— Просто берите. И все. — Трудно объяснить простой порыв души.
— Дети, — позвала Тея ребятишек, — кланяйтесь господину.
— Ронни, ты то же поклонись господину. В ноги. Встань на колени. — потребовала она от своего старшего сына.
Ронни упал перед Данькой на колени. Мгновение, и все семейство стояло в пыли на коленях перед Дэном.
— Ты чего? — Данька не знал, что ему делать. Чувствовал себя не в своей тарелке. — Ронни вставай. Совсем обалдел.
Но парень его не слышал. Тея плакала. Малыши покорно стояли на коленях, задирая вверх голову. Детские глазенки взирали на ангела, ниспосланного небом. Дэн от стыда готов юыл провалиться сквозь землю. Бежать, бежать, как можно скорей, другого выхода нет.
— Я поехал. Мне домой пора. — Даня бочком двигался к выходу.
— Вы оставайтесь. — Не хватает еще они на улице при людях бросятся благодарить. — Вы бы больному врача вызвали.
— Врач — это дорого. — Сказала хозяйка.
— Не дороже денег. Я вам еще дам.
Данька высыпал монеты на стол. Щеки горели от смущения.
— Если понадобится, где меня найти знаешь. Меня не будет, мы в море можем уйти, к Леону обратишься. Жанетта и Хуан тебя знают. Обязательно зайди. Так что давайте, не скучайте. Мне пора. Данька выскочил из дома. Шишка на голове еще раз поприветствовала дверной проем. Потирая лоб, вскочил в повозку и уехал.
Ронни и его мать стояли и смотрели в след доброму господину.
— Ронни, — говорила мать — надо будет отблагодарить господина. Может отработать. Больше мы никак не сможем. Ты постарайся, сынок.
Дэн хотел вернуться засветло. А то капитан будет бранить. Не до темна же будет проходить совет.
Дэн приехал домой, когда смеркалось. Распряг лошадей. Сразу в дом. Встреча с капитанами у Свена давно закончилась. Свен сидел в столовой. Когда Данька пришел туда, капитан спросил:
— Где ты ходишь, Дэн?
— Я, как вы приказали, капитан, на лодке. А там такое…
И Данька рассказал о рыбаке.
— Господин, капитан, — заканчивал он свой рассказ, — если этот парень придет, а мы буем в море, Хуан или Леон пусть дадут ему денег из моих, из сундука. Хуан знает, где они у меня лежат.
Капитан кивнул головой. Это его деньги, пусть распоряжается, как хочет.
Часть 20
Славку разбудил крик птиц за окном. Вставать ему не хотелось. Может быть, еще немного поспать. Он растянулся в кровати. Хорошо, весна. И птицы за окном. Ему захотелось помечтать. Вот он, Славик идет по улице. Все оглядываются и спрашивают, кто это? Как, кто? Разве не знаете? Или идет по школе. Это же Слава. Славка. Это ж герой. Славке хотелось быть таким, как его друзья, Максим и Данька. И что б все на него обращали внимание. Славе хотелось славы. Девчонки будут смотреть и охать. Он будет проходить чуть небрежный, порой благосклонный к своим почитателям. Потом сказал себе, все это чушь, чуть собачья. Встал, оделся. Побежал на кухню. Мать, Лидия Павловна, услышала, что сын встал, крикнула из своей комнаты:
— Слава, там, на плите чайник, еще, наверно, горячий. Выпей.
Позавтракав, он пошел в зал. Отец сидел возле телевизора, допивая свой утренний кофе. Телевизор шумел, рассказывал о последних новостях. Из своей комнаты вышла Лидия Павловна.
— Кирилл, я посмотрела. Как ты думаешь, больному из двести шестнадцатой палаты немного изменим курс лечения. Посмотри, я набросала ход лечения.
— Давай посмотрю. — Кирилл отставил чашку и просмотрел лист бумаги. — Ты права, но три раза в день, а не два. Эффект будет.
— Господи, — подумал Славка, — они и в собственный выходной о своей больнице. Ни о чем другом не говорят. Фанаты какие-то.
— Кирилл, я сейчас переоденусь, и мы съездим за продуктами. Я все продумала. Мы не долго. У меня столько новых рецептов. — Сейчас мать имела ввиду не рецепты на лекарства. Кулинарные рецепты, очередные эксперименты на кухне.
Отец покорно вздохнул. Каждый мужчина желает, что бы жена содержала дом в чистоте, вкусно готовила. Но Лидочка была фанатом кухни. У всех есть недостатки. Но с ней есть о чем поговорить, она прекрасный врач. Сам Кирилл постоянно пропадал в клинике. Подчас был не собранным, даже рассеянным. Лидочка выручит. Зачем человеку иначе жена. У мужчин нет недостатков, кроме одного, они терпят причуды своих жен.
