В уголках глаз Старейшины пролегли лучики-морщинки, ее волосы, выбивающиеся из-под натянутой на голову мантии, вились серыми паутинками. Раньше такой седины у Галин не было.
– Запасов достаточно.
Она обнадеживающе кивнула Нериссе и с любопытством осмотрела ее новые доспехи, состоящие в основном из плотных тканей и железных накладок, прошитых между слоями. Нерисса напоминала ящерицу, всю в кожаных швах и чешуйках, – такой одежды маги еще не видели.
– Галин, я не хочу, чтобы в этот раз ведьмы рисковали и вступали в битву, – сказала Нерисса. – Это звучит как безумие, учитывая, что Лоран так долго звал вас примкнуть к его лагерю… Но теперь у него есть армия, и я не хочу подставлять оставшихся магов под удар.
– Это решать не тебе, – строго ответила Галин. – Знаешь…
Наставница сложила руки замком и пошла вдоль колеи, по которой катили телеги, груженные алебардами, щитами и колчанами со стрелами. Нериссе оставалось только догнать Старейшину и пойти рядом с ней.
– Я начинаю понимать мотивы Одханы, – призналась Галин и предупреждающе цокнула языком, когда Нерисса раскрыла рот и попыталась поспорить. – Она ведь правда хотела, чтобы обычные люди приняли магов как равных себе. Матерь хотела, чтобы все мы жили в гармонии, но в тот раз ничего не получилось. И сейчас у нашего ковена есть шанс заявить о себе и доказать, что вот они мы, не враги или чудища, а друзья и соратники. Если мы сейчас не поддержим Лорана, другого такого шанса не будет. Мне даже отчасти жаль, что я не пришла к этой мысли раньше. – Старейшина прекратила изучать стоптанный снег под ногами и окинула оценивающим взглядом свое окружение.
Нерисса вслед за ней осмотрела лагерь Лорана, подмечая, что уровень нового замка заметно поднялся за минувшие дни, появились внутренние стены и остовы бойниц по периметру. Стоило Галин и Иво взяться за работу, дело пошло в гору. Их содействие помогло Нериссе удачно уйти от ответственности, списав все на трудоемкую работу, которую невозможно было выполнить в одиночку.
– Когда придут фрозы, будет уже поздно отступать, – в последний раз напомнила Нерисса и покосилась на Галин. – Ты тоже будешь участвовать?
– Знаешь, в тот раз, когда вы сцепились с Сайрусом, – глухо проговорила наставница, уходя в воспоминания, – мне было трудно сделать выбор. Но теперь я понимаю, что поступила тогда правильно. Я поддержала тебя, Нерисса, и это было верное решение. Именно ты, потомок Одханы, дала мне понять, чего на самом деле хотела добиться Мать – свободы для магов. Нам правда нужно дать ковену шанс жить как людям, и да, я снова поддержу тебя, дитя, и буду участвовать в этой битве. Я поведу ковен за собой и поддержу короля. Гилмор бы это одобрил.
Никогда еще Галин не была с ней так откровенна. Сдерживаемые рамками порядков, Старейшины относились к своим воспитанникам сурово и отстраненно, чтобы у детей не возникло к ним сильной привязанности, и теперь слышать подобные слова поддержки от наставницы было непривычно. Галин говорила с Нериссой как мама, которую она едва помнила, и от этого что-то в груди защемило.
– Не беспокойся за меня, – улыбнулась ей Галин, очевидно, заметив на лице Нериссы отражение тревоги. – Лучше помоги королю отстоять остров, чтобы после всего этого ужаса наш ковен мог жить спокойно, как часть этого Миира, а не изгой.
– Спокойно в этом Миире живут разве что сказки, – равнодушно ответила Нерисса, чувствуя, что горло сжимается, и не в силах исторгнуть чуть больше слов.
Она оставила Старейшину готовить магов к предстоящему сражению и попыталась отвлечься физической работой, надеясь, что так сможет спастись от участи лишиться рассудка из-за постоянного беспокойства. Нерисса побывала в военной части лагеря и выслушала доклад Бевана о грядущей битве, затем помогла Бардосу отнести все его вещи из лазарета в убежище, чтобы он мог продолжать работать там, когда все начнется. Обнаружив Алиру, она помогла ей с распределением стрел по колчанам для лучников.
– Не касайся наконечников… – посоветовала ей Алира, когда они нагружали тележку колчанами, чтобы развезти их по определенным точкам в лагере, такое решение позволит лучникам всегда иметь возможность пополнить запасы.
– Что, новые?
