Лакей наконец отворил двери, и дамы устремились в магазин, весело смеясь и треща без умолку. Дама Анастасан была в самой середине этой толпы.
Как только они скрылись, Элиза потащила мистера Оутса к экипажу.
Роскошная карета подъехала еще через четверть часа. Двое слуг соскочили с козел и встали на тротуаре. Открылась дверца, показался Себастьян. Он прошел прямо к экипажу Элизы, поговорил о чем-то с кучером, отступил немного.
Элиза распахнула дверцу, улыбаясь во весь рот. Впрочем, Себастьян ответил ей не менее широкой улыбкой.
— Я был прав, — объявил мистер Оутс, придвигаясь ближе к Элизе. — У нее очень большая грудь. — И он для наглядности показал на себе, какая большая грудь у той дамы.
— Это дама Анастасан, — пояснила Элиза.
— Повтори, пожалуйста! — Себастьян дернулся, словно Элиза его ударила.
— Она в голубом с золотом платье. Мистер Оутс утверждает, что именно она заплатила ему пять пенсов за то, чтобы он доставил почту в наш дом.
Оутс кивком подтвердил ее слова.
— А вы совершенно в этом уверены? — еще раз спросил Себастьян.
— Такую ни за что не забудешь, — ответил Оутс, глядя перед собой масляными глазами.
— Как ты узнала ее имя? — переключил принц внимание на Элизу.
— Мы познакомились с ней на балу по случаю дня рождения, — отвечала та. — Она была там со своим супругом.
— Так ты познакомилась и с почтенным Анастасаном?
Элиза кивнула. Принца это, похоже, смутило.
— Худощавый мужчина с кожей оливкового цвета? — уточнил принц.
— Что? Нет. На самом деле он очень крупный мужчина.
— Точно? — переспросил Себастьян, который выглядел теперь еще более смущенным.
— Он стоял у игорного стола, — задумчиво произнесла Элиза, старательно припоминая тот вечер. — Когда она проходила мимо, то погладила его по спине, потом обернулась на ходу и улыбнулась ему.
— Не понимаю, — признался Себастьян. — Отчего ты решила, что это ее муж?
Действительно, отчего она решила, что эти двое так близки между собой?
— Наверное, было у них обоих в глазах что-то эдакое.
Себастьян даже изменился в лице. Оно потемнело, а глаза — и того более.
— Опиши мне его внешность, пожалуйста, — коротко бросил он.
— Довольно крупный мужчина. Грудь очень широкая.
— Под стать его жене, — ухмыльнулся Оутс.
— Носит бородку. Да, еще он очень громко хохочет. Собственно говоря, я потому и обратила на него внимание — как раз из-за его хохота.
— Ты в этом вполне уверена, Элиза? — Себастьян взглянул на нее совсем потемневшими глазами. Голос при этом был таким подчеркнуто-спокойным, что у Элизы мурашки побежали по спине.
— Вполне. — При этих словах выражение лица Себастьяна сделалось таким холодным, что Элиза вздрогнула. — Что-то не так?
— Все будет так, как надо. Благодарю вас, мистер Оутс. Спасибо, Элиза. Вы очень мне помогли. — Не глядя на Элизу, он выскользнул из экипажа, с силой захлопнул дверцу, стукнул по ней кулаком, и экипаж повез Элизу с Оутсом прочь.
Она была поражена и растеряна, не в силах понять, что произошло с принцем на ее глазах. Мистер Оутс, напротив, испытывал удовлетворение от честно проделанной работы. Когда они доехали до Ковент-Гарден, он получил от извозчика десять фунтов и улыбнулся Элизе своим щербатым ртом.
— Никто не поверит, что мне выпало встретиться с братом королевы, — гордо произнес он.
— Да уж, конечно, не поверят, — согласилась она. Потом плотно закрыла дверцу экипажа и откинулась на спинку сиденья, велев кучеру везти ее домой.
В последующие несколько часов Элиза не находила себе места. Что-то беспокоило ее, и она никак не могла унять тревогу. Она чувствовала: что-то произошло, но не понимала, что именно. Тем не менее это «что-то» ей очень не нравилось. Услышанное потрясло Себастьяна и привело его в ярость, и казалось даже, что пламя его чувства к Элизе словно бы угасло, стоило ему услышать имя Анастасан.
