Она приглушенно рыдала, сотрясаясь всем телом. Плечи, еще пару дней назад гордо распрямленные, сейчас ссутулились и мелко вздрагивали. Собственный плач Дзюнко тоже ненавидела. Она всегда казалась самой себе похожей на малолетнюю девчонку в такие моменты. Потому что голос вдруг становился тоненьким и жалобным. Да еще и носом шмыгала постоянно. Вот и сейчас зашмыгала, роняя слезы в белоснежную плотную рубашку человека, который ухитрился унизить ее, разрушить жизнь, умереть и вдруг стать единственным в мире, кому она начала плакаться.
Сэм невозмутимой статуей стоял на месте, чувствуя, как дрожит на груди нечто маленькое, мягкое и теплое. Живое. Как разнесчастная брошенная зверюшка. Только плачет человеческим голосом. Потому что она и есть человек. Со всеми человеческими глупостями. Эти ее трогательно вздрагивающие плечики не могли не разжалобить. Поэтому он осторожно поднял руку и ласково погладил Китами по одному из них. Словно в ответ на его жест, она заревела пуще прежнего.
- Ну, тихо, тихо, - сказал он. Без следа той извечной язвительности, что всегда присутствовала в голосе. Дзюнко заметила. Широкая ладонь снова погладила ее по плечу, затем отечески опустилась на макушку, трепля и без того разворошенную прическу. - Все я понимаю, глупый ты детеныш.
- Я... - она пыталась что-то сказать, ежесекундно шмыгая носом. - Я просто... Я не хотела... Я девочке внушила просто... Просто подойти к отцу и сказать... Всякое... Как будто она... А он... Он сам ее... И потом сам... Са-а-ам! Я просто хотела ее... Чтобы она подумала, будто я ее дочь... А они... Ненавижу их всех... Ненавижу...
- Знаю, знаю, - он гладил ее по голове, как маленькую. И ей почему-то было так приятно...
- Когда у меня начали получаться эти... Все эти штуки... Я подумала, что профессор не соврал... Сволочь, сволочь... Ненавижу его... Он сказал, что я принадлежу дьяволу... И я стала... Я подумала... И все остальные, все эти сытые рожи в школе... Ненавижу их всех...
- Глупый злой ребенок, - сказал сверху Сэм. - Нашла кого слушать. Профессор Кобаяси был больным на всю черепушку.
- Откуда... знаешь? - всхлипывая, ухитрилась задать осмысленный вопрос девушка.
- Да мне ли его не знать... Слушай, Китами, ты перестанешь реветь, если я тебе пообещаю, что никто тебя больше не обидит?
- Честно? - от неожиданности она даже перестала шмыгать носом.
- Еще бы.
Огромная ладонь снова ласково прошлась по макушке. И чудесным образом смахнула истерику. Просто она вдруг поверила: дальше с ним все будет хорошо. Он не обманывает.
- Ладно, - она отстранилась, оставив не его рубашке мокрые следы. - Все, я успокоилась.
Дзюнко принялась ожесточенно тереть ладошкой глаза, избавляясь от слез. Надраив лицо досуха, она посмотрела на Сэма, задумчиво теревшего рубашку кончиком галстука.
- Ох уж мне эти девочки, - он поднял на девушку взгляд, теперь лукавый, из-под сузившихся век. - Ну, Китами Дзюнко, теперь ты можешь мыслить конструктивно?
- Могу, могу
- Вот и отлично. Значит, слушай сюда: что и как обстоит с тобой, сатанизмом, твоими способностями и всей прочей ерундой, я тебе расскажу, когда все закончится. А сейчас еще рановато, потому что...
Его слова прервал грохот. Не тот, едва слышный, что какое-то время слышался внизу, а потом и вовсе затих. Этот грохот случился где-то снаружи. На пустынной, а потому тихой, улице. Ватанабэ невозмутимо продолжил:
- Вот, собственно, что сейчас происходит. К сожалению, нам придется еще попрыгать и побегать.
- О чем ты?
- Намечается маленькая войнушка.
Глава 4: Тяжелый металл
Ночное небо уставилось в лицо холодным немигающим черным глазом. Серые веки домов неподвижно застыли, и даже изгрызенный зрачок луны сохранял спокойствие приколоченного к небу гвоздями монолита.
Учики Отоко никогда не думал, что ему придется драться со взрослыми мужиками в форме. Посреди заброшенной улицы. Одному против нескольких. Разумеется, подумай он о таком, непременно пришел бы к выводу, гласящему о том, что его запинают со всей возможной суровостью.
Так, собственно, и случилось.
