Предводитель мятежников молча посмотрел на нее, потом отпустил безвольное тело.
— Я все равно узнаю имя предателя. Обещаю тебе, — поклялся он.
Никогда еще Пар не видел человека в такой ярости. Но Дамсон не стала обращать на это внимания. Она жестом показала Пару, что пора уходить. Долинец пошел по лестнице наверх, остальные неровной цепочкой следовали за ним. Плана, как выбираться отсюда, у них не было. Они решили действовать по обстановке.
Но этой ночью им явно везло. Когда они вбежали в караульное помещение, оно оказалось пустым, и они быстро прошли через него. Только Морган задержался и порылся у стены в стойках для оружия, пока не нашел отобранный у него меч Ли. Недобро улыбнувшись, он пристроил его за спину и бросился догонять остальных.
Им продолжало везти. Они перебили часовых снаружи, прежде чем те поняли, что происходит. Вокруг стояла тишина, в парке никого не было, патрули, находящиеся на стене, обходили ее по своим маршрутам, город спал. Никем не замеченная, маленькая группа растворилась в темноте.
Они очень торопились, но Дамсон все же повернула Пара к себе лицом, ослепительно ему улыбнулась и поцеловала в губы. Поцелуй был страстным и многообещающим. Позднее, когда у него появилось время обдумать все происшедшее, Пар Омсворд с удовольствием вспоминал об этой минуте. Но больше всего из событий той ночи ему запомнился даже не поцелуй Дамсон Ри, а то, что его магия сослужила добрую службу.
ГЛАВА 21
«История друидов» стала вызовом Уолкеру, и в споре с ней он был обязан победить. В течение трех дней после ухода Коглина Уолкер не обращал внимания на книгу. Она так и лежала на обеденном столе на клеенке среди порванных веревок, тисненый кожаный переплет постепенно покрывался пылью, тускло поблескивая в свете солнца и ламп. Занимаясь своими обычными делами, Уолкер притворялся, будто не замечает ее, — подумаешь, всего лишь один из окружающих предметов, который нет нужды передвигать с места на место. Он проверял себя, устоит ли перед этим искушением. Сначала Уолкер хотел избавиться от нее немедленно, но потом передумал. Слишком уж это легко и слишком быстро, решил он. Если он сможет какое-то время противостоять соблазну, если сможет жить в присутствии этой книги и не поддаваться вполне понятному желанию открыть ее и узнать секреты, которые она в себе таит, тогда он избавится от нее с чистой совестью. Коглин предложил ему или прочесть книгу, или выбросить ее. Он не сделает ни того ни другого. Старик просчитался: ему не удастся манипулировать Уолкером Бо.
Слух был единственный, кто обращал внимание на книгу. Время от времени он подходил и обнюхивал ее. Так прошло три дня, а книга по-прежнему лежала нераскрытой.
Но потом началось что-то странное. На четвертый день противостояния Уолкер стал оспаривать свои же собственные доводы. Какой смысл в том, чтобы избавиться от книги через неделю или даже через месяц, когда можно сделать это немедленно? Но в конце концов, разве в этом дело? И что он этим докажет, кроме своего тупого упрямства? В какую игру он играет и кто в результате окажется в выигрыше?
Когда померк дневной свет и подступила темнота, Уолкер снова задумался над этими вопросами.
Потом сел в кресло и через всю комнату долго смотрел на книгу, смотрел до тех пор, пока в камине не остались одни угли. Близилась полночь.
— Не так уж я и силен, — прошептал он сам себе.
Наконец он встал, подошел к столу и остановился. Мгновение оставался в нерешительности. Потом протянул руку и взял книгу, взвешивая в руке ее тяжесть.
«Демона, который тебя преследует, лучше знать в лицо, чем без конца представлять себе его мысленно».
Он вернулся в кресло, положил книгу на колени. Слух поднял свою большую голову — он спал возле камина — и уставился на Уолкера засветившимися глазами. Уолкер выдержал его взгляд. Кот моргнул и снова уснул.
Уолкер Бо открыл книгу.
Он читал ее медленно, неторопливо перелистывая плотные пергаментные страницы, разглядывая золотые виньетки на исписанных витиеватым почерком листах и думая: «Раз уж я открыл книгу, нельзя пропускать ни одной мелочи». После полуночи тишина еще более сгустилась, ее нарушали только посапывание спящего кота да треск поленьев в камине. Он задумался: «Где же все-таки Коглин откопал эту книгу — ведь не в Параноре же!» — и сразу же перестал об этом думать, погрузившись в историю, которая унесла его с собой, словно листок, парящий на ветру над океаном.
Хроника начиналась с тех времен, когда Чародей-Владыка и его прислужники уничтожили почти всех членов Совета и Бреман остался в числе последних друидов. Рассказывалось, как черная магия изменила сопротивляющихся друидов, превратив их в чудовищ. Описывались примеры различного использования ее и приводились магические формулы, не раскрытые Бреманом, который был слишком умен, чтобы их не бояться. Зловещие тайны черной магии перемежались предостережениями, которыми пренебрегли многие, пытавшиеся овладеть ее силой. Это было время, когда Четыре Земли претерпевали страшные изменения и один лишь Бреман понимал, что поставлено на карту.
Уолкер перелистывал страницы, обуреваемый растущим нетерпением. Коглин говорил, что он должен прочесть в этой книге что-то особенное. Пока до этого места он не дошел.
Хранители Черепа захватили Паранор, продолжала хроника. Они хотели сделать его своей крепостью. Но Чародей-Владыка чувствовал угрозу, скрытую в этой крепости, где каждый камень пропитан магией и глубоко под замком горят негасимые печи. Поэтому он созвал хранителей Черепа и повел их на север…
Уолкер нахмурился. Он забыл об этом периоде. Значит, какое-то время Паранор был заброшен. Но в конце концов, Вторая Битва Народов растянулась на долгие годы.
Он листал книгу дальше, бегло просматривая страницы, продолжая искать, сам не зная что.
Он забыл свое прежнее решение, обещание, данное самому себе, что не попадется в ловушку, поставленную Коглином. Его удивление было слишком велико, а ум слишком пытлив, чтобы соблюдать предосторожность. Он познавал тайны, которых не знал ни один человек на протяжении сотен лет, перед ним раскрывалось знание, которым обладали одни друиды, давая из него людям только то, что они считали необходимым. Какая сила! И как долго была она скрыта от всех, кроме Алланона, а до него — Бремана, а до него — Галафила и первых друидов. А до них?..
Он перестал читать, заметив, что течение повествования изменилось. Буквы стали мельче, почерк — четче, а среди слов начали попадаться странные знаки — руны, обозначающие жесты.
Уолкер Бо похолодел. Тишина, стоявшая в комнате, стала необычной, бесконечной, удушающей, словно комнату захлестнул океан.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
