— Ты помнишь «Тристана и Изольду» Вагнера? — неожиданно спросил он Лору.
— Это одна из любимых моих опер, — ответила она. — Странно, что ты спросил, — я тоже о ней подумала.
— То, что случилось сегодня вечером, очень напоминает сцену из первого акта, когда Бранжьена подала Тристану и Изольде вместо смертельного яда любовный напиток, — сказал Роберт. — Когда они были на вершине блаженства, оно было грубо прервано прибытием в Корнуолл и появлением короля Марка. Никогда в жизни занятие любовью не приносило мне такого наслаждения, и пробуждение было столь же тяжким.
— Я подумала о том же, — сказала Лора. — Но это еще не конец света. К счастью, в отличие от Тристана и Изольды, мы оба свободны, и ничто не помешает нам повторить сцену еще раз с более счастливым финалом.
Генри Фабинг кончил возиться с компьютером и положил изъятые диски в портфель.
— Прошу прощения за доставленное беспокойство, — сказал он Роберту, и это прозвучало на удивление искренне. — Прежде чем уйти, я хотел бы спросить, что это за геодезический купол появился у тебя на участке. Это явно новое дополнение к твоей собственности. Не мог бы ты показать его мне и объяснить, зачем он тебе понадобился?
Роберт неохотно оставил Лору и пошел с Фабингом к Дому Чинтамани. Подойдя ближе, они увидели, что люди из ЦРУ уже с тщательно обыскали постройку внутри и не нашли ничего подозрительного. Им явно не хватало воображения, чтобы представить, с какой целью ее можно использовать. Когда Роберт и Генри хотели войти, несколько црушников двинулись было за ними, но Фабинг остановил их жестом руки:
— Оставайтесь снаружи, — сказал он. — Я справляюсь без вашей помощи.
Люди окружили здание и заняли привычные позы с оружием наизготовку, чтобы в случае необходимости немедленно принять меры.
Генри вошел в здание вслед за Робертом. Когда они оказались внутри, Фабинг закрыл дверь, огляделся и спросил:
— Скажи, для чего ты это соорудил? Что ты собираешься здесь делать?
— Это зал для медитации, — объяснил Роберт, включая обычное освещение и показывая на платформу, расположенную в центре сооружения. — После переживания с черепом я заинтересовался духовной практикой.
Поначалу Роберт собирался сделать вид, что переживание с черепом запутало его и выбило его колеи, и в результате он решил удариться в некую духовную деятельность, чуждую основной массе людей, но в общем безвредную. Но потом, повинуясь внезапному внутреннему порыву, он приказал компьютеру включить эффект Чинтамани.
— Чтобы облегчить медитацию, я изобрел небольшой спецэффект, — сказал он, когда голограмма алмаза заполнила пространство купола. Предчувствуя, какое воздействие это окажет на Фабинга, Роберт с трудом сдержался, чтобы не приказать компьютеру распылить под куполом самую высокую концентрацию жабьего эликсира.
— Попробуйте сосредоточиться на гранях кристаллической структуры, — с тайным умыслом предложил Роберт Фабингу, — это поможет расслабиться и настроиться на свой внутренний мир.
Фабинг пристально смотрел на тонкую паутину окружающей его решетки, явно завороженный игрой лазерных лучей, вспыхивающих яркой радугой красок. Неожиданно он вздрогнул, повернулся и пошел к выходу. Как только он вышел из здания, ему пришло сообщение: «Заканчиваем, возвращаемся на базу».
Поскольку его люди собирались отправиться восвояси, Генри выключил коммуникатор и, предусмотрительно оглядевшись, обратился к Роберту дружелюбным тоном:
— Должен извиниться перед тобой, Роберт. Когда я начал понимать, что к чему, было уже слишком поздно. Машина завертелась, ЦРУ было поставлено в известность и готово нанести удар. Я уже не мог это остановить. Но что бы ты ни пытался тут делать, можешь рассчитывать на мою поддержку. Могу заверить: тебя больше не потревожат без крайней необходимости.
— Вы просто удивляете меня, Генри, — сказал Роберт, ошеломленный такой внезапной переменой в суровом президенте НИПИСа. — Как я могу вам верить?
— Я знаю, то, чем ты собираешься здесь заняться, родилось не у тебя в голове, — объяснил Фабинг, показывая на купол. — Это не похоже на творение твоего старого «я». — Генри снова бдительно огляделся и, убедившись, что вокруг нет посторонних глаз и ушей, прошептал: — У меня тоже было переживание с черепом. То, что стоит за этой штуковиной, гораздо сильнее любого из нас! Удачи тебе во всем, что ты тут затеваешь!
