Иосиф вернулся в разоренный Харьков, и началась другая, взрослая жизнь. Он поработал на тракторном заводе, потом поступил в университет, на физмат. Иосиф, не особо напрягаясь, окончил университет с красным дипломом за три года, затем поступил в аспирантуру. Тогда всю его жизнь занимала Математика. У него был талант к числам; не голова, а одна из этих новых вычислительных машин на лампах – Иосиф мог молниеносно перемножать в уме многозначные числа, извлекать корни, вычислять логарифмы и т.п., – хоть в цирке выступай. Публиковаться в научных журналах он начал еще студентом. Никто не сомневался, что его ждет блестящая научная карьера.
Как-то его научный руководитель поручил ему заняться календарями. Эту тему подкинули на их кафедру историки – им были нужны формулы для пересчета на современное летосчисление календарей различных эпох и народов. Иосифу эта тема сначала показалась скучной, но потом он и сам не заметил, как увлекся: это была далеко не тривиальная задача в математическом смысле, и, кроме того, это оказалось очень интересно: проследить, как в истории эволюционировало понятие времени. Конвертируя календари, Иосиф двигался с запада на восток и, в конце концов, дошел до Китая. Китайцы и здесь отличились: более запутанного календаря Иосиф не встречал – он долго разбирался со всеми этими вложенными друг в друга циклами. Странное дело, думал Иосиф. Все китайцы, которых он знал, отличались практичностью, а вот календарь у них был совершенно непрактичный. Зачем такая сложность в таком сугубо практическом вопросе? Ведь такая сложность может только тормозить развитие. Зачем все это, Иосиф понял, когда копнул немного вглубь, – китайский календарь оказался не столько календарем в современном смысле, сколько сложной гадательной системой, тесно связанной с Книгой Перемен.
Неожиданно Иосиф вспомнил про пророчества Чжоу Вана и отыскал свой детский дневник, который он вел в эвакуации, подражая любимым литературным героям. Умиляясь, он перелистывал пахнущие детством страницы, пока не отыскал ту самую запись. Усмехаясь, Вайзман вооружился таблицами и перевел дату окончания войны по версии старика Чжоу с китайского в гремгорианский календарь. И подскочил на стуле, его словно током ударило. Иосиф взял себя в руки и пересчитал еще раз. Никаких сомнений. Старик назвал 9 мая 1945 года. Но настоящий шок Иосиф испытал, когда он расшифровал вторую дату, день, в который, по словам старика, эта его «правда» найдет его. Все эти быки, драконы и кролики указывали на сегодняшний день! (Дело было 19 апреля 1949 года.) Как такое возможно? – спрашивал себя Вайзман. Иосиф закрыл глаза и потом открыл снова – листок с расчетами лежал перед ним и исчезать не собирался. Человек может обмануться, но числа никогда не врут. И жизнь Иосифа Вайзмана изменилась навсегда.
Иосиф навсегда запомнил свое первое гадание. Он спросил у Книги Перемен – что же происходит с ним, и неловко подбросил монетки. Книга ответила гексаграммой № 4 Недоразвитость:
4
Ее образ – юноша, заблудившийся в густом тумане. Афоризм к ней гласил: «Недоразвитое – это успех. Я не ищу юношу, он ищет меня. Когда он просит прорицания, я говорю ему. Еcли он спрашивает об одном и том же два или три раза, это дурная манера, и я не говорю ему больше ничего. Предпочтительно быть настойчивым в достижении целей»[9]. Иосиф понял это так: Книга Перемен принимает его и устанавливает правила игры.
От монеток Иосиф довольно быстро перешел к палочкам, сам процесс перекладывания стеблей тысячелистника чудесным образом успокаивал. Но понять, что говорит Книга Перемен, было нелегко. Сила Книги И и одновременно главная причина трудности ее понимания – ее многозначность. Предсказания И-цзин не передовицы газеты «Правда», – тут нужно было научиться читать между строк, точнее, между черт. Иосиф быстро понял, что афоризмы Книги Перемен – это лишь вершина айсберга, это словно маячки, помогающие не заплутать во тьме неведенья. Каждая гексаграмма цикла Перемен набита информацией под завязку, и, чтобы понять, что она означает, надо научиться видеть все скрытые в ней смыслы.
Свойства гексаграмм напрямую вытекают из взаимодействия составляющих их триграмм, поэтому прежде всего надо было четко уяснить суть всех восьми триграмм. Возьмем, например, триграмму Молния.
