Жизнь на лодке идёт себе потихоньку. Шестеро по койкам, чтобы не путаться под ногами у остальных. Радист приткнулся в своём закутке и вслушивается в окружающие шумы через стетоскопные трубочки, подсоединённые к металлическим звукопроводам - электронной аппаратуры у нас по-прежнему нет. Штурман, за своим столиком в центральном посту ведёт счисление, а командир с вахтенным начальником по очереди приникают к окулярам перископа и пытаются обнаружить хоть что-нибудь примечательное.
Основная часть труда подводника наполнена бесконечными рутинными деяниями и терпеливым ожиданием. Потому Измаил Максимович Зацаренный и командует надводным кораблём, что при его темпераменте чувствовать себя постоянно скованным и выжидающим, просто невыносимо.
- Есть, корвет идет на выход, - докладывает вахтенный командир.
Сергей Петрович приникает к окулярам, довольно хмыкает и делает мне приглашающий жест. Отрицательно кручу головой:
- На карте покажите.
Точки проставляются рядом друг с другом. Азимут совпадает, а расстояние разнится. Дальность определена на глазок.
Терпение. Еще десять минут, и вторая пара точек ложится на тот же лист. Штурман сообщает курс и скорость цели с неопределённостями размером с Эверест.
- Лево сорок, средний ход, - Писаревский отдал команду и повернулся в мою сторону, словно испрашивая одобрения.
Киваю. Понятно, что мы пытаемся встать поперёк курса неизвестного, чтобы, пройдя вперёд, поймать его на кормовой залп. С другой стороны, выйдя из бухты, корвет или сохранит первоначальный курс в открытое море, или повернёт направо. Еще одна неопределённость - момент поворота, если он состоится. Игра вероятностей, а что делать?
- Боевая тревога, - экипаж расходится по местам и доклады о готовности следуют один за другим. На фоне этого оживления сообщение о шуме винта воспринимается как очередная деталь мозаики - мили три до цели, не больше.
- Десять влево!
Всё правильно, Петрович уточнил место встречи торпеды с бортом француза и решил, что состояться это событие должно, по возможности, раньше. И пора прятать нашу гляделку, а то увидят ещё ненароком.
Слышу, как заработал двигатель, опуская перископ, и успокаиваюсь. Всё вовремя. Всё правильно. Все смотрят на часы, отсчитывая секунды. Спокойствие, только спокойствие. Такое впечатление, что через всю лодку протянулся хрустальный нерв и, натягиваясь, истончается.
- Поднять перископ! - командир снова прильнул к окулярам. - Право два, одерживай, пятый товсь!
Пауза.
- Пятый готов!
- Пятый - отбой. Убрать перископ. Лево на борт. Резко!
- Характер работы винтов меняется, - опять радист доложил.
- Корвет повернул вправо, - Писаревский просто излучает разочарование. - Попробуем развернуться и поймать его на носовой. Но, похоже, не успеваем. Когда завершим циркуляцию, он окажется к нам кормой.
- Раздрай, - впервые за всё время я открываю рот.
- Левый винт - полный назад. Правый - полный вперёд, - звуки мощной электрической искры и запах озона подтверждают выполнение команды. Корпус лодки поворачивает быстрее, а перископ поднимается снова.
- Винты оба средний вперёд, одерживай.
Новый треск электрических разрядов, короткое рыскание.
- Право пять. Держать дорожку. Первый товсь.
Уже понятно, что стрелять мы будем со стороны кормы корвета, то есть вдогонку, под очень острым углом. Показываю четыре пальца.
- Второй, третий, четвёртый - товсь! - меня поняли. Дадим полный залп.
Вот и череда пусков с интервалом - как получится. Секунд десять-пятнадцать уходит на выравнивание лодки после каждого выстрела и только потом следует команда "пли".
- Ныряй на двадцать, курс девяносто.
Да уж, ситуация безрадостная. Цель уходит на юг одиннадцати-триннадцатиузловым ходом, чуть показав нам вид со стороны кормы на свой правый борт. За ней со скоростью двадцать узлов гонятся четыре торпеды. Скорей всего, настигнув корвет, они попадут в мощную струю от его винта. Или двух. Что случится с ними после этого - никто не предскажет. Отклонятся, взорвутся, или, всё-таки, доберутся до твёрдого и сработают штатно. Гадаем.
Взрыв. Которая из четырех? По времени должна быть первая.
Пауза длится около минуты.
- Характер работы винтов изменился, - успел доложить радист.
Взрыв.
***
Перископ мы подняли, только отойдя на пару миль. На фоне сверкающего буйной зеленью берега чётко виден оседающий кормой крупный военный корабль. С его бортов в воду летят крупные предметы. Создаётся впечатление, что это выбрасывают пушки, чтобы облегчить крейсер. Не похоже, что потонет, но плавать без посторонней помощи сможет только под парусами, когда придумает, чем рулить. Во всяком случае, догонять наглого пирата и наказывать его, придётся кому-то другому. Нам же стоит поторопиться к "Аргонавту", чтобы получить от него новые торпеды взамен истраченных.
Наступившая ночь принесла множество известий. Заработала рация в Сайгоне и передала, что контр-адмирал Курбэ, назначенный в апреле этого года начальником морской станции в Тонкине, бомбардировал со своими судами внешние форты Хюэ и в итоге занял их. Ведутся переговоры об установлении Францией протектората над Тонкином. То есть мы опоздали. Цели, которым нам поручили помешать, достигнуты. Маленький свободолюбивый Вьетнам оказался под пятой могущественной европейской державы, а дружественный Китай, потерял контроль над устьем Красной реки.
Ещё нам сообщили данные о военно-морских силах, которыми располагает Франция в этих водах. Это четыре броненосных крейсера, пять крупных деревянных крейсеров, семь крейсеров поменьше, тоже деревянных, пять канонерок и три больших транспорта.
Нашего сегодняшнего "крестника" Сергей Петрович определил как "Виллар" - один из больших деревянных.
Из дома никаких распоряжений не поступало -- Александр Александрович хранил молчание. Что же касается осведомлённости морского командования о нашем визите в эти воды, так душу мою не посещает даже подозрения о том, что таковая имеет место. Словом, нас тут немножко забыли. Тем не менее, приказа, отменяющего выполнение ранее поставленной задачи, не поступало, следовательно, продолжать препятствовать французам устанавливать своё господство в этом районе, и есть наша обязанность.
Глава 23. Ну и что, что опоздали
Я послал "Великого князя Константина" к Шонгкау. Это вторая, вернее третья по важности после Сайгона и Ханоя, точка, где у Михаила Львовича имеется агент. Тихий посёлок на самом, считай, восточном выступе изогнутого вьетнамского побережья. Удобная стоянка для кораблей и репутация страшного захолустья, рассадника бандитизма, пиратского притона и места сборища бунтовщиков. А у меня экипажи больше четырёх месяцев без берега.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
