Чтобы уменьшить его массу, сделав возможным такой мощный бросок, Лоувеллу потребуется сбросить бесполезный сервисный модуль. Несомненно, продолжал Гриффин, руководители полета не питают никаких иллюзий насчет возможности восстановить работоспособность этого модуля, но, тем не менее, с неохотой готовы расстаться с ним. Как знали руководители, сервисный модуль плотно прилегает к основанию командного модуля, защищая тепловой экран, который, в свою очередь, должен защитить экипаж во время огненного входа в атмосферу. Никто и никогда не ставил эксперимент, что случится с тепловым экраном, если его оставить полтора дня на космическом холоде. А сейчас для этого уже не было времени. Дело усложняло то, что если даже стандартный тепловой экран и сможет выдержать такой холод, то на «Аполлоне-13» экран был нестандартный. Если из-за аварии, разрушившей кислородные баки, в толстом слое эпоксидной смолы экрана образовалась даже мелкая трещинка, то низкая температура безвоздушного пространства может разорвать его. И все же, подвел итог Гриффин, если окажется, что ресурсы будут поджимать, то сверхбыстрый вариант будет предпочтительным.
Следующий вариант был немного медленнее, чем сверхбыстрый. Экономя топливо, он лишь на несколько часов увеличивал продолжительность обратного полета. Самым большим преимуществом здесь являлось то, что за добавленное время Земля успевала повернуться на четверть оборота, подставив другую сторону опускающемуся кораблю. В итоге приводнение происходило в оживленной части Тихого океана. Самым большим недостатком, как и в сверхбыстром варианте, была необходимость сброса неработоспособного сервисного модуля.
Третий и последний вариант был самым медленным и наименее драматичным. Оставив сервисный модуль «Одиссея» на месте, Лоувелл включит посадочный двигатель «Водолея» лишь на четыре с половиной минуты и только часть этого времени – на полной тяге. Как и в предыдущем случае, этот более спокойный вариант позволит экипажу приводниться в удобной части Тихого океана. Однако в отличие от второго варианта приземление состоится не в полдень четверга, а в полдень пятницы – более чем через трое суток с настоящего момента и всего на десять часов быстрее, чем вообще без запуска «ПК+2». Если единственными соображениями будут тепловой экран и спасение из воды, то, заключил Гриффин, этот вариант – вне сомнений. Но если вспомнить о ресурсах корабля, то картина становится не столь идеальной.
Гриффин закончил доклад и отступил назад, давая возможность начальникам из Агентства сделать свой выбор. Тотчас же возник лес рук. Кто-то спросил, какова вероятность того, что тепловой экран разрушен? Возможно, невелика, ответил Гриффин, но если там трещина, то вероятность гибели экипажа составляет 100 процентов. Другой спросил, насколько можно растянуть ресурсы? Сейчас слишком рано судить об этом, признался Гриффин. Кранц, со своей стороны, согласился. Третий желал знать, каковы точные значения «Дельта V» и время запуска для каждого из трех вариантов? Вперед выступили Дейтерих с Ридом и пустили по кругу свои черновики, попутно объясняя значение каждой цифры.
Примерно с час люди в наблюдательном зале обсуждали варианты, в то время как Крафт со своими руководителями полета только наблюдали. Дик Слэйтон, руководитель отряда астронавтов, а, значит, их первый защитник, решительно настаивал на сверхбыстром варианте, так что вскоре к нему присоединилось еще несколько голосов. Но подавляющее большинство было за третий, самый медленный вариант. Да, проблема ресурсов стоит очень остро, но разве ей не занимается Кранц со своей командой «Тигр» и Джоном Аароном? Да, прессе и остальному миру будет трудно объяснить, почему экипаж должен провести в экстремальных условиях лишний час, не говоря уже и о лишних сутках. Но не труднее ли объяснить, почему тот же экипаж вынужден возвращаться без топлива и опуститься в ту часть океана, куда кораблям ВМФ надо нестись из последних сил?
Крафт со своими руководителями полета не вмешивались в дискуссию, но с удовлетворением наблюдали, как участники склонились к самому медленному варианту. Этот вариант предпочли они сами и надеялись, что его выберут начальники. Теперь же, когда был достигнут консенсус, Крис Крафт провозгласил решение.
– Итак, все согласились, – резюмировал он, – В 79 часов 27 минут будет произведен запуск продолжительностью четыре с половиной минуты для коррекции скорости на 260 м/сек, с посадкой в Тихий океан на отметке 142 часа. Если все пройдет удачно, «Аполлон-13» будет дома в пятницу пополудни.
Присутствующие закивали, почти одновременно встали и направились к выходу. Операторы украдкой поглядывали через плечо на расходящихся начальников, а Джеральд Гриффин повернулся к Глинну Ланни:
– Я знаю, что бы ты сказал, если бы мы здесь не договорились.
9
Вторник, 14 апреля, 2 часа дня
Когда через час после совещания по вопросу запуска «ПК+2» Джин Кранц зашел в наблюдательный зал, два журналиста за пресс-терминалами даже и не пытались заговорить с ним. Новичок бы попытался. Новичок был бы безумцем, если бы не попытался. Когда в твои руки попадает человек, стоящий в самом центре драмы, подобной «Аполлону-13», без сопровождения, и рядом нет готовых кинуться к нему собратьев по перу, журналистский инстинкт кричит тебе: останови его, узнай прогнозы, спроси его мнение, хоть пару фраз. Но журналисты за терминалами не были новичками. Когда в середине полета в наблюдательный зал зашел Кранц, он пришел не разговаривать – он пришел поспать.
Еще с программы «Джемини», когда «НАСА» начало осуществлять четырех, восьми и четырнадцатидневные экспедиции, медики потребовали, чтобы начальники выделили дежурным полетным операторам специальное помещение для сна на рабочем месте. Удобств там было немного: небольшая комната в здании Центра управления, без окон, с душем и раковиной, да двумя армейскими кроватями. Но для операторов, привыкших дремать между сменами в конференц-зале, это было невообразимой роскошью.
Маленькая спальня была открыта под фанфары, и во время следующего полета операторы записывались в очередь. Но первые же счастливчики, кто опробовал спальню, быстро потеряли к ней интерес. Двери комнаты выходили прямо в коридор, по которому постоянно ходили и где беспрестанно разговаривали. Этот шум просачивался сквозь пластиковые стены, и, тем более, при открытой двери. Гидравлические устройства на двери не были настроены: когда кто-то входил или выходил, дверь со скрипом и неохотно открывалась, а затем громко хлопала. Шумели даже водопроводные трубы.
Несмотря на все это, во время каждого полета спальней пользовалось с полдесятка операторов-трудоголиков, включая и Джина Кранца, кто торчал в Центре круглосуточно. Так что две кровати не простаивали. Однако когда лунные экспедиции стали обычным делом и уменьшилось число операторов, дежуривших несколько смен подряд, Кранц зарекся пользоваться этой спальней. Он для себя решил, что если захочет поспать, то пойдет в наблюдательный зал, устроится в темном углу и вздремнет в кресле, сколько позволит расписание. Во вторник пополудни Кранц, проработавший подряд двадцать четыре часа, решил сделать перерыв и, кивнув журналистам за терминалами, опустился в мягкое кресло. Он точно знал, что для дремы у него очень мало времени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
