"13-летний мальчик охвачен манией преследования. Он убежден, что скомпрометирован в деле Ставицкого и что "мафия" уберет его со своего пути".
Конечно, эти сведения доктора очень отрывочны и случайны. Конечно, его коллеги-психиатры могут дополнить им сказанное множеством всяких примеров. Исследователи должны наблюдать не только уже в стенах лечебниц. Они должны широко присматриваться во всей жизни. Ведь главное количество безумцев не попадает в лечебницу. Они остаются на свободе и подчас занимают очень ответственные места. Для того, чтобы вмешался врачебный надзор, нужны повторные и особенно яркие проявления. А сколько же деяний было совершено, пока безумец почитался дееспособным и в полной свободе совершал множество преступлений.
С исторической стороны этот вопрос очень сложен. Известно, что даже высокие государственные деятели и главы стран, еще находясь в своих должностях, впадали в острое безумие. Несмотря на попытки скрывать его, припадки становились настолько явными, что безумцев так или иначе изымали из деятельности. При этом ни для кого не оставалось тайною, что эти деятели болели уже некоторое время.
Спрашивается, что же делать со всеми декретами, постановлениями и резолюциями, которые были сделаны уже во время безумия? Значит, в государственную и общественную жизнь целых стран, может быть, даже продолжительно вторгалось безумие. Рука безумца продолжала совершать акты в уже явно болезненном состоянии. Должны ли быть такие акты признаваемы нормальными? Это такой ответственный вопрос, которого всячески избегают юристы.
В конце концов, на него и невозможно ответить. Вспомним хотя бы те примеры безумия должностных лиц, которые обнаруживались на нашем веку. Кто же мог бы вполне определить, когда именно началось это безумие, закончившееся так явно. Сколько раз вследствие так называемого острого нервного расстройства должностным лицам спешно предлагался отпуск, а затем они оказывались в определенной лечебнице. Но ведь до момента этого отпуска или отставки было совершено очень многое.
Всегда ли пересматривается то, что было совершено уже в болезненном состоянии? Известны случаи, когда главы государств действовали уже в припадках безумия. Как же быть с теми государственными актами, которые были утверждены безумцами? На протяжении истории известны многие такие прискорбные явления.
Сейчас доктор Леви-Валенси чрезвычайно своевременно поднимает вопрос об эпидемиях безумия. Люди, отравленные всевозможными нездоровыми условиями жизни, особенно легко поддаются всяким безумным маниям.
Мы совершенно не знаем, как влияют на психические возбуждения многие из вновь вызываемых в действие энергий. Такие напряжения не могут быть нейтральными, они как-то воздействуют, но вот это "как-то" сейчас представляется особенно великим неизвестным.
Во всяком случае нужно приветствовать голоса ученых, врачей и в данном случае психиатров, которые помогли бы спешно разобраться в происходящих мировых смущениях.
Будет полезно, если бы внимательные наблюдатели не поленились сообщить врачам замеченные ими всякие необычайные проявления. Такие сторонние сообщения могут с великою пользою толкнуть мысль испытателя.
Ведь сейчас происходят многие новые формы эпидемий.
Особенно озлобилась инфлюэнца, иногда доходящая почти до форм легочной чумы; усилилась малярия; обострились сердечные формы и, конечно, необыкновенно осложнились всякие психозы.
Широкое и неотложное поле действия для всех исследователей. Отметки истории, хотя бы и в кратких и своеобразных упоминаниях, тоже могут навести на разные полезные размышления.
12 Февраля 1935 г.
Пекин
"Нерушимое"
Преломления
Особые трудности возникают из-за мысленных преломлений за дальностью расстояний. Когда переписка происходит со многими странами, то особенно ярко выявляются иногда совершенно непреоборимые разницы представлений о разных предметах.
Вот из Бельгии пишут, что прочли в газетах мое сообщение о тибетских монастырях и потому спрашивают: "Близ Лхасы на высокой скале стоит один из известных в стране монастырей, являющийся центром врачебной науки. Что это за монастырь? Его адрес? Можно ли с ним списаться и на каком языке писать? Можно ли назвать местность? Желательно списаться с этим монастырем для больного сына, страдающего болезнью мозга".
Конечно, это крик сердца. Конечно, кому-то это сведение очень нужно, как, может быть, последний выход. Но представьте себе, как далеки всякие такие вопросы от действительности. Когда вы знаете предполагаемый монастырь и знаете все условия, там существующие, вас потрясет мысль, как туда дойдет такой необыкновенный запрос. Будет он написан, вероятно, по-французски. Болезнь, вероятно, будет изложена в латинских или местных бельгийских терминах. Будет приложен какой-то совершенно непонятный для местных людей адрес, а главное — такое письмо вообще никогда не дойдет до назначения.
Вы чувствуете, какая крайность заставляет запрашивать и далекую страну о мозговой и нервной болезни. Вы понимаете, насколько далек должен быть этот корреспондент' от действительности, чтобы возыметь надежду на диагноз на таких огромных расстояниях, без самого больного и, вероятно, с неполными описаниями и самого заболевания.
Пример такого преломления за дальностью расстояния я беру чисто случайно из множества таких примеров, самых поразительных. Вот французское письмо к высокому ламе. Вот запрос, из каких трав можно сделать ежедневное питье от всех болезней. Вот горячее желание вообще куда-то уехать без языка и без средств.
Ведь все это биения сердец.
В каждом из них слышится крайность и последнее напряжение. Так же точно из дальних стран пишут на Запад и, не считаясь с расстояниями, ожидают немедленных ответов.
Итак, выходит, что и сейчас осведомленность в некоторых отношениях почти одинакова со временами Марко Поло. Еще недавно нам приходилось видеть как бы целые трактаты о положении стран. К изумлению, можно было видеть, что лица, считающие себя очень осведомленными, основывались на каких-то совершенно неверных газетных заметках. Из этих мимолетных слухов возникали целые утверждения как пессимизма, так и чрезмерного оптимизма. Приводились какие-то решения и постановления, которые прежде всего не имели ничего общего с действительностью. Люди, считавшиеся и военными, и гражданскими авторитетами, основывали выводы свои на обстоятельствах, уже не существующих или вообще не существовавших. К прискорбию, Вы узнавали в этих выводах давно мелькнувшие ложные газетные корреспонденции.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
