Среди немногочисленных исключительных полномочий лорда-наследника указывалась, в частности, «координация деятельности ведьминского Сестринства на территории Объединенного Королевства». Таким решением Совет убивал сразу двух зайцев. Во-первых, учитывал возможность, что новый король или кто-нибудь из его приближенных окажется причастным к сговору с черными колдунами, и пытался смягчить последствия связанного с этим скандала, представив все так, что тогда ведьмы будут действовать не сами по себе, не по собственному усмотрению, а по указанию законно уполномоченного на это лорда-наследника. Во-вторых, такое положение закона, пусть и чисто формально, подчиняло всех проживающих в Катерлахе ведьм королевской власти в лице Бренана.
– Хитро придумано, – заметила Мораг. – И главное, что у нас нет оснований для возражений, ведь ты наш брат-ведьмак. Хотя, конечно, мы бы стали возражать, если бы этот закон не был принят ad hoc.
– Как-как? – переспросил Бренан.
– Этот такой лейданский юридический термин, – объяснила она. – В данном случае он означает, что закон выписан конкретно под тебя, и его действие не будет распространяться на какого-либо другого лорда-наследника, скажем на твоего старшего сына. Хотя я убеждена, что ты будешь единственным лордом-наследником, а уже твои дети вполне официально получат титулы принцев и принцесс.
Бренан с трудом сдержал горестный вздох, снова вспомнив о Гвен, после чего вернулся к изучению закона. Напоследок его позабавил пункт об обязанности лорда-наследника престола регулярно совершать поездки в другие страны, представляя там государственные интересы Объединенного Королевства и налаживая дружественные отношения с чужеземными владыками. Несомненно, на этом настоял король Ригвар, чтобы иметь повод хотя бы на два-три месяца в году избавляться от присутствия Бренана в Катерлахе. Впрочем, это его намерение нисколько не противоречило желаниям самого Бренана, еще не утолившего своей жажды к странствиям.
– Весной отправлюсь в дипломатическое турне по Южному Абраду, – сказал он Мораг и Лиаму. – Буду налаживать отношения с тамошними королями. И обязательно посещу Леннир – Эйрин очень расхваливала свою страну.
– Подгадай так, чтобы застать на каникулах принцессу Финнелу, – посоветовал Лиам с заговорщической ухмылкой. – Она будет рада тебя видеть.
В этот вечер Бренан снова получил от Эйрин письмо Финнелы и точно так же, как вчера, прежде чем лечь спать, написал ей пространный ответ…
В Пенбедыре свита Бренана увеличилась чуть ли не втрое за счет молодых дворян, которые, по примеру Гамишина аб Бедвира, вызвались сопровождать его в Эйгайн. Теперь в их отряде преобладали катерлахцы, как это и годилось для окружения лорда-наследника катерлахского престола.
Бренана очень удивило, что никто из них (как, собственно, и все, кого они встречали по дороге) ни на мгновение не подверг сомнению его высокий и прежде неслыханный в Катерлахе статус, никто не потребовал предъявить подтверждение, даром что Мораг имела при себе присланную ведьминской почтой грамоту с официальным решением Совета лордов. Им просто верили на слово, а точнее – верили сине-красным мундирам минеганских гвардейцев, свидетельствовавшим о том, что с ними едет не просто знатная женщина, а ведьма. И при всем своем противоречивом отношении к ведьмам люди даже мысли не допускали, что она может так нагло лгать.
Врочем, принимать слова Мораг на веру никому долго не пришлось. На второй день после отъезда из Пенбедыра их отряд обогнали правительственные курьеры, имевшие приказ довести до сведения подданных, что у них появился новый король вместе с наследником престола. Хотя обычно все известия о самых важных событиях в стране расходились иначе. Благодаря ведьмам о них немедленно становилось известно в столицах всех княжеств (за исключением разве что Рондава, чей граф из-за своей знаменитой скаредности не приглашал к себе в гости ведьм), а уже оттуда информация поступала в самые отдаленные уголки Катерлаха. Однако сейчас половина ведьм, проживавших в княжеских городах, съехались в Тахрин, а остальные на это время отправились проведать сестер в соседних странах, поэтому вести пришлось распространять старым дедовским способом – от центра королевства до периферии.
Несмотря на то что численность отряда существенно возросла, он не стал двигаться медленнее, так как все новые спутники Бренана были сильными и выносливыми молодыми людьми. Из Пенбедыра до Эйгайна они доехали за неполных четыре дня, что было очень даже прилично для зимнего времени, и почти на целые сутки опередили корабль, на котором плыли кузины Бренана в сопровождении сестер Моркадес вер Риган и Мирген вер Эвлин. К счастью, первый месяц зимы был не слишком суровым, полноводная Авон Гир и не думала замерзать, поэтому им не пришлось сходить на берег и продолжать путешествие по суше.
