политехнизацию школы. Основываясь на ленинском учении о политехнической школе, А. С. Бубнов разъяснял, что политехническое обучение должно базироваться на высоком уровне общеобразовательной подготовки учащихся, и поэтому требовал, чтобы в курсе школьного обучения правильно, гармонично сочетались образование, производительный труд и общественно полезная работа. Политехнизация школы способствовала, по глубокому убеждению Андрея Сергеевича, своевременному решению больших и сложных социально-политических и экономических задач.
— Но политехницизм мешает специализации, — возражали А. С. Бубнову, — нам нужен рабочий-специалист, а не всезнайка, нахватавшийся верхушек.
— Вот мы и хотим иметь такого рабочего, который не был бы всезнайкой, но который обладал бы специальными знаниями, будучи металлистом, слесарем и т. д., и в то же время имел бы такую сумму общеполитических и культурных знаний, которые позволяли бы ему решать на предприятии целый ряд важнейших задач производственно-технического порядка. Это даст только политехническая подготовка.
— А сумеем ли мы совместить несовместимое?
— Почему же несовместимое? — недоумевал Андрей Сергеевич. — Нужно точно очертить круг систематических знаний, так построить программы политехнической школы, чтобы они давали возможность соединять обучение с производительным трудом, теорию с практикой, чтобы они делали наших школьников участниками социалистического строительства.
— Надо идти дальше, не останавливаться на полпути. Никакая политехнизация не сможет подготовить нам квалифицированного рабочего. Школа должна стать цехом завода. Только такой, истинно революционный, подход позволит решить задачи культурной революции!
— Так это у вас получается опять же «отмирание школы», только наизнанку — школа растворяется в производстве. Мы в Наркомпросе считаем, что лозунг «Школа — цех завода» — это прожектерство. Учить труду можно не только на заводах.
А. С. Бубнов настаивал, что наиболее эффективными формами общественно полезного труда школьников является их участие в культурно-массовой работе среди населения и прикрепление школ к предприятиям для вовлечения ребят в совместную трудовую деятельность с рабочими. Оп искренне радовался каждому известию об успехах школьников в трудовом обучении. Однажды в 1932 году Надежда Константиновна Крупская получила от ребят из Магнитогорска вместе с письмом модель экскаватора, выполненную десятилетним мальчиком. Андрей Сергеевич так восторгался поделкой и способностями мальчика, что Надежда Константиновна решила оставить модель в кабинете наркома. А. С. Бубнов видел в этом маленьком экскаваторе глубокий смысл, своего рода символ.
Качество всей учебно-воспитательной работы А. С. Бубнов ставил в прямую зависимость от личности учителя, которого считал центральной фигурой в школе. При этом Андрей Сергеевич подчеркивал, что дети не должны чувствовать, что их учит учитель. Педагог должен действовать так, чтобы ребенок считал, что учится сам. Хороший учитель обязан лишь тактично руководить учебным процессом. Нарком просвещения побуждал учителей добиваться наглядности и занимательности преподавания, расширять общий кругозор ребенка, закладывать у него основы нового, социалистического мировоззрения. А для этого, считал Андрей Сергеевич, сам учитель должен неустанно заботиться о своем профессиональном росте и идейно-политическом просвещении. Последнее было особенно важно еще и потому, что перестройка работы советской школы проходила в условиях обострения классовой борьбы. «Мы имеем, — подчеркивал А. С. Бубнов, — культурный фронт как фронт ожесточенной классовой борьбы. Школа и учитель принимают на этом фронте… самое активное участие».
Особое внимание уделял нарком просвещения строительству национальной школы: обучению детей на родных языках, созданию учебников и пособий, подготовке педагогических кадров из числа лиц нерусской национальности, подъему общей грамотности нерусских народов страны, развитию их культуры.
Андрей Сергеевич постоянно подчеркивал, что без дальнейшего совершенствования педагогической науки провести коренную перестройку общеобразовательной школы невозможно. «Без революционной, пролетарской, неустанно разрабатываемой педагогической теории, — говорил он, — нам не суметь возглавить того огромного педагогического движения, которое развертывается в нашей стране…» При непосредственном участии А. С. Бубнова в 1930 году была создана Российская ассоциация научно-исследовательских институтов марксистской педагогики и психологии (РАНИМП) под председательством Н. К. Крупской, образована целая сеть новых научно-исследовательских центров.
Работа научно-педагогических учреждений велась в тесной связи с практикой общеобразовательной школы. Нарком просвещения привлекал внимание теоретиков и практиков к изучению и обобщению передового педагогического опыта. Он требовал тщательно взвешивать на «точных весах марксистского метода» каждую кроху массового педагогического опыта для того, чтобы по-настоящему обогащать учителя.
Деятельность А. С. Бубнова на посту народного комиссара просвещения не ограничивалась вопросами образования. Она охватывала широкий круг проблем культурного строительства. При его непосредственном участии решались многие принципиальные вопросы развития советской литературы и искусства. Направляя и координируя по заданию партии деятельность творческой интеллигенции, Андрей Сергеевич широко использовал опыт своего предшественника на посту наркома А. В. Луначарского, часто советовался с А. М. Горьким, Н. К. Крупской, многими деятелями советской культуры.
— Собирал недавно у себя живописцев, — делился А. С. Бубнов с А. М. Горьким, — вот каша-то в головах у людей — прямо-таки поразительная для нашего времени! А желание работать есть, да и умение (в своей области) тоже имеется. Это о «стариках». А молодежи живописной надо прежде всего изучать приемы своего ремесла.
— Да, на молодежь нам не надо жалеть ни сил, ни денег. Взять хотя бы братьев Кориных — очень талантливы. Послать бы им в Италию долларов триста, пусть еще поучатся, — говорил Алексей Максимович.
Согласившись, что таким художникам, как братья Корины и Федор Богородский, надо продлить срок пребывания в Италии, А. С. Бубнов отметил, что этим все-таки проблему обучения молодых художников не решить.
— Надо создавать нам Художественную академию. Без этого не поднимется наша живопись. Нужна и стан-новая картина, и стенная живопись, и фрески, и рисунок, и виньетка, и плакат, и прочее, и тому подобное.
В 1932 году увенчались успехом старания А. С. Бубнова по созданию Всероссийской академии художеств, преобразованной позднее в Академию художеств СССР. А на XVII съезде ВКП(б) нарком просвещения докладывал партии о создании в 1934 году Академии художеств в Ленинграде и Архитектурной академии в Москве.
Глубокой партийной убежденностью были проникнуты мысли и слова А. С. Бубнова о том, что искусство является мощным средством социалистического воспитания советских людей. Он выступал за то, чтобы открыть широкий доступ трудящимся к сокровищам отечественного и мирового искусства, за пополнение музеев и картинных галерей современными произведениями, отражающими социалистическую действительность. С большевистской непримиримостью критиковал он работников центральных и местных музеев за оторванность от современных проблем и отсутствие в экспозициях связи с задачами социалистического строительства.
Так, однажды при посещении Третьяковской картинной галереи он обратил внимание администрации на то, что в экспозиции нет картин советского периода.
— Товарищ Кристи, — говорил он директору галереи, — я считаю громадным пробелом то, что у вас не отражено ничего
