Но напряжение, связанное с теми, кто против него, растет. Знать боится, что предоставление людям слишком большого суверенитета поставит под угрозу благополучие Илора. Иные же не заинтересованы в том, чтобы расставаться со своим состоянием, лишь бы убедить домочадцев остаться.
– И они не могут найти способ, чтобы каждый получил то, чего хочет?
Элисэф терпеливо улыбается.
– К сожалению, многие из нашего вида не наделены подобной самоотверженной натурой. Но когда речь идет о выживании, найти бескорыстие труднее, чем оправдания. Это верно как для нашего вида, так и для любого другого.
Меня пронзает негодование. Я знаю кое-что о выживании и оправданиях. Я потратила годы, оправдывая каждый бумажник, доллар и драгоценность, которые крала у ничего не подозревающих людей. Это было проще, чем пытаться изменить образ жизни. Однако это не значит, будто я не знала, что мои деяния неправильны.
По крайней мере, я воровала только материальные вещи.
Эти Нетленные крадут жизни людей.
Но объяснение Элисэфа помогает мне лучше понять это место.
– Поэтому Зандер думает, что кто-то сплачивает илорианцев против него?
– Они боятся его планов относительно Илора. – Элисэф кивает. – Напряжение в королевстве и так поднялось до высокого уровня, когда король Эчан предложил трон королевы ибарисанке, понятия не имевшей, каково это – быть одной из нас. Соедините это с королем, который предпочел бы забыть, кто он такой, и получатся противники, достаточно смелые, чтобы начать действовать.
Слова Элисэфа неприятным грузом опускаются на мои плечи, особенно в сочетании со словами Зандера.
Позволить тебе пожить в нашей шкуре совсем немного, перед тем как казнить тебя.
Чтобы ты поняла, каково это – находиться во власти этой жажды.
Неуловимость.
Осторожность.
Как он ощетинился, когда я сравнила его с дэйнаром.
Зандер может излучать высокомерие, но он не гордится тем, что он за существо, и это осознание вызывает во мне жалость.
– Вы хорошо себя чувствуете, Ваше Высочество? Ваши щеки раскраснелись.
– Все хорошо. – Я отмахиваюсь от его беспокойства. – Просто в этом платье ужасно жарко. Мне нужно снять его, пока я не потеряла сознание. – Я дергаю за воротник, чтобы подчеркнуть свое неудобство. – Я задушу Коррин.
Элисэф усмехается.
– Я отведу вас в ваши покои, чтобы вы пообедали и переоделись. Анника также предложила сопроводить вас в прогулке по территории. Король подумал, что вам это может понравиться.
Могло бы, пока я не узнала, кто она. Сейчас? Думаю, я все еще могу с ней прогуляться. В Аннике присутствует нечто настоящее, то, что я ценю, пусть даже она меня и ненавидит. Кроме того, она не сможет мне навредить. Я для нее – отрава. Для всех них, вообще-то. Это утешает.
Но в эту секунду мне хочется побыть одной, чтобы переварить всю правду об этом мире, свалившуюся мне на голову.
– Может, после того, как я переоденусь и отдохну. Я плохо спала прошлой ночью.
Да и спала ли вообще?
Его брови хмурятся от беспокойства.
– Очень хорошо, Ваше Высочество.
Я собираю юбки, чтобы подняться по лестнице и