– Нет, отравленные…
Нерисса закинула очередной колчан на дно телеги и отряхнула ладони, нахмурив брови.
– В чем их вымазали?
– Ты была еще без сознания, когда мы узнали кое-что о гоблинах, – начала Алира. – Бардос сказал Лорану, что костные останки бестий при разложении выделяют опасный яд. – Советница уложила в телегу последний колчан и, обойдя повозку, взяла мохнатого пони под узду. Она повела животное за собой и обернулась к Нериссе. – Лоран посчитал это удачным для скорой битвы, поэтому приказал Бардосу сделать костный порошок из сдохших тварей и разбавить его маслами, чтобы усилить действие яда. В нем и вымазали наконечники стрел… – Алира потрепала пони по косматой гриве, которая падала животному на глаза. – Это жестоко, даже для Лорана. Он бы так не поступил. Последней каплей стала отрубленная голова посланца, вот он и взбесился.
Нериссе показалось, что Алира пыталась убедить в этом себя, а не ее.
Когда они распределили запасы по специальным позициям, Нерисса проводила Алиру в шатер совета и ушла, радуясь, что Бардос ничего не успел ей рассказать о ее силах и сосуде для беса.
В лагере на протяжении всего вечера шла бешеная подготовка и царило ощутимое напряжение. Несмотря на то, что Лоран и бестии стали союзниками, а один из оргхогов вошел в состав совета Великого Гринфордта, Теневые стражи все равно относились к тварям холодно и с явным отвращением. Порождения Нижнего Миира, в свою очередь, демонстрировали те же эмоции по отношению к людям. Нерисса с трудом представляла, как будет проходить битва, учитывая, что внутри их армии тлеет явный конфликт.
Глубоко погрузившись в мысли, она обошла шатер совета, и тот остался у нее за спиной, когда она вышла прямиком к королевскому павильону. Нерисса остановилась напротив входной группы брезентовых полотен – желание войти внутрь показалось ей единственно верным решением спастись от давящего дурмана тревог. На ветру хлопало полотно штандарта с изображением грифона в лавровом венке. Прислушиваясь к монотонному звуку, Нерисса вытянула руку, но ее ладонь так и замерла в крошечном расстоянии от ткани. В памяти вспыхнули слова Алиры: «Я не узнаю его».
Нерисса так и стояла с вытянутой рукой, вспоминая, каким чужим выглядело лицо Лорана, когда он говорил с оргхогом. Неужели его тело правда могло стать сосудом для беса? Нерисса почувствовала холод в груди. Интересно, если бы Галин не поддерживала его жизнь по ее просьбе, то смог бы тогда бес-пересмешник выбрать ослабевшее тело Лорана в качестве сосуда? Если бы Старейшина отказалась помочь, то все могло сложиться иначе. Но Нерисса вдруг поняла, что ей просто не хотелось, чтобы Лоран умер, и она продолжила бы настаивать, не оставляя Галин иного выбора. Но не эгоистично ли это было? Правильно ли?
Ладонь сжалась в кулак. Нерисса опустила руку, затем отступила на шаг, а после повернулась спиной к королевскому шатру. Мешая ногами снег, она ушла, стараясь отогнать плохие мысли.
Наступила ночь, но лагерь продолжал усиленно готовиться к сражению. Когда на небе вспыхнули звезды, вернулся отряд Хеши и принес сообщение, что войска северян будут здесь уже завтра к полудню. Услышав это от Бевана, Нерисса почувствовала, как ее внутренности стянулись узлом. Она вернулась в свою палатку и легла под одеяла прямо в форме, боясь, что фрозы могут оказаться коварнее и не станут ждать утра.
Как Нерисса ни старалась, уснуть не получилось, и в оставшееся до рассвета время она пролежала в гнетущем напряжении. Если ночи и дальше будут бессонными, это может отразиться на здоровье. Нерисса закусила губу и перевернулась на бок, размышляя о том, что ее здоровью, пожалуй, уже ничего не сделает хуже, без сил она ничто.
К утру пошел снег. Из-за постоянного ожидания и бессонницы у Нериссы заболела голова, с этой болью она и вышла на улицу под слабый свет зимнего солнца. К этому времени лагерь был полностью готов встречать врага. На колейных улочках между шатрами не было людей, а Теневые стражи рассредоточились по периметру и условленным позициям. Когда Нерисса нашла отряд магов и заняла свое место среди них, время приблизилось к полудню. Все участники предстоящей битвы в напряжении стояли так еще какое-то время, и его оказалось достаточно, чтобы успеть замерзнуть. Наконец над лагерем понесся нарастающий гул труб.
