что он вовремя одумался и понял, что мог потерять все.
— Да, но его история с Наталией мне непонятна.
— Может быть, однажды нам удастся разузнать правду, — предполагает Ракель. — Узнать, был ли дедушка прав.
— Плохо, что не было никого, кто мог бы прочистить ему мозги. Успокоить, когда Эдвард пришел в бешенство из-за тех фотографий. Если бы кто-то был рядом с ним, он бы еще смог как-то контролировать себя.
— Ох, всем нам за что-то стыдно… — Ракель опускает взгляд вниз, закрывает крышку ноутбука и откладывает его в сторону. — Я ведь тоже молчала, что до сих пор чувствую себя виноватой перед Наталией. И перед тобой…
Терренс пару секунд с грустью во взгляде наблюдает за Ракель, а затем отключает и откладывает свой iPad в сторону.
— А почему ты считаешь себя виноватой в том, что произошло с Наталией? — мягко интересуется Терренс. — Какое ты к этому имеешь отношение?
— Она ведь сама сказала, что отправилась гулять в темное время суток из-за того, что переживала из-за нашей ссоры, — с грустью во взгляде отвечает Ракель. — Значит, Наталия отчасти винит меня в том, что произошло…
— Пожалуйста, Ракель, не говори глупости.
— Если бы мы с ней не поссорились, то ее бы не пытались изнасиловать, Майклу в руки не попали те фотографии, а Эдвард не бросил бы ее и не поливал грязью.
— Наталия никогда не говорила, что ты виновата в том, что с ней произошло. Она пошла на это по своей воле.
— Просто не хочет причинить мне боль. А так я знаю, что она винит меня в том, что случилось. — Ракель тяжело вздыхает и мотает головой. — Из-за того, что я была безмозглой дурой, моя подруга была вынуждена пережить такое…
— Но ты же не могла знать, что в будущем это обернется таким ужасным происшествием, — отмечает Терренс. — Несколько месяцев назад никто из нас не думал, что нам придется пережить такой ужас.
— Просто я должна была думать головой, прежде чем заявляться к ней домой и обвинять в том, чему не было никаких доказательств.
— Послушай, милая, я понимаю, тебе стыдно перед Наталией за ту ссору. Но ведь прошло уже столько времени! Вы уже давно помирились. Рочестер не злится на тебя и искренне благодарна тебе за все, что ты делаешь для нее. Если бы эта девушка злилась на тебя, то и близко подпустила бы тебя к себе.
— Представь себе, что чувствуешь ты, когда вспоминаешь о той пощечине, и тебе будет проще понять меня.
— Ракель, прошу тебя, перестань думать об этом, — с грустью во взгляде смотря на Ракель, вздыхает Терренс. — Я все прекрасно понимаю, но ты не можешь до конца своих дней думать об этом и винить себя. Мы всегда будем о чем-то сожалеть. Но если ты будешь все время думать об этом, то никто ничего не забудет. Поначалу я и сам очень много думал о том случае и хотел удавиться от стыда. Что таить — я и сейчас хочу провалиться сквозь землю. Но со временем мне удалось научиться меньше думать об этом и понять, что я живу в настоящем, а не в прошлом.
— Если бы сказать было так же легко, как и сделать… — тихим, подавленным голосом отвечает Ракель и принимает лежачее положение, положив голову на подлокотник, находящийся ближе к Терренсу. — В тот раз я слишком много напортачила…
— Не говори так, солнце мое, — мягко говорит Терренс, погладив Ракель по голове и тыльной стороной руки проведя по ее щеке, пока она уставляет грустный взгляд в одной точке. — Не бывает идеальных людей, пойми это. Все совершают не одну ошибку и потом дорого за это расплачиваются. Я и сам знаю, что у меня полно недостатков. Например, моя агрессивность и неумение разрешать вопросы словесно. Знаю, что запросто могу выйти из себя, если кто-то даст мне малейший повод. Да, это плохо, и я стараюсь бороться с этим, но иногда у меня не получается. Однако это не значит, что меня можно назвать плохим человеком.
— Сейчас речь идет не о твоих недостатках, Терренс, — с грустью во взгляде отвечает Ракель. — А о моих ошибках, которые стали причиной, почему моя подруга страдает. Наталия ведь так хочет, чтобы рядом с ней был мужчина. Она встретила Эдварда, который искренне полюбил ее. Но он неправильно понял смысл тех фотографий и решил, что она предала его.
— Я не могу винить его. Ведь он не знал, что произошло на самом деле. Неудивительно, что Эдвард чувствовал себя оскорбленным и униженным. Сейчас я могу понять его чувства. Он не знал, что Наталия всего лишь стала жертвой дяди Майкла и того больного подонка Уэйнрайта.
— И даже несмотря на всю помощь, которую я оказываю Наталии, мне не становится лучше. Я не чувствую, что полностью искупила вину перед ней. Постоянно кажется, что я не дала ей все, что должна дать.
— Но она ведь не говорила тебе этого.
— Она и не скажет, чтобы не расстраивать меня.
— Послушай, Ракель, я бы смог понять тебя, если бы Наталия открыто обвинила тебя в том, что с ней произошло, — спокойно говорит Терренс и убирает пару прядей с глаз Ракель. — Но она же этого не делает. Да к тому же, она и сама сделала многое ради тебя! Твоя подруга была готова пожертвовать собой, чтобы спасти меня. Чтобы не дать Эдварду выстрелить. Разве это не доказывает то, как она к нам относится? Разве это не говорит, что Рочестер даже не думает о том, чтобы злиться и винить кого-то из нас в чем-либо?
— Думаешь, она и правда не винит меня в том, что с ней произошло?
— Да я уверен в этом! Только тебе одной пришла в голову мысль, что ты виновата в ее бедах.
— А если нет?
— Ах, Ракель, какая же ты глупенькая дурочка… — Терренс мило целует Ракель в висок и снова гладит по голове. — Ты вбила себе в голову то, чего тебе никогда не говорили, и начала в это верить.
— Но она ведь пошла туда из-за того, что была в отчаянии из-за ссоры со мной.
— Извини, но твоя подруга уже сама так решила. Никто не заставлял ее идти в то место.
— Наталия ведь думала о нашей ссоре…
— Ох… — медленно выдыхает Терренс. — Ну хорошо… Скажи, тебе станет легче, если Наталия скажет, что никогда ни в чем не винила тебя и пошла туда по своему желанию?
— Да… Определенно… — Ракель медленно принимает сидячее положение, подвинувшись поближе к подлокотнику. — Мне
