class="p">Историческая справка
М. Кшесинская решила бороться за свою собственность. Ведь ее особняк до революции был центром культурной жизни столицы. В нем бывали многие видные деятели культуры: Федор Шаляпин, Тамара Красавина, Сергей Дягилев, Айседора Дункан и другие.
Кшесинская пробилась к министру юстиции Временного правительства А. Керенскому, но тот заявил, что освободить ее дом силой нельзя, «так как это повлечет за собой кровопролитие…» Тогда Кшесинская обратилась в суд, и ее адвокат В. С. Хесин возбудил гражданский иск о выселении. В документах в качестве ответчика на суде указан «кандидат прав В. И. Ульянов (литературный псевдоним – Ленин)».
Процесс шел весь май 1917 года, и самое удивительное, что дело Кшесинская выиграла! Суд принял решение: «Выселить из дома №2-1 по Б. Дворянской улице в течение 20 дней Петроградский комитет СДРП(б), ЦК той же партии со всеми проживающими лицами и очистить помещение от их имущества».
Вот так, балерина выиграла суд у юриста Ленина!
… Шла вторая половина апреля 1917 года. На улицах Москвы было ясно и скользко. Под ногами крошилась хрустящая наледь, образовывающаяся за ночь.
Подвоз продовольствия и фуража на фронт все сокращался. Временное правительство не справлялось с проблемами снабжения армии. С фронтов поступали сообщения, что дисциплина падает. В середине апреля в войсках появились дезертиры… Разлагающее действие Приказа №1 проявлялось все более и более. Началось братание наших солдат с немцами и австрийцами… Солдатские комитеты не хотели этого замечать и не пытались предотвращать.
«Слава Богу, в Московском военном округе разложение пока не сильно коснулось войск», – понимал прапорщик Лоза.
…С утра в Москве подмораживало. К середине дня ночной заморозок сменялся оттепелью, радовавшей москвичей, проглядывало солнце и становилось теплее. В лужах отражались клочки облаков и голубое небо.
Прапорщик Лоза стоял на остановке. Время шло, но долгожданного тарахтящего и дребезжащего трамвая не было слышно… Тогда московские трамваи состояли из двух вагонов. Первый вагон – моторный, тащил за собой прицепной.
Хотя в Москве трамвай появился еще в 1899 году, с началом войны в городском электрическом транспорте произошли серьезные перемены – вынуждено свернулось производство новых вагонов, имеющиеся пассажирские вагоны частично переоборудовались под перевозку раненых. Такие санитарные трамваи ходили по ночам, перевозя раненых с вокзалов до больниц и госпиталей.
Февральские дни стали настоящим испытанием для московского трамвая. Манифестации и демонстрации, толпы шедших по улицам людей перекрывали пути и останавливали трамвайное движение. В последующие за февралем дни, когда солдатам разрешили пользоваться трамваем, резко возросло количество пассажиров. Вместе с революцией в Москву пришли анархия и развал на транспорте. Порой на остановке можно было простоять чуть ли не в течение часа, ожидая трамвай, или приходилось пропускать набитый битком вагон, не имея возможности попасть в него, и потом долго ожидать следующего.
…Знакомство их вышло случайно. Трамвай, облепленный гроздьями желающих ехать, скрежеща тормозами, подполз к остановке. Она, протиснувшись в толпе и соскочив с трамвайной подножки, наткнулась прямо на него, стоявшего на остановке и смотревшего на мостовую.
Николай поднял голову. Перед ним стояла невысокая стройная сестра милосердия с красным крестом на груди, в коротенькой бархатной шубке.
«Ничего себе сестра, – мелькнула мысль. – Скорее похожа на хорошенькую горничную из богатого дома…»
Девушка вспыхнула и, засмущавшись, стала извиняться.
– Не стоит, все понятно, – пытался вставить слово Николай. – Простите, – произнес он наконец, – разрешите представиться: прапорщик Николай Лоза.
Он взглянул в ее глаза, затененные длинными ресницами, на разрумянившееся лицо и почему-то мелькнула шальная мысль: «А косынка ей очень идет».
Пауза затягивалась…
На углу мальчишка-газетчик, размахивая кипой газет, выкрикивал: «Последние новости!», «Последние новости!»
Преодолев смущение, девушка посмотрела на него: «Га-лина», – сказала она чуть нараспев.
– Чудесное имя, – вырвалось у Николая.
Они продолжали стоять рядом…
– Позвольте, я вас провожу, – произнес Николай. – Здесь небезопасно.
Они пошли рядом. Подтаявший снег скользил под ногами.
– Скользко. Вы не возражаете? – сказал Николай, взяв Галину под руку.
Галя подняла на него глаза. Ответ был понятен.
Через пустынный парк они прошли к зданию госпиталя.
– Я встречу вас, – полувопросительно, полуутвердительно произнес Николай.
Галина кивнула.
Николай проводил ее взглядом… Стройная фигурка с изящным и волнительным изгибом талии, длинная юбка, коротенькая шубка…
От всего произошедшего у Николая возникло приятное теплое чувство…
Вечером, когда Николай встретил Галину у ворот госпиталя, она сама предложила ему пройтись по парку. Листья на деревьях только-только распустились и были еще клейкими. На аллею спустился прохладный сумрак, и стало свежо. Они шли близко друг к другу, но все еще не под руку.
Неожиданно Галина сказала:
– Сядем на скамейку.
И призналась:
– Ужасно устала за день, – и без перехода: – Расскажите о себе… Пока Николай собирался с мыслями, Галина улыбнувшись произнесла:
– Тогда я первая расскажу о нашей семье. Нас трое – отец, я и старший брат. Мама умерла при моем рождении. Мы рабочая семья. Отец в молодости работал слесарем на Тульском оружейном заводе, собирал винтовки, а после военной службы очутился в Москве на Электромеханическом заводе у Покровского моста. Он старший мастер инструментального цеха. Его уважают все, и директор. Брат окончил реальное училище, стал студентом, теперь инженер на этом же заводе.
– Вы спросите, как получилось, – опередила вопрос Николая Галина, – что юноша из пролетарской семьи, сын потомственного рабочего стал инженером? С последних классов реального училища брат начал неплохо работать. «Голова», – говорили о нем на заводе. «Парень со сметкой, способный, честный, прямой». Его заметил директор завода и шаг за шагом начал готовить из него своего помощника. Из полустудента, полуинженера постепенно получился, как говорят, «знающий и опытный инженер».
– Вот как случилось, что в рабочей семье вырос пролетарий-инженер, – закончила она и помолчав добавила: – В прошлом году я отучилась на сестринских курсах – теперь вот работаю в госпитале. Такая у нас семья, – подытожила Галя. – А ваша, Николай?
– Что ж говорить, – начал Николай. – Мы из казаков. Хутор наш называется Базилевщина, это в Полтавской губернии. Ведем хозяйство. Семья большая. Отец, мать, я, младший брат Карп и совсем маленький Петр, да еще семь сестер старших и младших… Осенью 1915 года призвали в армию, окончил школу военных шоферов в Петрограде, воевал на Кавказском фронте. Там же окончил школу прапорщиков и в феврале 1917 года получил назначение в Московский военный округ, где и служу сейчас по снабжению армии.
– Воевали с турками? Расскажите, – разволновалась Галина.
– Что ж, воевал… Как все… Давайте я расскажу о Кавказе, о заснеженных вершинах, о глубоких пропастях, о бурных горных речках… А лучше нет. Давайте я расскажу о наших южных степях без конца и края… О южнорусской природе…