Свойство ее – подвижность. Направление – Восток. В семье это старший сын. В человеческом теле – ступни. Ее время года – весна. Время суток – с 5 до 7. Кроме этого, она означает ласточку, дракона, цикаду, изобретателя, телевидение и радио, неожиданный сюрприз, диктора, оператора, радиовышку, инженера, печень, телефон, порох, решимость и ржание лошади. Она означает электростанцию, фобии и истерику, побеги бамбука, широкую дорогу, чернослив, ракету, ружье, флейту, гостиную, новые технологии и летнее солнцестояние. И это далеко не полный список. Никакой мистики в этом нет, наоборот, это простая жизненная логика, – если молния это электрический разряд и грохот грома, естественно, что триграмма, ее обозначающая, будет значить все связанное с громким шумом и электричеством.
Разобравшись с базовыми свойствами триграмм, можно было переходить к самим чертам. Все шесть позиций гексаграммы привязаны к разным вещам – по ним можно проследить, как будет развиваться ситуация во времени, они соответствуют разным отделам человеческого тела, обозначают социальный статус и даже все шесть фаз творения мироздания. То есть трактовка каждого предсказания подразумевает сложный многоступенчатый анализ, в результате которого каждая гексаграмма буквально обрастает множеством наслаивающихся друг на друга смыслов.
Всю эту множественность смыслов Книги Перемен ицзинисты называют смысловое поле, и искусство гадателя заключается в том, чтобы выудить из этого поля именно то, что является ответом на конкретный вопрос. А это требовало кропотливых исследований и длительной тренировки ума.
Иосиф стал буквально одержим Книгой. Он превратился в машину по генерации гексаграмм. Он терзал Книгу по любому поводу – так обычно и поступают начинающие. Непонятно как, но Книга работала – предсказания сбывались, причем гораздо чаще, чем могла позволить статистическая вероятность. Редко, конечно, это было именно то, что он ожидал, значения большинства прогнозов он осознавал лишь постфактум, после этого только и оставалось, что казнить себя за тупость. Но иногда… Иногда все буквально на глазах сбывалось с таким оглушительным треском, что оставалось только потрясенно разводить руками. В такие моменты Иосиф испытывал буквально благоговейный трепет. И удваивал свои усилия.
Более-менее разобравшись с классическим методом, Иосиф принялся осваивать бестекстовые методы гадания. Если обыкновенные гадания это арифметика, то бестекстовые методы – это высшая математика ицзинистики. Они не требуют для анализа афоризмов Книги, они опираются на глубинные принципы взаимодействия черт и триграмм. Больше всего поражал воображение Иосифа метод дикой сливы мэй-хуа. При помощи этого способа великие предсказатели древности откалывали совершенно фантастические номера. Это был больше чем метод трактовки предсказаний, – это был особый взгляд на жизнь. Овладевший этим особым зрением мог разглядеть знаки Книги во всем, что окружает человека, без монеток и палочек. Он мог получать гексаграммы буквально из всего, что его окружает, – непосредственно из событий, по календарю, из любого числа, по цвету, по направлению ветра, по случайным звукам… Иосиф понял, с каким великим человеком ему довелось жить бок о бок – Чжоу Ван был великим мастером метода мэй-хуа. И все то, что в детстве ему казалось сомнительными шутками, на самом деле был результат тончайшего расчета искушенного разума. Именно используя календарный метод дикой сливы, Чжоу Ван сделал то, ключевое для судьбы Иосифа предсказание.
Кроме Книги Перемен, Иосиф изучал все, что с ней связано. А связано было, по сути, все – И-цзин – само сердце китайской культуры; какой аспект ни возьми, в конечном итоге упрешься в черты И-цзин. При этом это сердце парадоксальным образом существовало отдельно от тела – ни одно из китайских учений не смогло ни объяснить ее, ни полностью адаптировать для себя. Да, Книга И была нужна многим, но ей самой никто не был нужен – она законченна и совершенно самодостаточна. Иосиф все больше и больше погружался в пучину китайской культуры. Он изучал фэн-шуй, цигун, тайцзи цюань, основы китайской медицины. Читал труды Лао-Цзы, Конфуция, Мэн-Цзы и других великих мудрецов Поднебесной. От его материализма не осталось и следа, к тому времени Иосиф считал себя убежденным даосом в философском смысле этого учения. Разумеется, он не афишировал свои взгляды, в то время достаточно было гораздо меньшего повода, чтобы загреметь в лагерь. Собственно, со стороны если и было что заметно, так только то, что Вайзман стал более уверен в себе, и то, может быть, что ему стало чаще «везти». Но за это вроде пока не сажали, и жизнь Иосифа шла своим чередом – он писал кандидатскую диссертацию по кое-каким частным случаям теории вероятности и подрабатывал переводами с китайского.
