– Сегодня утром приходил Мэт – проведать тебя. Джинни сказала ему, что ты не очень хорошо себя чувствуешь.
Мэт! Зачем он сюда приходил? Неужели она недостаточно ясно дала ему понять, что происшедшее между ними было ошибкой? И он совершенно недвусмысленно показал свое отношение к этому, рассказав об их ночи Лотти.
– Он сказал, что заглянет попозже, – продолжала Мэгги.
– Я не могу его видеть.
Мэгги пила чай и ничего не ответила. Еще некоторое время прошло в молчании. Потом Мэгги поставила посуду на поднос и направилась к двери. Она наклонилась, подняла кольцо и положила его на комод.
– Я приду еще.
– Я чувствую себя прекрасно, – сказала Джонси с вымученной улыбкой.
Когда дверь закрылась, она забралась под одеяла и натянула их до подбородка. Она чувствовала себя виноватой. Ей было стыдно. Она чувствовала себя преданной.
Прошли два дня, и наступило утро Рождества. Едва рассвело, проведать ее пришла Джинни.
– Джонси? – позвала она.
Джонси сидели на постели, неярко горела лампа. Она провела так много длинных одиноких часов, заново проживая всю свою жизнь, взвешивая и оценивая все слова, которые могла вспомнить, смотря на все новыми глазами.
– Рождество. Ты не собираешься спуститься и встретить его с нами? – спросила Джинни. – Без тебя все не так.
– Я не знаю, Джинни.
Она начала уставать от воспоминаний, а поиски понимания казались безуспешными.
Из-за спины Джинни в комнату проскользнула Мэгги.
– Ты не можешь пропустить Рождество, – стала настаивать она.
Джонси почувствовала себя избалованным ребенком, который хочет, чтобы все его упрашивали. Она вовсе не желала перекладывать на других свои страдания. Она просто хотела быть одна в своем несчастье.
– Я начинаю готовить завтрак, – сказала Джинни. – Пожалуйста, скажи, что спустишься.
– Пожалуйста, – попросила Мэгги. Джонси неуверенно ответила:
– Хорошо, я приду.
– Прекрасно, – сказала Джинни и ушла. Вынув из кармана листок бумаги, Мэгги подала его Джонси.
– Тут кое-что для тебя. Обещай, что прочтешь все до конца.
Джонси поняла, что бумага очень важна для Мэгги, судя по ее умоляющему взгляду. Она кивнула.
Взяв бумагу, она поняла, что это свернутый пополам конверт со сломанной печатью. Внутри было письмо, написанное знакомым почерком, который она видела на чердаке. Сердце у нее упало от дурного предчувствия, но она глубоко вздохнула, развернула конверт и прочла:
“Моей малышке.
Я знаю, что ты давно уже не малышка, но для меня ты осталась светловолосым улыбающимся младенцем, которого я так недолго держала на руках. Если ты читаешь это письмо в Рождество, значит, ты решила остаться и сохранить дом. Почему-то мне кажется, что так и есть.
С чего мне начать? Что я могу сказать? Мое сердце разбилось, когда я отдала тебя, пусть даже и моей дорогой сестре. Но какую жизнь я могла тебе дать? Поэтому с тоской и сожаленьем я отослала тебя к Мейбл. Я скорбела дни… нет, месяцы, годы. Так сильно, что, когда родилась Мэгги…”
Джонси подняла глаза. Мэгги стояла рядом с кроватью, покусывая губы и глядя на Джонси. Ее голубые глаза расширились в ожидании. Сестра? Ее разум не воспринял этого. Она продолжила чтение.
“… я стала искать дом поблизости. Священник определил ее в семью на окраине города, так что я могла видеть, как она растет, и любить ее издалека. Я не перенесла бы разлуки со своим вторым ребенком, если бы отдала его за многие мили.
Я никогда не видела твоей фотографии и могла только догадываться по письмам Мейбл, что ты была красивым ребенком, а теперь стала красивой женщиной. Я выполнила желание Мейбл и никогда не виделась с тобой и не писала тебе, хотя это разрывало мне сердце”.
Джонси прекратила читать, взяла Мэгги за руку и усадила рядом с собой.
– Ты об этом знала? – спросила Джонси, все еще не веря, что они сестры.
Мэгги кивнула.
– И как давно?
– То, что мы сестры?
– Да. – Но еще Джонси интересовало, как давно Мэгги узнала, что она, Джонси, – дочь Спайси.
– Только когда прочла письма на чердаке. – Потом она указала на письмо, которое держала Джонси. – Спайси дала мне его перед смертью. Она сказала, чтобы я отдала его тебе на Рождество.
– Она не рассказала тебе обо мне?
– Не совсем. Она сказала, что ты ее родственница из Сент-Луиса и переедешь жить сюда. Я ни о чем ее не спросила. – Мэгги посмотрела в сторону. – Я хотела, но она была так больна, и я видела, что она не хочет об этом говорить.
Джонси сжала руку Мэгги. За прошедшие месяцы, а особенно за последнюю неделю она очень привязалась к ней.
– Я не знала, позволишь ли ты нам остаться. Руби сказала, что ты, возможно, высокомерна и выгонишь нас. – Мэгги перевела умоляющий взгляд на Джонси. – Я не хотела быть враждебной по отношению к тебе, когда ты приехала. Но я так боялась.
Джонси вспомнила тот день, когда Джинни была такой замкнутой в себе, а Мэгги такой напуганной.
– Я не обратила внимания на твое кольцо до того дня, когда ты отдала мне ожерелье. Это был любимый камень Спайси. Я знала, что должна быть причина, по которой Спайси хотела, чтобы ты сюда приехала, хоть и не понимала, какая. Тогда я и начала читать письма.
Все было задумано заранее. Задумано свести их вместе. За это она была благодарна, но по-прежнему едва ли могла простить этой женщине жизнь, которую та вела.
– Почему ты называешь ее по имени? – Джонси казалось, что Мэгги могла бы называть Спайси “мама”, потому что явно любила ее.
– Я не знала о том, что она моя мать, где-то до тринадцати лет – шесть лет назад. – Мэгги глубоко вздохнула. – Меня воспитывали женщина, которая любила меня, и мужчина, который ненавидел. Он все время пил и бил мою мать по любому поводу. Он не трогал меня, пока мама была жива.
Джонси почувствовала, как по телу Мэгги пробежала дрожь. Что сделал с ней этот ужасный человек? Она крепче сжала руку Мэгги.
– Потом он начал меня бить. А потом стал обзывать – проституткой и дурным семенем и… другими словами. Я не знала, почему он все это говорит.
Джонси не могла понять, как Спайси допустила, чтобы такое случилось. Если Мэгги жила рядом, она должна была знать.
– Потом однажды ночью… он забрался ко мне в постель, когда я спала. Я… кричала… плакала. Но он не стал слушать. – Она замолчала, снова содрогнувшись. – Потом… он стал приводить других… за деньги. – Мэгги сидела неподвижно, вцепившись в руки Джонси.
– Мэгги. Не надо. – Она обхватила застывшее тело Мэгги, сердце у нее разрывалось. – Не говори об этом.
Джонси всем сердцем желала смерти этому человеку. Он ее заслуживал. Мэгги прижалась к ней.
