— А-а, привет.
— Надо бы ещё чаю, — сказал Дамблдор, достал волшебную палочку и покрутил ею в воздухе. Над столом появился поднос с чайником и чашками на блюдцах и тарелка пирожных. Дамблдор опустил поднос и пирожные на стол, все уселись и для приличия немного помолчали. — Хагрид, ты слышал, что кричала за дверью мисс Грэйнджер? — улыбнулся Дамблдор.
Гермиона зарделась.
— Судя по тому как Гермиона, Гарри и Рон ломились в дверь, они по-прежнему не прочь дружить с тобой.
— Ну, конечно, Хагрид! Ты наш лучший друг! — воскликнул Гарри. — Неужто из-за этой дрянной… простите, господин директор, — прибавил он, виновато глядя на Дамблдора.
— Я не расслышал, Гарри, что ты сказал. Глухота приключилась, что ли? — ответил Дамблдор, глядя в потолок и вертя одним вокруг другого большими пальцами.
— А-а… ну да, — сконфуженно кивнул Гарри. — Я только хотел сказать… Хагрид, неужели ты подумал, будто из-за этой… репортёрши мы перестанем с тобой дружить?
Две огромные слезы выкатились из глаз Хагрида и потекли на густую бороду.
— Я же тебе говорил, Хагрид. — Дамблдор всё ещё глядел в потолок. — А письма от родителей? Я тебе их показывал. Они помнят тебя с тех пор, как сами учились в Хогвартсе. Ты же читал. Если я тебя сейчас уволю, они этого так не оставят…
— Не все. Кое-кто хочет, чтобы меня выгнали.
— Долго же тебе придётся сидеть, запершись в хижине, если хочешь дождаться, пока тебя все полюбят. — Дамблдор чуть нахмурился и поглядел на Хагрида поверх очков. — С тех пор как я здесь директором, не проходит недели, чтобы в школу не прилетела сова с письмом от недовольных моей работой. Что же, прикажешь мне запереться у себя в кабинете и никого не видеть и не слышать?
— Но вы же не полувеликан, — прохрипел Хагрид.
— Ладно тебе, Хагрид! А у меня кто родственники? Семейство Дурслей! — не выдержал Гарри.
— Ну вот, Хагрид, хороший тебе пример, — подхватил Дамблдор. — А мой брат? Аберфорта обвинили в том, что он на козле испытывал недозволенные заклинания. Все газеты про это писали. И что ты думаешь, Аберфорт от всех спрятался? Ничего подобного! Продолжал как ни в чём не бывало работать. Правда, не знаю, умеет ли он читать. Может, это вовсе и не мужество…
— Хагрид, выйди из своей хижины и вернись в школу, — ласково сказала Гермиона. — Вернись, мы все по тебе скучаем.
Хагрид сглотнул, и по его щекам и бороде потекли новые потоки слёз. Дамблдор поднялся из-за стола.
— Как хочешь, Хагрид, но я не подпишу твоё заявление об уходе. В понедельник приступай к работе. Жду тебя в половине девятого к завтраку в Большом зале. И никаких отговорок. До свидания.
Дамблдор на прощанье почесал Клыка за ухом и ушёл. Хагрид закрылся огромными ручищами и зарыдал. Гермиона погладила его по плечу. Хагрид отнял руки от лица и поглядел заплаканными глазами на друзей.
— Великий человек… Дамблдор…
— Это точно, — подтвердил Рон. — Можно мне пирожное, Хагрид?
— Ну, конечно. — Хагрид вытер слёзы тыльной стороной ладони. — Прав директор, вы все правы… И чего это я, правда? Старик-отец со стыда бы сгорел… — Он снова заплакал и тут же смахнул слёзы. — Показывал я вам отцовскую карточку? Подождите-ка…
Он встал, подошёл к кухонному шкафу, выдвинул ящик и достал старую выцветшую фотографию: на плече Хагрида сидит крошечный волшебник с глазами Хагрида и такими же, как у него, улыбчивыми морщинками в уголках глаз.
Судя по яблоне на снимке, Хагрид уже ростом метра два с половиной, но совсем ещё мальчик: без бороды, лицо круглое, гладкое — лет одиннадцати, не больше.
— Здесь меня только что приняли в Хогвартс, — всхлипнул Хагрид. — Отец себя не помнил от радости!
Хоть волшебник из меня мог и не выйти — из-за матери… Да, по чести, не больно-то я был силён в волшебных науках… Спасибо на том, что выгнали меня уж после… как он помер… я был тогда на третьем курсе… Дамблдор мне сразу помог. Устроил лесничим. Людям он верит, вот что главное, пропасть не даст… Не такой, как другие начальники. Был бы у человека какой талант, а уж он-то его приютит. Что ж делать, коли семья неподходящая, сам-то он, может, и ничего… Да кто на это глядит? Рады напраслину возвести… А другие ещё и прикидываются: кость, говорят, широкая. Ни за что не скажут: «Я такой, какой есть, и всё тут». Отец говорил: «Никогда себя не стыдись. Злыдни всегда найдутся. А ты плюнь на них, другого они не стоят». Прав он был. А я дурень, дубина. И она такая же, вот что. «Широка в кости…» Ну и пусть её со своими костями!