Ватанабэ практически за шкирку выкинул их из здания, велев добраться до улицы, где, как он сказал, ждал грузовик с людьми, способными помочь выбраться из заброшенного района. Особого доверия к толстяку не было, но иных вариантов тоже не имелось. Поэтому Учики вместе с Инори выскочил из злополучного здания через выломанные парадные двери и побежал в указанном направлении.
Отоко почти ничего не соображал. Ему сейчас хотелось только одного: найти место, какое угодно, лишь бы далекое от всего того странного и непонятного, что вот уже который день било по голове. От Фрэнки, от Анны, от полетов во сне и наяву, от непонятных бронекостюмов. Сесть и отдышаться - вот все, о чем юноша сейчас мечтал. А заодно спрятать подальше Инори-сан. Ей вообще не стоит вмешиваться. Единственным, что еще держало ее в относительно спокойном состоянии, как он прекрасно понимал, была кутерьма всего происходящего. Едва пробудившись, она попала в самый центр водоворота и просто не успевала испугаться. И, пока они не остановятся, девушка будет спокойна. Но вот когда они доберутся таки до спасительной машины, отдышавшись, Кимико наверняка даст выход запоздалым реакциям.
Надо сказать, Учики перспектива оказаться единственным, кто будет рядом, чтобы успокаивать девушку, не прельщала нисколько. С малых лет он откровенно стеснялся общения с людьми, а уж на повышенных тонах откровенно говорить не мог. Всегда тихий, он не был искусен в деле ведения разговора. Его перебивали учителя во время ответов у доски, его перебивали знакомые во время бытовых бесед, его прерывала даже тихая после отцовских побоев мать. Когда на Учики кричали, он просто молча втягивал голову в плечи.
Как с таким травоядным характером обуздать молодую энергичную старшеклассницу, которая почти наверняка впадет в истерику? Нет, Учики вовсе не считал Инори истеричкой. Напротив, для него она всегда казалась издалека человеком спокойным и оптимистичным. Мало кто мог поднять настроение всем окружающим, просто уверяя, что все будет хорошо. Однажды перед архи сложной контрольной она успокоила даже Ханеду, не знавшего об истории Японии вообще ничего. В общем, Инори не была склонна к стервозному крику. Однако и ситуация была не из обычных. Так как же ему быть, если сам почти трясется от нервного потрясения, а она возьмет и начнет?..
Но, как выяснилось, беспокойно роящиеся в голове мысли оказались совсем не о том.
Когда юноша, крепко держащий за руку девушку, выскочил из-за очередного поворота пустынной дороги, Кимико почувствовала, как держащая ее ладонь рука Отоко сжимается сильнее. Она не помнила, когда это он успел схватить ее за руку. Девушка даже покраснела, когда поняла, что он тащит ее за собой таким образом. Но бешено несущиеся мимо события и стены не располагали к сосредоточению на мелочах. А теперь к этому не располагали еще и два квадратно-бронированных фургона, перегородившие заброшенную проезжую часть. Инори не разбиралась во всей этой мужской технике, но прекрасно поняла, что это полиция. Потому что видела эти машины по телевизору в передачах про усиление правоохранительных органов.
Стоило им выбежать на обозримый пятачок дороги меж серыми глыбами пустых зданий, и молодых людей заметили. Чернеющий воздух ночи рассек желтовато-зловещий свет прожекторов. Учики зажмурился, пытаясь закрыться от слепящего луча свободной рукой. Кто-то что-то громко сказал, и рядом затопали ноги. Почему-то не было привычного по телевизионным новостям и кинофильмам окрика через громкоговоритель и прочей мишуры. Их просто тут же окружили люди в форме. Учики успел ее разглядеть, перед тем, как ладошку Инори вырвали из его руки.
Полицейские налетели как хищники. Инори только негромко пискнула, когда, оттесненная от Учики, оказалась практически распята на руках у двоих крупногабаритных мужчин в бронежилетах поверх формы. Начинавший проклевываться сквозь непрекращающийся вал событий страх брал свое. Она испуганно метнула взгляд в сторону юноши, которого ловкой подсечкой, сопровождавшей меткий удар по почкам, уложили на землю. Они работали молча и сосредоточенно, заломив парнишке обе руки за спиной. Кимико почувствовала, как врезаются в тело грубые мужские руки, державшие так, словно она была борцом-тяжеловесом в приступе бешенства.
- Что вы делаете?! - крикнула она. Это же наверняка какая-то ошибка. Она тоже узнала форму. Это спецназ полиции, свои. Они должны защитить их от тех страшных людей! Зачем же они так? - Перестаньте!
Учики утробно выхаркнул воздух, когда чье-то жесткое колено уткнулось меж лопаток. Звякнули наручники. На лицо натягивали какой-то черный мешок. Он замотал головой, не давая накрыть лицо, и, повернувшись, увидел Инори.