— Мам, пап, я побежал, — сказал Слава, — мы с ребятами поедем в парк культуры и отдыха.
— Да. Да, — отец вряд ли расслышал о чем речь. — Подышите свежим воздухом.
— Хорошо, — сказала мать, — ветровку накинь, вдруг будет прохладно.
Провести время на свежем рекомендуют все врачи. Ребенок чаще должен бывать на улице, главное, пусть оденется по погоде.
— На улице тепло. Не стоит. — Славка отмахнулся.
Славка побежал на троллейбусную остановку, где он встречался с ребятами.
Максим встал, как обычно. Хорошо отдохнул. На кухне была готова каша для него. Поел, подошел к комнате родителей. Минуту назад они бранились, а сейчас ворковали.
— Хорошо. — Говорил отец, — если хочешь, пойдем по магазинам. Как ты хочешь. Потом сходим поужинать в ресторан. Если ты не против. Вспомним, как мы с тобой повстречались.
— Да, дорогой, — говорила мать.
Выходной день. Создатель и тот брал выходной. И человеку подобает следовать этому примеру. Что делал Бог в свой выходной? Не лезьте в частную жизнь!
Максим постучал. Сквозь дверь сообщил:
— Я ушел. Мы с ребятами поехали в парк. — Прислушался, ожидая ответ.
— В какой парк? — Откликнулся Игорь Алексеевич, отец Максима. Контролировать сына почитал своим основным долгом. Ограничения должны быть, но разумные. Воспитание ребенка было для Игоря частью работы. Он все рассматривал с точки зрения своего бизнеса. В том числе и воспитание ребенка.
— Культуры и отдыха. — Они вчера договорились сходить "на природу". Машину Максу родители не доверяли. Славику отец тем более не даст машину: большинство лихих подростков оказываются на операционном столе. Собирать по кусочкам сына Кирилл Федорович не желал.
— Что других развлечений у вас нет? — Игорь Алексеевич не слышал, что бы дети его коллег развлекались столь странным образом.
— Пап, ты хочешь, что ты я, как другие, отправился в бар с девками и наркотиками? Пить крутые коктейли и курить марихуану? — Макс рассмеялся. Наркошь презирал.
— Разумеется, нет, — сказал отец, — в парк, так в парк. Езжайте.
Отец Максима был доволен своим сыном, никаких проблем и вопросов. Хорошего сына подарила ему жена. Развлечение странное, но обращаться к психоаналитику рано.
Данька соскочил с постели, метался по квартире. Проспал. У Дани были предположения, что он не виноват в этом. Он не проспал, перемещение из одного мира в другой притормаживает. Движок барахлит.
Парень, не вали с больной головы на здоровую. Спишь до обеда, пеняешь на соседа, то есть на меня, — ворчал Сеятель. — Сшить края двух вселенных для меня плевое дело. А ты — тупая игла.
— Мам, я проспал. Сейчас убегаю. — Данька на бегу пытается сообразить, не забыл ли он чего.
— Даня, когда же ты станешь хоть немного собраннее? Сколько можно…
— Мам, у меня не получается. Когда-нибудь. — Естественно, когда-нибудь. Мы станем лучше, исправим свои ошибки. Благие намеренья, забытые людьми, мостят дорогу в ад.
— Даня, я кашу сварила. Поешь. — Мария Петровна раскладывает кашу в тарелки. Ее пират так и остался маленьким мальчиком. Футболку одел задом на перед.
— Хорошо. Мы в парк едем с парнями. Погуляем там. — Даня спешит.
— Футболку одень правильно. — Вздыхает мать.
— Сейчас. — Дэн исправляет небрежность прямо за столом.
— Ты помнишь? — Мария Петровна надеется, что ее торопыга хоть что-то помнит. Не удивительно, если забыл. Она не могла представить, как не запутаться, живя одновременно в двух мирах.
— Помню, вы идете на день рождения к этой грымзе. — Данька отмахнулся.
— Надежду Серафимовну называть грымзой. Это не прилично. — Мария разливала чай. Как молодежь пренебрежительно говорит о старших.
— А если она грымза? Всем мозги проест. — Даня считал свое мнение верным. Его взгляд на окружающий мир и людей самый точный.
— Даня! Так нельзя. — Мария сказала это только потому, что так положено. Сын не изменит своего мнения. — Мне еще надо в парикмахерскую зайти.
Последнее время мать начала тщательно следить за своей внешностью. Делать прическу и макияж.
— Надо купить нашей имениннице подарок. — Мария убирала посуду.
— Господи, ей все равно не угодишь. Метать бисер перед свиньями.
— Даня! Она замечательная женщина.
— Была, двести лет тому назад. Старая вешалка.
— О взрослых так не говорят, — возмущалась Мария Петровна.
— Ладно. Хорошая. Я ушел.
Данька побежал к троллейбусной остановке. Они встретились.
