- Как же ты, Дмитрий Тимофеевич, такую промашку допустил?
- Канадцы продавали елки не вырубленные, а выкопанные с корнями и землей. Куда нам такую? А рубить - жаль! Стоят они хорошенькие, красивые, беспомощные, как девчушки. Не хватило черствости губить деревья!
- Ишь ты! А на фашистов ее хватит?
- Что ты сравниваешь несравнимое. Это - красота, а то - уродство!
Пришлось делать искусственные елки - из проволоки и выкрашенной зеленкой марли. Зато обед у нас получился по-настоящему праздничный...
Шриро обругал американцев, по его словам, не нюхавших войны.
- Англичане, перенесшие бомбежки с воздуха, эвакуацию войск через Ла-Манш, получающие продукты по талонам и карточкам,- только они могут понять трудности, испытываемые русскими. Янки на войне зарабатывают, а мы, британцы, разоряемся!
Это неприятно резануло ухо.
Ах вы, аршинные души! Гибнут миллионы людей, убивают детей, а вы "сальдо" подбиваете, "дебет" с "кредитом" сводите, доходы с расходами подсчитываете? Коммерция на крови!
Электрики произвели общий обмер батареи. Увы, емкость - лишь четверть спецификационной. "Газят" обе группы, как Этна и Везувий. Водорода в ямах будто в воздушном шаре. Опасный газ: ничтожная искра- взрыв. Чтобы последний день 1942 года не стал и нашим последним днем, принимаем все меры предосторожности.
"Кашевары" Василий Митрофанов и Илья Жданов готовили новогодний сюрприз, ревниво охраняя небольшую кулинарную тайну. Наиболее активных "Шерлок Холмсов" из соседнего отсека они отпугивали чумичкой.
Дотянуть до темноты мы так и не смогли, всплыли в 17.00. Океан успел потемнеть, ветер усилился, волна стала высокою и злою. Погода испортилась, и пребывание под водой и возня с "подводным призраком" привели к отставанию от графика на восемьдесят пять миль. Правда, мы испытали батарею и теперь твердо знали - погружаться с нею надолго нельзя, поэтому лучше ее зарядить и больше не трогать. На зарядку уйдет полсуток.
Мы двинулись со скоростью двенадцать узлов.
Попасть в Новый год из старого оказалось нелегко.
Мне принесли две радиограммы. Британское адмиралтейство сообщило о немецких подводных лодках, обнаруженных в Атлантике. Три из них крейсируют на нашем курсе, и если они не покинут позиции, то завтра мы встретимся с ними. Неизвестный корабль с четырехзначными радиопозывными подавал SOS у мыса Доброй Надежды. Возможно, он был торпедирован лодкой. Между нами тысячи миль, и мы помочь ему ничем не могли. Война! Гибнет судно, груз, люди... На морской карте появится еще одна отметка - "предположительное место гибели".
Новогодний "подарок" приготовило нам и ведомство господина Геббельса. Германский передатчик на волне радиовещательной станции имени Коминтерна передал на русском языке сообщение о выходе наших лодок из Галифакса с указанием даты: "Три из них потоплены в Северной Атлантике, а две остальные преследуются доблестными морскими силами фюрера".
Старшина радистов, докладывая новость, воскликнул:
- Как же так, кого это они?!
Но сразу же спохватился: кому поверил - обер-вралю, который "занял" Ленинград и "уничтожил" наш Балтфлот?
- Товарищ Пустовалов,- наставляю я старшину,- гитлеровские пропагандисты пытаются запугать экипажи наших лодок, посеять страх и неуверенность. Идти к ним в помощники нам ни к чему. Ясно?
- Понимаю. Дальше радиорубки фашистское вранье не пойдет.
Итак, германская разведка осведомлена о нашем переходе. Шеф абвера адмирал Канарис - хитрая лиса и дело свое знает. Его агенты не сводили с наших лодок глаз по крайней мере от Панамы, где нас "из рук в руки" передали им японцы. Ну что ж, в чернильнице нас уже потопили, пусть попробуют сделать это в океане.
В отсеках кипела жизнь - приборка, зарядка батарей, подбивка воздуха, на камбузе - изготовление секретного блюда вкупе с праздничным ужином. Редколлегия торопилась выпустить свежий номер "Дозора".
За два часа до полуночи высокая волна, незаметно подкравшись, затопила мостик, так что вся верхняя вахта вместе со мною промокла от ушанок до подметок.
В 23.30 столы были накрыты. На мостике меня сменил * Гладков. Коки уже обнародовали свой "секрет": четыре румяных новогодних пирога!
Ровно в полночь на мостике били рынду. По переговорным трубам я передал экипажу новогодние поздравления. На минуту поднялся наверх, чтобы поздравить "мокрую команду" верхней вахты, затем обошел все отсеки, пожелал всем счастья и скорейшей победы над фашизмом.
Больше всего мне понравилась "елка" в седьмом отсеке, возвышавшаяся посреди горки ржаных сухарей. О!!! Как мы по ним соскучились! Во время приборки нашли жестяную банку сухарей, килограммов десять, мне тоже досталось четыре сухаря, и я взял их с удовольствием большим, чем любое пирожное.
Почетное место на столе занимал картофель в мундире, сваренный электриками в дистилляторе. Вместо вина, порция которого уже была выпита, стоял томатный сок.
- Побудьте с нами, товарищ командир!- уговаривали матросы.- Вы все время на мостике да на мостике.' Мы вам гимн кормы исполним. Слышали?
"Гимн" оказался результатом коллективного творчества лодочных поэтов. В нем пелось о переходе, о ремонте в жаркой Панаме и холодной Канаде, а припев оказался неожиданным, смешным:
Мы поесть всегда готовы,
А работаем, как львы.
В море с песнею выходим,
Не роняя честь кормы.
В старшинской кают-компании вывесили свежий номер "Дозора", посвященный Новому году. Особенно удалась карикатура: "Заблудились в трех мачтах..."
Новогоднее утро встретило нас густым туманом и полным безветрием. Мы увеличили скорость до шестнадцати узлов. Радиовести от адмиралтейства и Геббельса были все теми же: нас подстерегали и нас "топили". Расчет министерства пропаганды был простой. Лодки слушали Москву, а значит, и Берлин, соблюдая радиомолчание, чтобы не быть запеленгованными. Проверить факты из Москвы не могли. Ведь если бы с нами стали связываться для проверки, нам бы пришлось подавать голос... Зряшный расчет!
К полудню повернули на чистый норд к проливу Дрейка. Хорошей видимости хватило не надолго. Ветер крепчает, волны растут. Шриро молит о погружении, говорит, что его "вывернуло наизнанку". "То ли еще будет!"- подбадриваю его. Потерпит! Мы на двадцать пять миль отстаем от графика. Не до погружений!
Нас подстерегают три неотступные опасности: айсберги, шторм и немецкие "U-боты". Туман уменьшает вероятность встречи с гитлеровскими субмаринами, но зато увеличивает шансы столкнуться с ледяными бродягами. От сильного шторма укрыться под водой нам не позволяют наши "газующие" батареи.
Проходим через места, где, по данным адмиралтейства, нас поджидают "U-боты". Промок до нитки и продрог до костей. Считается, что в литре жидкости 20400 капель, а в килограмме пшеницы 30 000 зерен. Моряку считать воду каплями, а хлебопашцу злаки зернами - не пристало. Вахта что жатва - проведешь одну, готовься к другой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