Перед тем как вернуться к вертолету, Генри сказал еще одну вещь, казалось бы, никак не связанную с их разговором и прозвучавшую загадочной шифровкой:
— Хочу, Роберт, чтобы ты запомнил два слова: «Кальвария» и «Немезида». Когда-нибудь они тебе пригодятся.
Он пожал Роберту руку и, еще раз извинившись за вторжение и причиненное беспокойство, распрощался.
Через несколько минут, когда Роберт все еще размышлял об их загадочном расставании, оба вертолета поднялись в воздух, и шум их пропеллеров быстро затих в ночном небе. Вернувшись в дом, Роберт заключил Лору в объятья и долго не отпускал.
— Прости, что из-за меня тебе пришлось вынести все это, — извинился он, целуя девушку в лоб.
— Это не твоя вина, Роберт. С таким же успехом можно сказать, что это я навлекла на тебя столько неприятностей. Между прочим, сегодня вечером, глядя на все это, я терзалась виной. А потом вспомнила свою любимую поговорку: «В жизни бывают неприятности — главное, чтобы они не задерживались». Будем надеяться, что такое больше не повторится, — ответила Лора, целуя его. Этот страстный поцелуй был явной попыткой вернуться к тому, на чем они остановились. Но момент был упущен. — Давай приберем здесь немного и пойдем спать, — предложила она.
Обыск проводился на совесть, и в доме царил невероятный хаос. Роберт и Лора смогли только слегка разобрать вещи, чтобы привести дом в более или менее приличный вид. Чтобы полностью все убрать, понадобилось бы куда больше времени. Сейчас оба чувствовали, что гораздо важнее восстановить нарушенную близость, чем хлопотать по дому, поэтому они решили выключить свет и пойти спать. День выдался долгий и богатый событиями.
— Я до сих пор не могу прийти в себя после разговора с Фабингом, — заметил Роберт, пересказав Лоре то, что случилось между ним и бывшим шефом. — Он был настроен покровительственно и обещал поддерживать меня во всех делах. Еще я выяснил, что ничего из информации не пропало: Генри сделал для меня копии со всех дискет, которые забрал. Ты можешь в это поверить? Он сказал, что у него было свое переживание с черепом. Если череп смог изменить душу такого человека, как Генри, это говорит о многом!
* * *
Альдебаран и Альфекка открыли глаза и увидели высокую фигуру Аргоса, стоящего между их саркофагами.
— Ну, что вы об этом думаете? — спросил он, широко улыбаясь.
— Невероятно, — ответил Альдебаран, — абсолютно убедительно! Пока я был там, моя прежняя личность исчезла без следа. Какое изумительное изобретение, какое обучающее устройство! Я и не предполагал, Аргос, что вы такой шутник! Ни словом не обмолвились, что я буду женщиной. Может быть, я не пришел бы в восторг от такой перспективы, но теперь, побывав Лорой, могу сказать, что это прекрасное и очень интересное переживание.
— И в выборе событий тоже был элемент шутки, — согласилась Альфекка. — Пик сексуальной страсти и внезапное отрезвление! Оргазм в ощущении мужчины! Это нечто! К тому же все это очень интересно и с астрологической точки зрения: как раз сегодня в гороскопе моего рождения Марс проходит через Венеру. Но независимо от всего этого, сам по себе феномен ПСИ — совершенно потрясающая вещь! Мои поздравления, Аргос!
— Я подумал, что смена пола поможет вам оставить свои переживания в двадцатом веке и не распространять их на настоящее, — пошутил Аргос, усмехаясь. — Ведь после такого переживания могут возникнуть серьезные проблемы с переходом туда и обратно.
Иерос гамос: священный брак
Когда Роберт и Лора проснулись, солнце уже поднялось над горами Вентаны. После волнующих испытаний прошлой ночи им обоим нужно было хорошенько выспаться. Зная, что голодание усиливает измененные состояния сознания, Рорберт предложил воздержаться от завтрака. Приняв душ вместе и ненадолго погрузившись в просторный бассейн с горячей водой, они посидели на веранде, потягивая только что выжатый апельсиновый сок и наслаждаясь великолепным видом Тихого океана.
Потом, набросив кимоно, Роберт и Лора направились к Дому Чинтамани, взволнованные тем, что ждет их впереди. После того что случилось ночью, они надеялись, что их уединение больше никто не нарушит. Войдя внутрь, они удобно устроились на центральной платформе, в уютном гнездышке из подушек и одеял. После краткой медитации и размышления Роберт включил эффект Чинтамани. Мгновенно все внутреннее пространство здания превратилось в магическую картину сложного переплетения алмазных решеток. Пересекаясь, идеальные бриллиантовые грани образовывали сложные геометрические узоры, которые, казалось, уходят в бесконечность. Оказавшись посреди этого кристаллического лабиринта, Роберт и Лора несколько минут не размыкали объятий.
