Оказывается, это, еще тогда, в эпоху Февральской революции, 1 «группа лиц, от имени которых может говорить т. Руднев, не раз! занимала связанное с ответственностью положение на политической арене». Оказывается, что тогда уже эта группа проявила недопустимую медлительность («кунктаторство»), чрезмерную «политическую трезвенность, то бишь государственность». Оказывается, это они‑то «мудрые кунктаторы» — подтолкнули «вышедшую из; терпения стихию во все тяжкие Октябрьской революции».
Итак, на группу «Современных записок» возлагаются грехи всего народа, т. е. всех нас, кто действовал в дни Великой революции, кто связан с Февралем, от него не отрекается и за него несет всю меру исторической ответственности. К этим, с Февралем связанным, отношусь и я, может быть, даже в большей степени, чем некоторые из группы «Современных записок», и, во всяком случае, несу за события Февральской революции большую, чем они, ответственность. Я не хочу и не могу подражать большинству политических деятелей той незабываемой эпохи. Я не хочу и не могу оставаться в стороне, когда других призывают к ответу за то, в чем я с ними солидарен и чего, по моему мнению, было, к сожалению, проявлено слишком мало в 1917 году.
Да, я говорю об этой самой «то бишь государственности». Говорю о трагической борьбе этой революционной государственности с реакционной большевистской охлократией. Об этой борьбе, которая в 1917 году закончилась видимым торжеством красной реакции, но которая далеко еще не завершилась.
Не завершилась! А поэтому необходимо с крайней осторожностью судить о всех уже заключенных стадиях этой борьбы, ибо поспешно высказанные суждения о прошлом могут подтолкнуть на неправильный путь в настоящем, могут подсказать ошибочные планы на будущее. Во всяком случае в этом вопросе совершенно исключительной важности — о факторах и о лицах, содействовавших или препятствовавших краху Февральской революции, — в этом вопросе не может быть сейчас никакой догмы, никакой общеобязательной, хотя бы в пределах одной партии, точки зрения.
Может быть, лучше было бы во имя неотложных потребностей и задач сегодняшнего дня этого колючего вопроса вовсе не подымать! Но раз он уже поставлен и даже не столько поставлен, сколько уже предрешен и определенная точка зрения предложена к руководству в официальном органе партии, — то, каковы бы ни были последствия расхождения «с единым общим языком», молчать нельзя.
Нужно говорить «напрямик, без изгиба», как хочет того и сама «Революционная Россия»[177]. Ибо только из открытого и честного столкновения независимых суждений родится та единственная правда, которая поможет нам всем выбраться из болотных топей безвременья на широкую столбовую дорогу новых дерзаний и нового творчества!
Итак, в чем, по мнению «Революционной России», смертный грех «группы лиц, от имени которой может говорить т. Руднев, не раз занимавший связанное с ответственностью на политической арене положение». Прежде всего — «в течение всего периода от марта до октября 1917 г. она выступала сторонницей коалиции “во что бы то ни стало”. Когда отпочкование от партии левых эсеров (какое мягкое выражение для тройных предателей — Родины, революции и партии!) временно нарушило партийное равновесие… эта группа — уже после корниловской авантюры и демократического совещания — заставила партию еще раз пойти на капитуляцию перед требованиями конституционных демократов и “принять” все те перетасовки во Временном правительстве и его программе»…
Тут все, поистине, творимая легенда! Во — первых, нужно устранить всякое недоразумение с «этой группой». Никакой такой группы, от имени которой, как целого, имел бы право говорить Руднев или какой‑либо другой член редакции «Современных записок» и которая непрерывно существовала бы от времен мартовской революции до нынешних дней, — такой группы в природе никогда не было. В нынешней, так называемой, на партийном условном языке, «правой» группе «Современных записок» сошлись и сидят рядом люди, не всегда так близко друг к другу сидевшие в 1917 году. Достаточно напомнить, что здесь рядом с М. В. Вишняком[178], постоянным сотрудником и одно время редактором «Дела народа», сидит А. И. Гуковский[179], принадлежавший к редакционной группе «Воли народа», почти никогда и ни в чем не сходившейся с партийным центром. Остальные же члены редакции «Современных записок», хотя, правда, и принадлежали в общем и целом к одному и тому же уклону партийного центра, но все‑таки никогда не действовали в 1917 году как данная, доныне сохранившая свое индивидуальное существование группа. Можно было бы, пожалуй, назвать кое‑какие имена членов партии социалистов — революционеров, ныне сидящих в Бутырках и причисляемых, несомненно, к современному «основному ядру» партии, но которые в 1917 году, может быть, в большей степени, чем некоторые члены «группы т. Руднева», повинны в том, в чем обвиняется «эта группа».
Одним словом, чтобы найти ответчиков за «ошибки» 1917 года, ошибки если не всей партии, то, во всяком случае, законного ее большинства, и задним числом придать этому большинству 1917 года образ и подобие партийного «сплоченного ядра» образца 1921 года, центральному органу партии пришлось создать фикцию. Если же эту фикцию устранить, то окажется, как это и было на самом деле, что в 1917 году со времени вступления представителей Совета во Временное правительство (конец апреля) и до корниловского заговора совершенно законное и значительное большинство партии социалистов — революционеров одобряло участие своих членов в правительственной коалиции, и не потому, что «во что бы то ни стало» жаждало коалиции, а просто потому, что, совершенно правильно оценивая положение страны, не считало возможным возложить всю ответственность за управление государством и за ведение войны исключительно на одни лишь советские и социалистические элементы.
Я отлично помню, как на июньском Всероссийском съезде Советов на мой прямой вопрос — готовы ли присутствующие в этом собрании представители революционной демократии взять на себя всю ответственность? — зал ответил гробовым молчанием. Только кто‑то из большевиков, сидевший рядом с Лениным, при молчаливом одобрении последнего явственно сказал: «Мы возьмем». И я помню, что слышавшие эту фразу отнеслись к ней как к не особенно остроумной шутке со стороны «безответственной оппозиции».
Но я помню еще другое и гораздо более важное! Помню то, что совершенно опровергает утверждение «Революционной России», что «именно эта группа заставила партию еще раз пойти на капитуляцию перед требованиями конституционных демократов», т. е. еще раз заставила послать своих представителей в коалиционный, на этот раз последний, состав Временного правительства. Это последнее изменение в составе Временного правительства происходило во время Демократического совещания после подавления Корниловского восстания. Здесь не время и не место говорить по существу об этой несчастной затее. Достаточно лишь напомнить, что неизбежным следствием этого восстания генералов против верховной власти было разложение армии, возвращение фронта к анархии апрельских дней и полное исчезновение доверия к правительственной власти в широких народных массах. Прикосновенность почти всего высшего командного состава и виднейших представителей буржуазии к корниловскому заговору делала положение еще более безвыходным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
