второй охранник только тянется к рации, запускаю в него куском поломанного дерева.
Забираю оружие. Выхожу в коридор. Включается привычный режим. Тела отлетают, параллельно обезвреживаю нападающих и пополняю собственный боезапас. Игра на выживание в реальном времени.
И пока руки работают. В голове только одна мысль. Ярослава. Одна. Наедине со зверем.
Тело не чувствует боли. Выхожу из домика и направляюсь прямо в особняк.
Плохая идея была брать в плен Палача.
Забираю у одного из охранников телефон, набираю номер, который знаю наизусть.
– Я на хате у Айдарова.
Отвечаю коротко. Этот номер знаю только я, и если звоню по нему, значит, все пошло к чертям неправильно. Лекс знает.
– Только не говори, что ты в дерьме.
Голос Ставра ироничен…
Так бывает всегда, когда друг собран и готов к действию.
– Скоординируй людей.
Отвечаю спокойно, и прежде чем отбрасываю мобилу, слышу короткое:
– Не сдохни. Гун.
Вскидываю взгляд в сторону особняка. Однажды. Очень давно пацан оказался тут и просил…
Просил о милосердии, которого никогда не было.
И вот спустя годы я снова тут. И хотя планировалось все иначе. Я все еще разыгрываю свою партию.
Ярослава
– Ну что же, Ярослава, что молчишь?
Проводит пальцем по моему лицу, а я отшатываюсь, не могу вытерпеть, даже это касание омерзительно, прикладываю ледяные ладони к пылающим щекам.
– Тебе сказать нечего?
Улыбается многозначительно и снимает пиджак, отбрасывает в сторону небрежно, как-то зловеще, а мне в этом жесте угроза видится.
– Женой ты мне уже не станешь, жаль.
Говорит вроде и с сожалением, однако я ощущаю в каждой букве только иронию и зловещее предзнаменование, но уже в следующий момент с улицы раздаются оглушительные хлопки, звуки сильно напоминают перестрелку.
В ту же секунду мобильник Айдарова верещит. Лицо Мурата искажается, пока, приложив к уху телефон, он слушает то, что ему говорят.
– Вы в своем уме?! Со всех шкуру спущу. Как такое возможно?!
Параллельно раздается топот ног снаружи и в соседних комнатах, хлопки за окнами, но это все вскользь, до сознания доходит, как Мурат проходит вглубь комнаты и достает из ящика что-то черное, кладет себе за ремень брюк, затем накидывает пиджак.
Айдаров быстро подходит к окну и слегка отодвигает занавеску, вглядываясь в темноту ночи.
Хлопки все усиливаются и я уже просто прижимаю коленки к груди, вдавливаю ладони в уши.
Внутри смутная надежда на то, что хоть на этот раз мое похищение заметили и это работает спецотряд полиции, но сирен я не слышу.
А я все смотрю в свирепое лицо Мурата, на то, как он отдает приказ охранять вход в дом, слышу непрерывную трель телефона.
Вспышки за окном уже оглушают, хлопки то заканчиваются, то вновь начинаются. А я уже не понимаю, что происходит. Враг там снаружи пробивается или мой спаситель.
Резкий звук, словно дверь вышибли, и опять хлопки уже в доме, на этот раз сопровождающиеся криками, громкими, хриплыми.
Замечаю, как Айдаров в несколько шагов оказывается рядом со мной и сдергивает меня с софы, спиной прижимает к своему толстому, но твердому как камень животу.
Слезы стекают по щекам, я пытаюсь трепыхнуться, но он меня вновь встряхивает так сильно, что я прикусываю от неожиданности язык, и уже в следующую секунду дверь распахивается от силы удара и бьет по стене, слетая с петель, а я моргаю часто-часто, потому что зрение обманывает.
Мерещится, что там, в проеме, застывает сам дьявол, вырвавшийся из пекла, и у него лицо грязное то ли от земли, то ли от сажи.
И лишь спустя долгое мгновение, когда наши взгляды сталкиваются, я понимаю, что передо мной Палач.
Именно он смотрит на меня пустым взглядом.
– Гун…
Имя шепотом с дрожащих губ, и мне кажется, что в гнетущей тишине, после тех ужасающих звуков, он слышит меня, на мгновение во взгляде что-то у него вспыхивает, но исчезает, покрывается пеплом, когда он переводит взгляд на Айдарова, который держит меня наподобие щита.
Только доходит до сознания, что Мурат прикрывается мной.
– Отпусти девчонку.
Ровный голос и Монгол делает шаг, приближается, не мигая смотрит в глаза своему врагу.
– У меня, оказывается, фиговая охрана, раз тебя целая армия не смогла остановить. Интересно. А вот эта маленькая девочка в моих руках заставляет тебя стоять на месте и не шевелиться. Это очень интересно, не находишь?
В голосе Мурата слышна насмешка, а его пальцы все сильнее сжимают меня. А у меня иголки по спине рассыпаются, тревога заполняет грудь и сердце словно не хочет биться.
– Это наша война.
А я сквозь слезы смотрю на Монгола. Здесь и сейчас я вижу его темную сторону. Ту самую, которую боятся, ненавидят, и понимаю, что он в одиночку справился со всеми псами Айдарова.
– Моя бывшая невеста стала твоей слабостью? Уже второй раз ты, Тургун, совершаешь ту же ошибку. Идешь на поводу у чувств. Ничему тебя годы так и не научили. Так и остался непризнанным ублюдком. Да, сынок?
Глава 36
Монгол
Время назад
– Мам…
Опускаюсь на колени рядом с лежащей на кровати бледной изможденной женщиной. Обычная палата, перенаселенная пациентами, наполнена смрадом лекарств и приторным запахом больных тел.
На стене прикреплен телевизор и показывает новости, а мать не отлепляет глаза от экрана, не хочет смотреть на меня.
– Ма… – сжимаю пальцами ее ладонь, – почему ты не сказала мне, что так сильно болеешь? Почему довела себя до такого состояния?!
В горле ком, и дикая злость на самого себя. Слишком уж я погряз в учебе, пропадал на подработках, а свободное время проводил со своей девушкой, совсем забыв про мать, считая, что оставленные на столе заработанные на стройке деньги компенсируют отсутствие внимания…
– Ты не виноват, мальчик мой, я просто не хотела быть обузой, а от этой хвори нет спасения.
Отрывает, наконец, от телевизора наполненные слезами янтарные глаза.
– Ты моя гордость, сынок, я счастлива, что смогла воспитать тебя именно таким, мой Тургун. У тебя сердце, как океан, в нем живет любовь и сострадание. Ты достойный человек, я жизнь положила на то, чтобы ты учился, чтобы у тебя образование было, чтобы ты был уважаемым человеком…
Закашливается, а я сухие глаза тру. Там колет и зудит, если бы я мог плакать, заплакал бы, может быть, полегчало бы.
– Врачи говорят, можно тебе помочь. Можно! Не все потеряно.
Качает головой.
– Нельзя. Не хочу, Тургун. Я свое прожила. Ты счастье принес в мою жизнь. Хочу, чтобы знал. Ни о чем я не жалею. Всевышний тебя мне послал и я уйду со спокойным сердцем, потому что знаю – достойного мужчину воспитала. Лучшего во всем. И жизнь тебя ждет такая же светлая. Хотела я девушку твою к нам на ужин пригласить, но вот, видишь, не успею. Но ты знай. Я благословлю