В Эйгайне уже несколько дней знали об избрании Бренана наследником престола. В отличие от остальных княжеских столиц, здесь эту весть получили оперативно, так как сестра Рошин вер Фрайг, отправляясь вместе с молодым графом Кохраном в Тахрин, предусмотрительно оставила достаточное количество чистых листов с чарами ожидания. Это было одним из проявлений особого отношения Сестринства к Дому О’Барфин. Как правило, за каждое быстрое письмо правители должны были вознаграждать ведьм щедрыми подарками (а если без вежливых выкрутасов, то попросту платить); зато кровной родне Бронах вер Дылвен немало магических услуг доставалось даром. Правда, Бренан подозревал, что тут и не пахнет сентиментальностью, это просто результат договора, заключенного отцом Бронах еще тридцать шесть лет назад. Если простые люди вполне довольствовались тем, что получали за дочку-ведьму поместье, а в некоторых странах – и дворянский титул, то знатные и могущественные лорды выжимали из этой ситуации по максимуму, не ограничиваясь лишь землями и деньгами, а выторговывали себе значительные ведьминские преференции.
Еще на въезде в город Бренана с большой помпой встретили братья и сестры Кохрана во главе с семнадцатилетним Монаганом аб Гаретом, оставшимся за старшего на графском хозяйстве (их мать два года назад вышла замуж за старого вдовца Бардыра аб Тага, герцога Карвисского, и переехала в Тир Алмынах). Гостей сопроводили во дворец, где вечером, после надлежащего с дороги отдыха, состоялся праздничный пир. Монаган усадил лорда-наследника на почетное место, принадлежащее его старшему брату (и Бренан, заранее предупрежденный об этом Мораг, не стал протестовать), сам сел рядом, а с другой стороны, в кресле хозяйки дома, которая вместе с мужем находилась в Тахрине, расположилась пятнадцатилетняя княжна Мириш. Для Бренана это оказалось тяжелым испытанием, потому что девушка весь вечер строила ему глазки, знай заигрывая с ним, а опрокинув небольшой бокальчик вина, стала прямо, без околичностей расспрашивать, имеются ли у него брачные планы после разрыва помолвки с Гвен. Бренан долго выкручивался, не давая определенного ответа, так как понимал, что однозначное «нет» превратит эту щекотливую ситуацию в совершенно невыносимую, но в конце концов устал отбиваться и, сделав вид, что порядочно опьянел, по секрету рассказал (не называя, конечно, имени) об одной очаровательной южанской принцессе, на которой собирается жениться.
Расстроенная таким ответом, Мириш перестала донимать Бренана дальнейшими вопросами, а вскоре сказала, что уже устала, и ушла с пира. А Монаган прокомментировал:
– Вы правильно поступили, лорд Бренан. Мириш очень надоедлива и по-другому никак бы не отцепилась. Сегодня я целый день умолял ее быть сдержанной, но она не послушалась. Отчасти это вина Кохрана – в тот же день, когда к леди Гвенет вернулась Искра, он поторопился написать нам, что теперь отдаст за вас голос только в обмен на вашу помолвку с Мириш. Но проголосовал и так… Должен признать, вы провели изысканную комбинацию. Сначала отказались от престола, уступив лорду Ригвару, а после этого у него уже не было другого выбора, как согласиться на предложение графа Тирогенского. Он понимал, что с его стороны будет просто непорядочно и дальше настаивать на своем единоличном избрании.
Бренан не стал ничего отрицать. За последние дни такая версия событий утвердилась почти на официальном уровне. Главным героем королевских выборов стал Асгер аб Кайрадог, оттеснив на второй план Финвара аб Дайхи, чей отказ от претензий на престол и выступление в поддержку Бренана склонны были рассматривать как неожиданное свидетельство того, что у него все-таки есть совесть, хотя он и предпочитает держать ее под семью замками в мрачном подземелье жадности и беспринципности. В общем, Финвару грех было жаловаться, ведь кроме убедительной демонстрации своей влиятельности (а семь голосов за его кандидатуру – это все-таки не шутка) он значительно улучшил репутацию в глазах лояльного к ведьмам дворянства, стал уполномоченным от Совета лордов в вопросах образования наследника престола (то есть тем самым куратором, упомянутым в законе), а кроме всего прочего, мгновенно стихли все разговоры о его возможной причастности к сговору с черными.
