Кирилл обрадовался ее визиту:
— Здравствуй, родная.
— Так сразу и родная? — уточнила она и перешла на деловой тон. — Я по делу, Кирилл.
Кирилл скомандовал по селектору:
— Со мной никого не соединять. У меня совещание.
Он подошел к Таисии, нежно взял ее за руки и заглянул в глаза:
— Самое главное дело — это мы с тобой. Боже, как я рад, что ты пришла, не обманула!
— Главное дело до тех пор, пока стану очередным Иваном Ивановичем или Петром Петровичем, да? — холодно уточнила Таисия.
Кирилл отступил на шаг, молитвенно складывая руки у груди:
— Таечка! Солнышко! Я тебе обещаю… нет, я клянусь: этого не будет. Этого больше не будет никогда!
— Свежо предание, Кирилл… — не верила ему Таисия.
Кирилл широким жестом сбросил бумаги со стола на пол, подхватил Таисию на руки и посадил на стол. Таисия охнула: — Ой. Стоп. Кирилл, у меня дежа вю.
— Что такое? — не понял он. — Поясни.
— Вот так же, много лет назад и начинался наш роман… — медленно произнесла Таисия. — Ты помнишь? В приемной, в кабинете, в комитете комсомола… Господи, даже вспоминать сейчас стыдно…
— Помню, конечно, помню… — заулыбался Кирилл, — а почему стыдно? Я от этих воспоминаний чувствую себя моложе.
— Так мы что, снова начинаем наш роман? — посмотрела ему в глаза Таисия.
— Мы его продолжаем. После… незначительного перерыва.
Они уже были готовы поцеловаться, но за дверями кабинета послышались крики:
— Как это — ни с кем не соединять? Я его жена!
— Да, я знаю, но Кирилл Леонидович просил… У него совещание.
— У меня тоже срочный вопрос!
Настойчивая Руслана взяла верх и прорвалась в кабинет. Атмосферу любви, витавшую над Таисией и Кириллом, невозможно было не заметить, и Руслана сразу же пошла в атаку.
— У тебя совещание, значит? — кипя от ненависти, спросила она. — Ты и секретаршу научил покрывать тебя, развратник!
— Во-первых, не кричи, — начал Кирилл.
— А во-вторых, молчи, раз тебя застукали! — продолжила Руслана.
Кирилл загородил спиной Таисию:
— Никто никого не застукал. Руслана, мы с тобой уже объяснились.
— И ты считаешь это достаточным, чтобы вести себя черт знает как! — не унималась Руслана.
— Руслана! Я сообщил тебе, что развожусь, потому что люблю другую женщину!
— Вот эту? — Руслана указала пальцем на Таисию.
— Да, ее. Таисию.
Тогда Руслана решила перевести разговор на Таисию.
— Мало ли какие у супругов могут быть разногласия! Это не повод, дорогая моя, сразу же бросаться на чужого мужа! — заявила она. — Своего не смогла удержать и на моего не прыгай!
— Руслана, не стоит говорить о том, кто и почему не смог удержать мужа. Ты сейчас сама в таком положении, — спокойно заметила Таисия.
— А ты, зализав раны, решила мстить всем бабам, да? — повысила голос Руслана.
— Руслана, прекрати так орать, — потребовал Кирилл. — Мы не на базаре.
— Ладно. Я сейчас уйду. Но мы поговорим с тобой дома, Кирилл. Серьезно поговорим.
— У нас с тобой разные дома, Руслана, — покачал головой он.
Руслана взвилась:
— Так, может быть, ты еще ее к себе домой приведешь?
— Непременно. Я так и сделаю, — Кирилл отступил, открывая Таисию, и обнял ее за плечи.
Таисия прильнула к нему.
В кабинет заглянула секретарша:
— Нужна помощь, Кирилл Леонидович?
— Нет… Хотя — да! Моя жена… моя бывшая жена собралась на вокзал, предоставьте ей, пожалуйста, мой автомобиль. И проследите, чтобы с ней было все в порядке. Всего доброго, Руслана.
Бой за мужа был проигран — и Руслане ничего не оставалось делать, как выйти из кабинета с гордо поднятой головой.
Таисия не предполагала, что ситуация завершится именно так — в ее пользу. Она была благодарна Кириллу за его поведение.
— Я много лет мечтала избавиться от роли секретарши, женщины на вторых ролях, от роли нелюбимой жены… — призналась она. — В общем, я всю жизнь была второй, Кирилл. И только сегодня почувствовала себя первой. Я сначала даже не поверила своим ушам — никто, никогда в жизни не признавался мне в любви публично!
— А я готов это делать ежедневно! Хочешь по радио? — предложил Кирилл.
Таисия поморщилась:
— Нет, пожалуй, радио это — перебор…
— Ой, извини. Про радио — это я перегнул палку, — спохватился Кирилл.
— Ладно, ничего! Хотя было бы забавно услышать по радио признание в любви от вице-мэра!
Кирилл отреагировал на последние слова:
— Таисия, у тебя была отговорка, что ты пришла по делу…
— Да, чуть не забыла. Это не отговорка, Кирилл. Я хотела узнать о тендере. Сегодня видела Самойлова, и он намекал на тебя, как на свою руку в мэрии, — сообщила Таисия. Кирилл сокрушенно покачал головой:
— Эх, Борис, Борис. Неисправимый человек. Нет, Таисия, никаких подтасовок не будет. У Буравина шансы велики, и тендер будет честным.
— Меня это волнует, потому что от материального положения моего бывшего мужа зависит и материальное положение нас с Катей, — объяснила Таисия.
Но Кирилл обнял ее и сказал:
— Отныне это моя забота. Я, как ты понимаешь, человек не бедный.
Теперь у Буряка была исключительная возможность разобраться с Марукиным на полную катушку.
— Ну что, Юрий Аркадьевич, как будем теперь общаться? На ты или на вы? — голос следователя звенел металлом. — Как ты здорово маскировался под порядочного, сукин сын!
— Ладно, Григорий Тимофеевич. Разговоры о порядочности в формат допроса не входят, — буркнул Марукин.
— Хорошо. Пойдем по форме, — следователь открыл папку и приготовил ручку, чтобы записывать, — начнем с финала твоей карьеры, гражданин Марукин! Итак, что ты можешь сказать по поводу нападения на Андрея Владимировича Москвина в ночь с семнадцатого на восемнадцатое июня?
— Ни черта не скажу без адвоката, — процедил Марукин.
— Ах, вот как. Вот какой тебе формат разговора нужен! А ты не забыл, какими способами сам выбивал признания у задержанных? — угрожающе подошел вплотную Буряк.
Марукин отмахнулся:
— Не пугай. Устал я уже пугаться. Все.
— Тогда не ломайся, говори! — повысил голос следователь.
Марукин устало посмотрел на него:
— Что, что ты хочешь услышать?
— Все! Можно не играть в вопросы-ответы, можешь рассказать все сам в произвольном порядке. Но сам, сам! О том, как помогал Родю, когда тот был здесь, в камере, как скрывал от меня сообщников, как ударил Москвина, как обвел вокруг пальца Родя, как хранил здесь, — Буряк показал на сейф, — вот здесь, здесь — золотые монеты из сундука смотрителя маяка!
— Сундука-маяка. Ты в гневе — просто поэт, — усмехнулся Марукин.