Элиза никуда не выходила из дому. Она то мерила шагами гостиную, то пыталась разобрать счета за разные хозяйственные покупки, то протирала корешки папиных книг, то играла с собаками. Минута тянулась за минутой, а Себастьян все не появлялся. Ничто не помогало ей успокоиться, и к концу дня она была буквально раздавлена происшедшим. Сбита с ног и уничтожена.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Назавтра она серьезно поговорила сама с собой и сурово напомнила себе, что жизнь в любом случае должна идти своим чередом. Придя к такому выводу, Элиза оделась и пошла на рынок, как делала раза два-три в неделю. Обошла ряды, купила хлеб и букетик цветов. А потом вдруг взяла себе дорогой бельгийский шоколад: она, несомненно, заслужила награду за все пережитое вчера. Когда Элиза вернулась домой, Поппи мыла пол в передней.
— Ну и погодка сегодня! — воскликнула Элиза, притворяясь веселой и снимая шляпку. — Никто к нам не приходил?
— Сегодня никто, — отозвалась Поппи, вытирая пол вокруг Элизы. — Молочница снова не явилась. А ведь этой девице полагалось бы приходить каждый день! — Она умолкла и отворила дверь, чтобы бросить взгляд на площадь. — На улице никого, как в воскресное утро, — подвела она итог наблюдениям, захлопнула дверь и вернулась к мытью пола.
Следующий день прошел в том же духе, без каких-либо вестей от Себастьяна. Следующий за этим день — тоже. На четвертый день Элиза почувствовала, что не может долее выносить неизвестности. Она повела Джека и Джона на прогулку к дому, где жила Холлис.
На ее стук дверь открыл Донован, слуга Холлис. Он был без камзола, а рукава рубахи были высоко закатаны, обнажая сильные мышцы рук. С одного плеча свисало полотенце, в руке же был веничек из перьев.
— Доброе утро, Донован, — сказала Элиза, разглядывая занятого уборкой слугу. — Вы сегодня работаете горничной?
— Миссис Ханикатт не держит горничную, мисс Триклбэнк. Она, правда, держит экономку, но сегодня миссис Эдисон прихворнула.
— Очень жаль это слышать. А сестра моя дома?
— Да, у себя. Работает над своей газетой. — Он приоткрыл дверь пошире. — Проходите, пожалуйста.
Слуга провел Элизу по коридору к бывшей гостиной, ныне превращенной Холлис в рабочий кабинет. В центре стоял стол, на котором высились стопкой номера газеты. Здесь, собственно, газета и создавалась. Холлис в данную минуту прикидывала предварительно верстку очередного номера.
— Ваша сестра и ее собачки, — объявил Донован.
— Замечательно! — воскликнула Холлис, не отрываясь от работы. Джек и Джон подбежали к Холлис, обнюхали ее, а затем улеглись поудобнее под столом. — Я заканчиваю работу, — сообщила Холлис. — Ты уже видела панталоны по новой моде? — Она была так взволнована, что чуть не задыхалась от восторга. — Они короче, чем раньше, и гораздо тоньше. А подвязывают их прелестной ленточкой. — Она протянула рекламный листок от известного фабриканта дамского нижнего белья. — Завтра я собираюсь к нему, нужно посмотреть образцы. Хочешь поехать со мной?
— Может быть, — ответила Элиза.
— А как ты здесь оказалась? — полюбопытствовала Холлис, снова наклоняясь над макетом номера. — Я думала, ты придешь только завтра. Где папочка?
— Он в суде, — сказала Элиза, падая в кресло. Холлис подняла на нее глаза и нахмурилась.
— Да что случилось? Ты какая-то подавленная.
— От Себастьяна никаких вестей вот уже три дня.
— Что? Вот ведь невежа! — Холлис расхохоталась. — Ну, не сердись на него, дорогая. Ему ведь приходится заниматься сотней дел сразу.
— Нет, что-то тут не так, — возразила Элиза.
— Почему ты так решила? — Холлис даже оторвалась от работы над газетой.
— Просто у меня такое предчувствие. — Она не хотела излагать сестре историю, которая произошла с ними в Ковент-Гарден, да и то, что открыл им с Себастьяном мистер Оутс. Еще слишком рано говорить об этом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Холлис пристально посмотрела на нее, напряглась, потом снова откинулась на спинку кресла.
— Ах, боже мой! Стало быть, ты пошла и сделала это, так ведь?
— Сделала что?
— Влюбилась!
