но столь, же сурово и хладнокровно. Черты лика являют собой слегка овальный квадрат и весьма крупны, на губе же есть незначительный шрам. Чёрные волосы, коротко подстриженные, доходили до ушей, а глаза, отражавшие блеск изумрудных полей, смотрели взором полным азарта.
– Брат, что ты меня не встречаешь? – заговорил человек, голосом, наводненным азартной радостью встречи.
– Ах, это ты, – последовал безжизненный ответ.
– Ну, разве так встречают родственников? Или ты всё ещё не можешь избавиться от болезненного пережитого потрясения? Сколько лет прошло, а ты всё ещё вспоминаешь ад тех дней, Данте.
– Яго, – голос Магистра сильно задрожал, в бессилии пытаясь выдавить эмоцию, собиравшуюся на стыке злобы и тотального уныния, – я не хочу тебя видеть. Ты покинул меня в тот… момент. Я… я остался один.
– Я спас тебе сегодня жизнь. Ты не представляешь, каких усилий мне стоило, чтобы уговорить правительство Турецкого Султаната принять участие в вашей маленькой войне. И я вернулся, чтобы помочь. Пора забыть старые обиды, брат. Я извинился, покаялся за то, что стало с ней. Не нужно жить прошлым, брат.
Магистр молчит. Он уподобился холодной скале, которая вот-вот рухнет. Он не мог ничего выговорить, ибо ему хотелось кричать. Его окружало безумие, и он сам был в шаге от него. Всё вокруг непонятно и только его цель ясна.
Яго зашагал в сторону Магистра, стуча ботинками по полу. Он подошёл к Валерон и положил ему свою руку на плечо, сказав единственную фразу:
– Данте, брат. Мы Валероны, и мы должны быть вместе. Ты же так говорил когда-то? Помнишь Сиракузы-Сан-Флорен? Мы последние из нашей семьи и мне жаль, что тогда случилось в Великом Коринфе, но я не виновен в том, что случилось. Я всего лишь исполнял приказ.
– Чей? – хладно прошептал Магистр «Лампады».
– Лорд-Магистрариуса.
Чувства взорвались внутри груди Данте, накрыв его с головой, но ледяной разум сдержал сей порыв, и Магистр так и остался стоять всё собрание с ледяной маской на лице.
Часть третья. Империал-рояль
4
Где-то на окраинах Автократорства.
В устроенной государством деревенской таверне повисла атмосфера радости. И даже, несмотря на её государственность, тут витает некая отрада и лёгкая, детская несдержанность, недоступная для стопроцентного концентрата государства, праведности и вечного воздаяния – городов Автократорства.
Старые деревянные стены, помнили всё, что тут происходила за последние двадцать лет, со дня её существования. И драки, разгоняемые полицейскими, и молитвенные ярые проповеди Культа Государства, прерываемые едва хмельными возгласами завсегдатаев. Этим она и отличалась от миллионов кофеин, ресторанов и пабов в бесчисленных городах Империи Рейх. Если там всё загонялось в строгие, непреступные моральные рамки и даже количество алкоголя на день могли жёстко контролировать, дабы гражданин «не упился и не стал воплощением всей антиморальности, животным, чью натуру мы обязаны задавить». Тут, в этой старой деревенской таверне можно было и слегка переборщить с содержанием алкоголя в кружке пива… или кружках.
Но ни деревенская таверна, ни городской ресторан, ни кофейня не имели отличия только в одном: всех их связывал «Римский Куриат».
«Римский Куриат» – карточная игра, которую создал сам первый Канцлер. Он запретил играть в старые карты, ибо по наставлению Империал Экклесиас четыре масти были признаны богохульными. Правитель дал народу иную игру, а посему она явилась самой популярной и почитаемой во всей Империи, и тем более на её окраинах, где сейчас и играли.
– Давай! У меня «когорта»! – вскрикнул за столом в таверне один из играющих и положил на стол четыре карты чей номинал измерялся четырьмя рисованными легионерами.
Один из нескольких сидящих за столом человек открылся и выложил на стол свои куски бумаги, чьё карточное лаковое покрытие блеснуло в свете ламп и изобразило четырёх дам.
– Проклятье! – Выругался мужчина, отбросив свои карты. – У тебя «Матронум Двор»
– А что же у тебя? – с лисьей ухмылкой вопросил второй парень и потянулся рассматривать карты противника.
Как только пальцы коснулись карт мужчины и перевернули их, на свет тут же вынырнули картейки с номиналом в две семёрки и две шестёрки, лишённые старых мастей.
– Ха, думал меня завалить собранием «Гранд-Серва»? Не получилось! – Ликующе проговорил парнишка и потянулся за тем, чтобы отхлебнуть немного пива из пинты, но тут же прервался, посмотрев на источник звука.
– Кхм, – приложив кулак ко рту, демонстративно прокашлялась девушка, – мальчики, вы видимо про меня забыли.
– Да ладно, что там у тебя? – потеряв всякую торжественность, обратился с вопросом парень.
На стол тут же пали пять карт и решивших исход игры. Под лампой сверкнули Чёрный король, дама в алых одеяньях, худой валет, и две десятки, возвещая об абсолютной победе девушки.
– Вот тебе ладно! «Империал-Рояль»
Внезапно остановился один из непосвящённых в игру юношей, лет так четырнадцати. Он с удивлением и интересом спросил:
– А что такое «Империал-Рояль»?
– Собрание карт, обеспечивающих вам моментальную победу, – ответила девушка. – Совокупностью нужных мастей и карт, с которыми не поспоришь, проще говоря.
Глава двадцать пятая. Уборка после бури
Остров Анафи. Спустя неделю после сражения.
«Не знаю даже с чего начать. Много чего хочется сказать, но так мало бумаги. Небо над нами почему-то всегда серое, но дождя нет. Я не могу нормально спать. Кошмары сняться каждую ночь. Это оказалось больше, чем нас учили на тренировках.
Нас осталось несколько сотен. Четыре полные роты несут службу на острове. Ещё пара сотен лежит в лазаретах.
Меня приписали к завалоразборочной команде внутри Великой Цитадели. Мы разгребаем завалы каждый час работы, и каждый раз натыкаемся на десятки трупов. В узких коридорчиках, маленьких комнатах. Там лежали те, кто ждал помощи, но она так к ним не пришла. Страшное зрелище. Стены расписаны кровью. Вся «Цитадель завалена телами погибших и залита цистернами крови.
Мне трудно писать об этом… но хоть как-то об это сказать надо… хоть слегче станет. Я не могу поверить, что это было предательство. Ганс, Андре, Филипп: все эти люди были моими друзьями. Но потом я их убил. Мы вместе гуляли в детстве, вместе играли и росли, потом поступали на службу в полк-орден, а потом мне пришлось в них стрелять. Они машинально сорвали с себя знаки ордена и стали расстреливать работников за компьютерами. Я не мог поступить иначе. Я расстрелял своё прошлое. В спину.
Мы не одни тут. С нами на острове люди из какого-то ордена Воронов Смерти и Чёрных Серафимов. Они тоже нам помогают, и мне кажется, они с хорошими намерениями. Но туркам
