Молодые адвокаты молчали.
Берлинский лесник
Йон отыскал имя самозванца – Колесов Сергей Михайлович – в списках пассажиров, тут же встретил его в толпе гостей Будапешта, убедился, что он ничего не сунул в камеру хранения, и сопроводил из аэропорта до отеля. А едва Колесов ушел на встречу с ним, Йон сунул портье десять сотенных бумажек и – уже с ключами – поднялся в номер. Платить за то, что можно взять даром, он как-то не собирался.
Йон внимательно обыскал вещи самозванца и почти сразу же обнаружил увесистую пачку, упакованную в искрящуюся подарочными цветами оберточную бумагу. Аккуратно вскрыл, тщательно просмотрел всю пачку целиком и сразу увидел основной изъян «коллекции» – ключевых чертежей здесь не было.
Понимая, что в Будапеште делать уже нечего, Йон неспешно сошел вниз по лестнице, бросил ключи благодарному портье и лишь в последний миг решил сходить-таки к месту так и не состоявшейся встречи. Ему было любопытно, как именно его собирались «поймать на крючок». И первым, кто бросился ему в глаза, был неприметно сидящий за столиком кафе человек.
Если бы не многолетняя выучка, Йон бы закричал – от боли и гнева. Человека, сидящего в сторонке, он узнал сразу. Именно этот человек – только на двадцать лет моложе и одетый лесником – четырежды попадал в поле его зрения в лесу под Берлином, и именно этот человек нечаянно обнаружил себя, когда отец заболел и был в срочном порядке госпитализирован.
Дитрих фон Зибенау дал Йону все, даже это имя. Он заменил подобранному на безвестной помойке Йону и отца, и мать, и всех родственников. Он дал ему лучшее образование и воспитание – из всех возможных. Он показал ему цену денег и власти, не отказывая ни в том, ни в другом. Он действительно стал для Йона всем и вся!
А потом появился этот человек, и отца не стало.
«Возмездие… – застучало в висках Йона, – ты познаешь возмездие…»
Мешкать было нельзя, и, как только «берлинский лесник» снял номер в том же отеле, что и Колесов, началось перевоплощение в свою вторую, а на самом деле истинную ипостась.
Йон, как всегда, не повторялся, и, если бы притаившийся за приоткрытой дверью «лесник» не был вооружен, он бы испытал возмездие уже там, в отеле. Но охотник был готов к сопротивлению, и Йон высказал ему все презрение, на какое был способен: демонстративно убил Колесова и так же демонстративно бросил сверток с документами на середину комнаты. А когда «берлинский лесник», немного успокоившись и отправив бумаги – обычной почтой – в Россию, вылетел в Париж, Йон последовал за ним.
Гости
Директор отеля «Крайон» справился о прибытии самолета и удовлетворенно улыбнулся. Московский рейс прибыл в Руасси без опозданий, и, скорее всего, мэтр Павлофф и его спутница уже в пути. Директор знал, как нравится жандармам аэропорта, когда иностранцы говорят на языке Вольтера и Бальзака. Мэтр Павлофф язык знал, как немногие, а значит, и задерживать его без нужды никто не станет.
Директор каждый раз ожидал приезда этого молодого талантливого адвоката с нетерпением: говорить и даже спорить с ним было сплошным удовольствием. Но в этот раз мэтр прибывал со спутницей, и директор уже зарезервировал за ним двухкомнатный сьют и накрыл стол с фруктами и вином.
– Месье Вольдемар уже был здесь?
Директор обернулся. Перед ним стоял высокий, стильно одетый мужчина в синих очках.
– Вы его друг? – поинтересовался директор.
– Можно сказать и так, – обнажил ряд ровных фарфоровых зубов мужчина. – Если считать двадцать лет знакомства достаточным, чтобы обрести этот статус.
Директор с уважением наклонил голову. Он считал себя большим другом Вольдемара, но знал его намного меньше. И все-таки…
– Извините, месье, боюсь, я не могу быть вам полезен.
Как его клиенты, так и его друзья имели право на конфиденциальность – без объяснения причин.
– Нет-нет, это вы меня извините, – любезно отозвался незнакомец. – Просто мы разминулись, а должны были встретить друзей…
– Из России? – обрадовался такому совпадению линий судьбы директор. – Я тоже очень люблю Россию…
Но незнакомец уже был удовлетворен. Галантно поклонился и неторопливой, немного танцующей походкой двинулся прочь.
Директор вздохнул. Он действительно очень любил Россию и все, что с ней связано, и он очень ценил дружбу и постоянство. Он всегда лично проверял списки клиентов, заселяющихся на следующий день в отель, и, найдя фамилии знакомых, делал для них приятные презенты и сюрпризы. Мэтра Павлофф это касалось даже более, чем остальных.