Гарри, Рон и Гермиона смущённо переглянулись. Лучше полсотни соплохвостов вывести на прогулку, чем признаться Хагриду, что подслушали нечаянно его разговор с мадам Максим. Хагрид, впрочем, не замечал, что у него сорвалось с губ, и продолжал как ни в чём не бывало.
— Знаешь, Гарри, я как увидал тебя, сразу подумал: похожи мы с тобой. — Хагрид оторвал от фотографии заблестевший взгляд. — Родителей у тебя нету, в школу идти боялся: а ну, как не выйдет, ну, как не придёшься ко двору? А вот, гляди-ка — чемпион школы, в Турнире участвуешь… — помолчав немного, Хагрид прибавил: — Знаешь, чего я хочу? — серьёзно сказал он. — Покажи им. Выиграй. Пусть знают, чистая у тебя кровь, нет ли — неважно. И родных нечего стыдиться. Пусть знают, прав Дамблдор, не зря принимает в школу всех, кто к волшебству способен. Ну как у тебя с драконьим яйцом?
— Замечательно!
Заплаканное лицо Хагрида расплылось в улыбке.
— Вот умница! Покажи им всем, Гарри, покажи! Стань победителем.
Солгать Хагриду — совсем не то что солгать другим. Весь вечер в замке у Гарри в глазах стояло счастливое бородатое лицо Хагрида, верившего в победу Гарри. Неразгаданная тайна яйца тяжёлым грузом лежала на сердце: глупо дуться на Седрика, завтра же попробует воспользоваться его советом.
Глава 25
Золотое яйцо и волшебный глаз
Принять ванну лучше всего ночью, решил Гарри: кто знает, сколько уйдёт на разгадку золотого яйца? А ночь длинная. Не очень-то приятно быть обязанным именно Седрику, но, конечно, лучше всего подойдёт ванная факультетских старост. В ней мало кто моется, можно пересчитать по пальцам. Значит, никто не помешает.
Гарри тщательно подготовился к вылазке. Школьный завхоз Филч уже раз поймал его ночью в неположенном месте и снова попадаться совсем ни к чему. Самое главное — мантия-невидимка, да ещё Карта Мародёров, с ними не так опасно нарушать школьные правила. На карте весь замок Хогвартс с потайными ходами и коридорами, сокращающими путь, и что очень важно, Карта показывает людей в замке в виде точек, помеченных именами. Точки движутся по переходам и комнатам, так что Гарри сразу заметит приближающегося к ванной человека.
В четверг вечером Гарри поспешил в спальню, надел мантию-невидимку, спустился опять в гостиную и стал ждать. На этот раз, в отличие от вечера, когда Хагрид показал ему драконов, снаружи к гостиной подошёл Рон и в назначенную минуту сказал Полной Даме пароль «Банановые оладьи».
— Удачи, — шепнул он Гарри, вошёл в гостиную, а Гарри, невидимо скользнув мимо, отправился в ванную старост.
Идти было неудобно — тяжёлое яйцо под мышкой, в руке перед глазами волшебная Карта и поверх всего — мантия. К счастью, в залитых лунным светом коридорах было тихо и безлюдно. На поворотах Гарри сверялся с Картой: никаких опасных встреч не предвиделось. Вот и статуя Бориса Бестолкового, на лице недоумение, перчатки надеты не на ту руку. Гарри отсчитал от статуи нужную дверь, подошёл ближе и шёпотом произнёс пароль «Сосновая свежесть», как советовал Седрик.
Дверь скрипнула и отворилась. Гарри проскользнул в ванную, запер дверь на задвижку, снял мантию-невидимку и огляделся.
Да, только ради такой ванной захочешь стать старостой. Просторная комната выложена белым мрамором. С потолка свисает великолепная люстра с горящими свечами. Посередине комнаты прямоугольный бассейн — тоже из белого мрамора, по краям него около сотни золотых кранов, украшенных самоцветами, у ближнего края трамплин. На окнах льняные занавеси почти до пола; в углу большая стопка белых пушистых полотенец. На стене единственная картина в золотой рамке — на скале спит русалка, светлые волосы разбросаны по лицу и мерно вздымаются от её дыхания.
Гарри положил на пол свои вещи и подошёл к бассейну. Шаги гулким эхом отдавались в пустой мраморной комнате. Как бы ни была роскошна ванная, как бы ни хотелось открыть хоть несколько кранов, Гарри никак не мог отделаться от мысли, что Седрик просто решил над ним подшутить. Как можно, купаясь в бассейне, разгадать тайну золотого яйца? Ладно уж, пришёл так пришёл. Гарри положил полотенце, мантию и Карту с яйцом поближе к краю бассейна, встал на колени и открыл сразу несколько кранов.
Из кранов полилась вода с пеной для ванн. Такой пены Гарри ещё не видывал. Из одного вырывались розовые и голубые мыльные пузыри размером с футбольный мяч, из другого текла густая белоснежная пена. На такую пену, кажется, можно лечь. Третий кран испускал душистые лиловые облака, и они медленно расплывались над самой поверхностью воды. Гарри открывал и закрывал краны, любуясь разноцветными струями. Особенно ему понравилась лёгкая струя, вся из пузырьков, которая, едва касаясь воды в бассейне, тут же взлетала в воздух и на мгновение застывала высокими арками. Бассейн хоть и немаленький, очень быстро наполнился горячей водой, пеной и пузырями. Гарри закрыл краны, снял халат, тапочки, пижаму и осторожно опустился в воду.
