рёбра, явно ломаясь, как «плачет» металл и накрываются его системы жизнеобеспечения. Костюм стал повсеместно отказывать, а подача энергии стала прерывистой, что заставило воина опереться на свой клинок.
Тит видел это. Он понимал, что ещё немного и Виорель просто прикончит Хранителя Стамбула. Ещё немного и торжество Империи повергнет всех и он понимал, что нужно что-то сделать.
Капитан обхватил алебарду, как копьё, которым собирается нанести последний удар. Он его уже вознёс и собирался обозначить свою победу, пафосными словами, выдав их рычащим голосом:
– Я недосягаем для тебя и твоей палочки!
Сразу же после этих слов в корпус «Архистража» угодила липнущая граната. Мужчина поднял голову в недоумении, скрытом под шлемом. Ещё момент и золотого соперника накрыла волна пламени, заставившая его отступиться от почти поверженного Хранителя Стамбула.
Флоренций знал, что приказывать своим воинам атаковать Капитана бесполезно, ибо никакая пуля, кроме танкового залпа, не пробьёт этот доспех, созданный из самых современных сплавов, да и мало кто сможет, ибо все связаны перестрелкой. Тит тогда пошёл на, поистине, безумный шаг.
В его правой руке снова загудел боевой коготь, а лезвия наполнились зарядом. Левая рука легла на пистолет, подложка которого удерживала длинноватую трубку, крепящуюся к небольшому барабановидному устройству у чёрной ручки.
Тит перешёл к бегу. Он направился прямо к Капитану Стражей Шпиля, вскинув левую руку и прицелившись в сторону изумлённого противника, нажимая на курок. Дуло пистолета выдало десять лазерных линий, которые оставляли отметены на доспехе врага и два последних попали прямо в визоры.
Автоматическое затемнение не помогло от яркой вспышки, и могучий воин взвыл, зажмурив глаза. Тем временем Флоренций перешёл в прыжок и буквально накинулся на противника. В один скачок он опрокинул тяжёлого и стойкого, как скалу, Виореля, который от неожиданности потерял равновесие и завалился.
Когти на перчатке вошли под горжет, в место прямо у шеи, перерубая важные кабели системы брони. В некоторых частях доспех стад искриться и дымиться, но Тит, сменив батарею на пистолете, в упор расстрелял ещё заряд, в противника, что пытался прийти в себя. Тонкие лучи лазера прожигали металл, доставая до микросхем управления и ключевых узловых систем, обращая их в пепел. Флоренций не смог вытащить перчатку, а поэтому её пришлось отстегнуть и отпрянуть назад, от разъярённого чудовища в золоте.
В этот миг в «Тронный зал» ворвался Данте, с холодным и невозмутимым видом став всем дробить кости. «Штурмовики», вошедшее за ним, устроили самое настоявшие светопреставление. Блики, сверкание и сияние от их энерго-винтовок наполнили притемнённую залу, отразившись в лужах крови. Магистр «Лампады» приказал всем организовать защитный периметр, закрыть все коридоры и установить контроль над проходами, чтобы никто не смог пройти. Все так и поступили, перейдя уже в наступление.
Виорель де Ла Кастьёре попытался встать, но рок оказался быстрее него. Данте выпрямил руку, вытянув и молот, и спустил курок. Разрывная пуля, взятая перед отплытием, пробила энергогенератор доспеха на спине, и горб брызнул волной пламени и золотых деталей. А сам Страж Шпиля, дико прорычав, встал на четвереньки, не в силах превозмочь вес костюма.
Хранитель Стамбула, припустив клинок к окровавленному полу, подошёл к Капитану «Стражей», Тит подобрал свой термо-пистолет и направляя его к голове противника занял свою позицию, а Данте, спрыгнув со второго яруса, перезарядив «молот гнева», занял свою позицию.
– Убейте меня! – пытаясь встать, держась только за алебарду, прорычал Капитан. – Дайте мне умереть, как воину!
– Мы не хотим тебя убивать, – бесстрастно начал Данте. – Мы могли это сделать раньше. Отступись «Страж», прекрати кровопролитие и отзови подкрепление. Закончим эту бойню. Пощади своих солдат, у каждого из которых свои дети и семьи. Скажи мне, «Золотая длань Императора», сколько ты оставил сегодня детей без отцов и из жён сделал вдов?
Капитан, преодолевая вес доспеха, осмотрелся. Он увидел только ковры из мёртвых тел и как его воины беспомощно гибнут, пытаясь сюда пробиться через шквал огня. Он понимает, что проиграл и с бессильной яростью смотрит вперёд, думая, что делать дальше.
– Если вы не согласитесь, тогда мы уничтожим корабль и пустим вас на дно, – пытается хладно надавить Данте. – Так или иначе, ордена сегодня выиграют.
– Гуд! – рыком, с бессильной яростью ответил поверженный «Страж».
– Что это значит? – С недоумением вопросил Тит.
– Это значит, что мы победили, – всё так же без эмоций ответил Данте Валерон, в душе радуясь окончанию кровопролития.
Глава двадцать четвёртая. Рождённые ураганом
Восемнадцать часов вечера. Остров Анафи.
Грозовые облака отступили с небосвода, дав пробиться через них гаснущему вечернему светилу, что приятным светом залило весь остров. Дождевая мгла наконец-то сменилась лёгким солнцем конца этого дня, воцарившееся на небесной тверди, посреди белых ошмёток грозового фронта, что ещё грозились залить всё водой.
Ветер-менестрель не играл средь крутых скальных выступов. Хорошего ветра не было вообще, дул только лёгкий томный бриз, завывающий слабую и унылую песнь смерти.
Остров Анафи стал похож не на прекрасный островок, посреди морской пучины. Это была выжженная круча скальной породы, ещё не остывшая от разрыва тысяч снарядов. Казалось, гул до сих пор стоял над островом, став зловещим ореолом прошедшей войны.
Вокруг острова держались на плаву подбитые корабли и катера, оставленные экипажем. Эти морские призраки из стали явились тенями ужасных событий. Ну а дно морское усеяли сотни маленьких судов, став грозным символом прошедшего ада и неимоверной жестокости.
Корабль «Меч Серафима» остался едва ли не единственным, кто всё ещё держался на плаву. Неимоверно огромный, похожий на плавучую крепость он во многих местах ещё пылал, отсеки были залеты водой, а само судно критически накренилось к носу, уже готовясь опрокинуться. Множественные подводные инженеры латали его борта и днище, чтобы символ ордена не ушёл ко дну, но именно этот корабль стал сущим олицетворением того, что творилось на острове.
Великая Цитадель. Внутри неё пылали уровни, стонали раненые и завалены десятки проходов. Нижние уровни стали олицетворением кровавых бань. Стены огромной крепости готовы обрушиться под собственным весом. Разбитые, серые укрепления, хрустящие и стонущие, держались только чудом, чтобы не лопнуть и не унести под собой десятки жизней. Что ж, некогда прекрасное строение, олицетворявшие орден и его силу сейчас похоже на полуразбитую бетонную коробку.
Все укрепления острова, окружавшие центр и Замок Сарагона набрали в себя кучи трупов, став могилой для тысяч людей. Разворошённые траншеи, разбитые бункера и дзоты, полыхающие полевые укрепления и залитые кровью окопы: всё это сегодня – могильник для погибших. Не осталось того места, но острове, которое не коснулась бы
