но все же не могу заткнуться и отвечаю колко:
– Неа, если и так, то я тебе фиктивная жена. Ночи-то не было.
Так и подмывает по-детски высунуть язык и покривляться.
Молчит. Только глаза прищуривает. Выруливает к незнакомому зданию и въезжает на подземную парковку элитной многоэтажки. Паркует машину и поворачивает голову в мою сторону.
– Исправим.
Отвечает запоздало и выходит из автомобиля, открывает мне дверь, подает руку. А я удивляюсь тому, как много в этом мужчине скрытого.
Мы поднимаемся на этаж. Монгол открывает передо мной дверь, а я стою в нерешительности. Рассматриваю огромную залу с дизайном в восточном стиле.
Трель мобильника отвлекает от дум, Монгол отвечает, но так как в квартире полная тишина и мы стоим друг к другу невероятно близко, я слышу голос собеседника Монгола и узнаю в нем Александра Ставрова
– Ну ты и устроил заварушку в особняке Айдарова. Не можешь ты по-тихому, – лукавые интонации, но затем тон становится серьезным:
– Журналисты засняли многое, проведен досмотр и вскрыты тайники. Много чего всплыло в добавок к основным материалам. Дальше все вопросы я беру на себя. Ты постарайся больше не светиться. Хватит. Мне еще потом объяснять придется, кто такой Палач и почему он решил нагрянуть на родину.
Глаза опять наполняются слезами, но мужчина внимательно следит за мной, обнимает покрепче и кладет руку мне на щеку, гладит большим пальцем, успокаивает.
– Не светись нигде.
Монгол улыбается, проводя пальцем по моей скуле, ловит капельку слезы, которая все-таки срывается с ресничек.
– Мне будет чем заняться. Спасибо тебе, брат. За все.
Пауза и в ответ:
– Будешь должен.
А на губах Гуна играет улыбка, озорная, мальчишеская, когда он завершает звонок.
– Вы давно знакомы со Ставром?
Почему я задаю этот вопрос, хотя хочу кричать о другом.
– Давно. Однажды он помог мне. У меня сильно заболела мать, Ярослава. Я узнал, что Айдаров мой отец. Попросил о помощи, он отказал, я сделал так, как считаю правильным.
Кусаю губу, ожидая дальнейшего откровения, и оно не заставляет себя ждать
– Да… Родная. Я знаю, каково это, когда готов пойти на все ради ближнего. Дальше ты знаешь. Я не святой, Ярослава. Многое в жизни совершал. Принимал решения и нес за них ответственность.
Просто молча разглядываю мужчину. Улавливаю, как у него глаза темнеют, становятся насыщенно-янтарными. Взгляд напряжен.
– Я принимаю тебя таким, какой ты есть.
Заглядываю в его глаза, рассматриваю радужку с желтыми точками. Мой варвар. Никогда не привыкну к его внешности, к этим раскосым глазам, которые смотрят так, что внутри жар отдает томлением и предвкушением.
– Я думал, что похищение невесты шакала – лишь начало уничтожения врага, а получил сам сокрушительный удар в солнечное сплетение. Когда увидел твои глаза и личико, перепачканное землей. Что-то изменилось.
Поднимает мой подбородок, вглядывается в мое лицо, а затем нападает в поцелуе, и я хватаюсь за крепкие плечи, чтобы не упасть. Вкус его губ опьяняет. Рывок и я на его руках, его горячая кожа и бьющаяся вена под моими ногтями.
Не нарушает поцелуй, несет меня куда-то, оказываюсь в спальне, падаю на кровать, но не успеваю среагировать, как накрывает меня собой.
И тяжесть тела моего мужчины самое правильное, что случилось со мной за все это время. И ощущение внушительной твердости его намерений. Словно на стыке сна и реальности.
Не замечаю, как лишаюсь одежды, и смотрю, как Гун срывает свою, рассматриваю внушительный торс, широкий, смуглый, и руки со вздутыми венами, с татуировками на предплечьях. Он раздевается, глядя мне прямо в глаза, не моргает, держит меня взглядом, гипнотизирует подобно змее, не дает скрыться, спрятаться от страха.
Потому что такое тело греческого бога пугает мощью. Заставляет в панике сглотнуть вязкую слюну.
Приближается ко мне и ловит за руку, заставляет подняться и вновь обнимаю его за шею, пальцы проходятся по бритому виску с татуировкой и касаются шелковых прядей его волос.
Его губы накрывают мои, искушают, терзают, доводят до изнеможения, до хрипоты и стонов.
Теряюсь в его прикосновениях, в его руках и пальцах, которые заставляют перед глазами вспыхивать яркие звезды. Все сомнения, все уходит на второй план, остается только безумие, желание и отчаянная тяга.
Не могу справиться с дрожью. Его напор пугает. То, как играет с моим телом. Все выдает в нем опыт и выдержку.
Падает со мной на подушки, опять заглядывает в глаза, считывает эмоции, а я как открытая книга для него. Провожу по сильным литым плечам ноготками, чуть царапая, и варвар рычит.
У него венка на виске пульсирует и пот на лбу выступает. Тело воина натянуто подобно струне. И я упиваюсь каждым мгновением, понимая, что в эти самые минуты этот мужчина подчинен мне, он в моей власти, а я буду принадлежать ему до последней частички.
Прикрываю веки, не могу выдержать напор этого тигриного взгляда, и он меня кусает за подбородок.
– Смотри на меня, Алаайа, смотри, как становишься моей…
Голос хриплый, вибрирующий желанием, и я подчиняюсь, опять смотрю в этот омут, подпадаю под гипноз, ощущаю грубые подушечки пальцев на своей коже, как придавливает меня своим весом.
А я им насладиться не могу. Убийственная красота, сила и мощь огромного мужчины. Поражает его отчаянная нежность, граничащая с грубостью. Он пытается совладать со своим темпераментом, но с каждым мгновением сжимает все сильнее. А я смотрю, как бугрятся мышцы, на ощупь они как стальные канаты, поднимаю голову и припадаю к венке на его широкой шее, целую золотистую кожу.
Монгол каменеет, мышцы воина, пришедшего в полную боеготовность, кажется, звенят от натуги.
– Провоцируешь…
Шипит свирепым тигром, и я улыбаюсь. Я могу найти слабые точки в этой титановой броне.
Опять целует меня. Заставляет отпустить мысли. Пьянит.
Восхитительный аромат сандала витает в воздухе, и я опять прячу лицо в выемке плеча и делаю глубокий вдох, жмурюсь в желании запомнить, запечатлеть все, что происходит, в памяти.
– Что ты делаешь?
Задает вопрос и проводит носом по моему виску, а я отвечаю то, что думаю, не в силах контролировать себя:
– Ты пахнешь солнцем…
Улыбается на мгновение, а потом лицо каменеет, взгляд становится острым
– Теперь целиком моя… – на выдохе и я с силой впиваюсь пальцами в его плечи, раню, царапаю и выгибаюсь, когда чувствую наше единение. Запрокидываю голову, тело натягивается струной, а из глаз брызгают слезы.
Становится нечем дышать, боль проникает в ребра, мир взрывается вспышками алого перед глазами.
Пока я пытаюсь сделать вдох открытым ртом.
– Моя… – горячечный шепот и движения, которые вызывают упоение и просто уносят в небытие, заставляя ощутить наслаждение на грани потери сознания…
Измученная, засыпаю на его плече, чувствую, как прижимает меня к сильному телу и улыбаюсь, когда слышу ласковое:
– Моя Алаайа…
Монгол
Смотреть
