Дороги еще не были забиты транспортом. Ей везло: она купила билет на Москву на самый ближайший ранний рейс. До отлета оставался час. Ожидая когда можно будет пройти в отстойник, после таможенного контроля, она уже с нетерпением отсчитывала минуты, словно боялась, что время посадки не наступит никогда, что случится что-то, что помешает ей улететь, что она так и останется в душном, ярком Таиланде. В голове, как заевшая на дорожке пластинке игла, вертелись одна и та же строка, из когда-то услышанной песни: "Однажды я к тебе вернусь моя не ласковая Русь".
Рассеяно оглядывая пассажиров, собирающихся на рейс до Москвы, она обратила внимание на молодую семью с бойким карапузом, которого по всему залу успевал, то и дело, отлавливать его отец, возвращая обратно к чемоданам и сумкам. Среди них, со спящим младенцем на руках, стояла молодая мама, поправляя сбившийся чепчик на его головке, и каждый раз она ласково выговаривала неслуху. Тот упрямо насупившись, слушал, чтобы потом, едва отец отвлечется, снова пустится в бега.
Его неистребимое любопытство еще не было полностью удовлетворено: он еще не посмотрел игровые автоматы и не потыкал пальчиком в разноцветные кнопки, не забрался по лестнице наверх, чтобы осмотреть расположенный в зале кафетерий. Еще ему хотелось посмотреть из окон на перевозки багажа, и на движущиеся ленты с чемоданами и сумками... Отец бегал за ним как привязанный. Вскоре к его поимке подключились остальные пассажиры, так что беглец при всем своем желании, не мог далеко убежать от родителей. Особенно вызывал сочувствие, совсем измучившийся с ним, отец. Это был невысокий, похожий на подростка, таец с приятным лицом. Тогда как его жена, укачивающая на руках малышку, была русской, такой же светловолосой как Катя. С улыбкой она наблюдала за попыткой мужа не отпускать от себя первенца, рвущегося на свободу.
Чем дальше, тем больше Катя начинала понимать непоправимость того, что она совершала. Ее спасло приглашение на посадку и она, спряталась от растущего сомнения за нарочитой суетой. Но по какому-то закону подлого, садисткого извращения ее место, оказалось, по соседству с молодой семьей. Катя сидела рядом с молодой мамой, тогда как отец весь перелет пытался успокоить своего неугомонного отпрыска. Русскую жену таиландского бизнесмена звали Таня. Сына так похожего на отца звали Федором, тогда как крохотная дочка с курносым носиком, была названа сложным, тайским именем.
Самолет, на котором улетала Катя, был уже в воздухе, когда у Вонга зазвонил сотовый.
-- Господин генерал? - отозвался Вонг, прижав к уху трубку. Дисплей мобильного высветил имя звонившего.
-- Где вы?
-- В Дон - Мыанг.
Некоторое время генерал осмысливал услышанное.
-- Мои солдаты никогда не сдавались, капитан, - заявил он.
-- Да, - согласился Вонг.
-- Полагаю, теперь вы можете вернуться к своим обязанностям, не так ли? Я не дал хода вашей отставке, так что будем считать, что вы побывали в краткосрочном отпуске, который если пожелаете, можете продлить. Кажется, вы не брали его вот уже три года.
-- В этом нет необходимости.
-- Когда вас ждать в Чиангмае?
-- Я вылетаю ближайшим рейсом.
-- Отлично. Вичай встретит вас в аэропорту.
-- Да, господин генерал, - сказал Вонг, не отрывая глаз от уменьшившейся до крохотной точки самолета, летящего в Россию. Вот ее уже поглотила бездонная глубина неба.
Он отключил мобильный и сжимая в руке ключи от машины, долго стоял у панорамного окна, не замечая спешащих, нагруженных поклажей отъезжающих, невольно толкающих его. Он словно выпал из ровного неумолчного гула аэропорта, прерывающимся ревом турбин идущих на взлет и уже взлетающих самолетов. Он смотрел на все размывающую небесную синь, где исчез самолет с его судьбой.
* * *
-- Вы сегодня припозднились, Екатерина Михайловна
-- Да, Сергей. Самое паршивое, что опять пропустила свой автобус. Теперь придется пешком идти.
-- Если подождете минут десять, то я отпрошусь и подброшу вас до дому.
-- Спасибо, Сережа, но я лучше пройдусь. Счастливого дежурства.
-- Вы не застегнулись, Екатерина Михайловна.
-- Да? Спасибо.
Катя вышла на крыльцо, пытаясь застегнуть молнию на куртке, занятыми пакетом и сумкой руками. Низкое февральское небо, сеяло мокрым снегом. Под ногами разъезжалась жижа из снега, грязи и соли. Подал голос мобильный, и не умолкал до тех пор, пока Катя не отыскала его в пакете с продуктами между батоном хлеба и пачкой гречки.
-- Мам? - прижав трубку плечом к уху, отозвалась она, пытаясь перехватить ремешок сумочки, съезжающую с плеча и запихнуть обратно в пакет, вылезающие макароны, и, готовые выкатиться, яблоки.
-- Катюша, ты что это задерживаешься?
-- Мам, я опоздала на автобус, только и всего. Купить по дороге что-нибудь?
-- Тогда езжай на маршрутке. Покупать ничего не надо. Дома все есть.
-- Ладно. Ну, все тогда...
-- Да и не вздумай опять есть хот-доги. Нечего перебивать аппетит всякой дрянью
-- Ну хорошо, хорошо... - Катя отключилась, засунула мобильный в сумочку, перекинула ее через плечо и поудобнее перехватила пакет.
И вдруг обнаружила, что стоит в густой ледяной жиже. Выбравшись из нее, она, потопав, стряхнула с ботинок, налипший грязный снег, чувствуя, что ботинки промокли насквозь. Ну, что ты будешь делать? Все как всегда. Только спокойно. Расстраиваться нечего, тем более, что впереди показался лоток с горячими хот-догами.
-- Как всегда? - сказала закутанная в теплую оренбургскую шаль по самый нос тетя Валя, увидев подходящую Катю и открыла бачки с горячими сосисками и булками, выпустив, вкусно пахнувший пар. - Капустки поменьше, кетчупу побольше.
-- Спасибо, - шмыгнула покрасневшим носом Катя, принимая из ее закоченевших пальцев в митенках, сдачу.
-- Опять на автобус опоздала? - притопывая валенками в калошах, посочувствовала она.
-- Угу, - не особо огорчаясь, кивнула Катя, откусывая большой кусок от хот-дога. - А вас как всегда заберут через полчаса?
-- Минут через пятнадцать. Позвонили, говорят, что уже выехали.
-- Тогда до завтра.
-- Всего хорошего. Может, автобуса дождешься. По такой-то погоде мало хорошего гулять. Того и глядишь простуду подхватишь.
-- Да уж, - неопределенно ответила Катя с набитым ртом.
Мокрые ноги заледенели. От налетавшего пронизывающего, ветра, она замерзла. Пакет оттягивал руку, сумочка все время соскальзывала с болоньевого плеча куртки. Раскрыв булку Катя уплела над нею сосиску, чтобы кетчуп, не дай бог, не попал на куртку, выдав ее маме с головой. Булку она бросила бродячей собаке, поджимавшей то одну, то другую лапу и смотревшей на нее голодными глазами. Булку собака ловко помала на лету и Катя пошла дальше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