И когда спустя полчаса русский мэтр появился с сияющим лицом, горящими глазами и прекрасной незнакомкой под руку, директор с первого взгляда понял, как угадал со сьютом и столом: мэтр был влюблен и, похоже, любим.
– Здравствуйте, мэтр, – сдержанно улыбнулся директор и подал знак старшему администратору.
Он знал, что делает, ведь, чтобы научиться угадывать состояние человеческой души с первого взгляда, нужно всего-навсего родиться в Париже, а также чтобы твои родители родились в Париже, а бабушка с дедушкой родились хотя бы в Провансе. У директора «Крайона» все эти биографические данные были в полном порядке, как и врожденное чувство такта. Француз до запонок, до мозга костей, он всегда знал, что необходимо его постояльцам для полной гармонии и приятного отдыха. Сейчас, например, он точно знал, что этим двоим нужен самый лучший из имеющихся в наличии номер, столик легких закусок и хорошее шампанское либо 1995-го, либо 1998 года от Дона Периньона. Ну а перво-наперво, их нельзя беспокоить ближайшие три-четыре часа.
Директор еще раз окинул взглядом юную спутницу адвоката, отметил его горящие глаза и крепкую фигуру и с сомнением хмыкнул: «Нет, четырех часов этому мустангу недостаточно, дадим им часов шесть, а лучше восемь…»
– Жан-Поль, – подозвал он старшего администратора, – проводите наших почетных гостей, месье Павлофф с его дамой в апартаменты на третьем этаже с видом на пляс де ла Конкорд. Закажите дюжину фин-де-клер и салат из лобстера. И после этого перекройте коридор, чтобы никто не шастал в этом конце до самого вечера. Вам ясно, Жан-Поль?
– Bien sur, monseiur, – коротко кивнул все понимающий Жан-Поль.
Удовлетворенный директор бросил взгляд сквозь витрину. Высокий мужчина в синих очках сидел через улицу за столиком, видимо, ждал месье Вольдемара.
* * *
В 20.00, как было условленно, зажужжал поставленный на беззвучный звонок мобильный телефон Артема. Это звонил Вольдемар, и он предлагал встретиться недалеко от гостиницы в кафе «Лаурент» на аллее Елисейского парка. Артем поцеловал спящую Настю, стремительно собрался и положил на ночной столик у кровати короткую записку:
«Не посмел разбудить, любовался… ушел на встречу в кафе «Лаурент». Вернусь через пару часов – приглашаю на ужин в «Беркли». Нежно целую, уже скучаю. А.П.».
Артем неслышно выскользнул из номера, повесил на дверь табличку «Не беспокоить», спустился на первый этаж и, улыбнувшись администратору, выбрался на уже перекрещенную вечерними тенями парижскую улицу. Это было удивительно, однако в голосе Вольдемара – всегда спокойном и размеренном – он почуял тень тревоги.
Впервые за много лет.
Секрет
Если бы не твердая договоренность, Вольдемар не пошел бы на эту встречу. Собственно, и в «Крайон» он заглянул только затем, чтобы встретить мэтра у входа, обговорить все профессиональные новости на месте и немедленно распрощаться. Но его снова охватило чувство, что за ним следят, и он снова двинулся с детства знакомыми улочками, пытаясь отыскать и определить источник тревоги. Он был абсолютно уверен, что это связано с фон Зибенау.
Впервые это чувство появилось у него еще в Будапеште, едва он вошел в отель и снял номер, но тогда он счел это следствием общей, весьма острой ситуации. Вторая волна тревоги накрыла его уже в номере Колесова: бывший боевой офицер лежал в луже рвоты и дерьма, а упакованный в яркую подарочную пленку пакет с документами демонстративно лежал посреди комнаты. Это был вызов – ясный и недвусмысленный; хуже того, это было посланием ему.
«Йон…» – мгновенно понял Вольдемар, чья это работа; только этот киллер нациста фон Зибенау был настолько изобретательным и дерзким. Но вот беда, Вольдемар был уверен, что их пути никогда не пересекались. Знакомый лишь по коротким сообщениям со всего мира, Йон никогда не давал повода себя обнаружить, а Вольдемар ни разу не попадал в поле зрения его хозяев. Иначе бы его просто уничтожили – уже тогда.
«Но зачем ему был нужен этот демонстративный вызов, – непрерывно думал Вольдемар, – и почему он теперь идет за мной?»
И только на пороге кафе «Лаурент» что-то произошло: там, в прошлом Вольдемара, словно мелькнула какая-то тень…
