– Да понятно все, – ответил Степанов.
– Кто хочет дельное сказать по порядку исполнения приказа царя?
– Обсудили же все, – проговорил Федор Шляга.
– Значит, всем все ясно?
– Ясно, князь, – в несколько голосов ответили ратники.
– Ясно им! А почему никто не заикнется о съестных припасах?
– А у мурзы в доме харчей не найдется? – спросил Степанов.
– А откуда им взяться, когда в Казани голод? И вода в городе поганая, болезни от нее. Нет, не готовы вы еще.
– Так об этом обычно начальный человек думает, – попытался вывернуться хитрый Бурлак.
– Верно, – согласился Ургин. – Но о припасах и воину нельзя забывать. Оружие можно у врага отобрать, коня тоже, а вот харчей и воды ни у кого не взять, коли их и близко нет. Посему всем начальникам пятерок, а от моей – Федору Шляге пройти к обозу, взять, что необходимо и можно нести на себе. Коли там кто-то начнет препятствовать получению продовольствия, то ты, Степанов, скажешь ему, что припасы для князя Ургина, по личному распоряжению царя.
Степанов улыбнулся.
– Хватит твоего имени. В войске все знают нрав князя Ургина, а также весьма благосклонное отношение к тебе самого государя. Возьмем все, что надо, не сомневайся.
– Не забудьте набрать в нужном количестве ключевой воды. Так, чтобы недели на две, не меньше, хватило. Покуда все! Трапезничайте, получайте припасы, в десять часов всем сбор здесь в доспехах, при оружии и снаряжении. Поняли меня, ратники?
– Поняли, князь! – ответил за всех Гордей Степанов.
Часа за два до выхода дружины дозорные неожиданно привели к Ургину малолетнего татарина.
– Что тебе? – спросил он у мальчишки, мявшего в руке легкую шапочку.
– Я от мурзы Али Кулина до русского князя Дмитрия Ургина, – по-татарски ответил тот.
– Как зовут тебя, малец? – на том же языке спросил Ургин.
Парнишка насупился.
– Я не малец, а воин. У меня и оружие есть.
На вид ему было не более десяти-одиннадцати лет.
Ургин улыбнулся.
– Хорошо, как зовут тебя, воин?
– Тимур!
– Известное имя. Я и есть князь Ургин. Так зачем тебя прислал ко мне мурза Кулин?
– Дай сначала воды испить!
– Жажда мучит?
– Как и всех в городе. Мурза дает воды, но плохой, животом от нее потом маюсь.
Ургин позвал слугу:
– Кирьян!
– Да, князь?
– Видишь этого воина?
– Мальца, что ли? Так я сам пускал его в шатер.
– Он не малец, а воин Тимур.
– Во как! Смотри, я и не заметил.
– Напои-ка воина студеной водой да накорми, но чтобы не переел, а то живот скрутит.
– Слушаюсь, князь. – Кирьян повернулся к татарчонку. – Идем, воин Тимур, подкрепимся.
– Воину всегда сила требуется, – проговорил парнишка, а князь и его слуга едва удержались от смеха.
Чрез полчаса Кирьян доставил посланца мурзы обратно.
Дмитрий усадил довольного парнишку напротив себя и начал расспрос:
– Зачем Али Кулин прислал тебя ко мне? Как ты вышел из Казани, да еще и проскочил через сторожевые посты русских войск?
Мальчишка ответил:
– Из Казани вышел через заваленный подземный ход. А сторожевые посты меня сразу же остановили. Я сказал, что мне надо к князю Ургину, ратники проводили сюда. Мурза велел передать, что он сможет встретить только тебя. Остальных провожать к его дому буду я.
– Ты?
– А что? Провожу так, что никто и не заметит. Да и не до того сейчас нукерам царя Едигера. Как солнце село, отряды так и мечутся с места на место.
– Почему сам Кулин не сможет всех нас встретить?
– Не знаю, князь. Что было велено, то я сказал.
– Ладно. Значит, под землей пройти можно?
– Ход местами осыпался от взрывов, но протиснуться через него пока еще можно.
– Почему ты нам помогаешь?
Мальчишка вздохнул.
– Я сирота. Родители жили в Касимове. Умерли в один год. Меня подобрала русская семья, приютила, накормила, обогрела, приняла как своего, а не раба. Да недолго я прожил в той семье. Как-то поехали на ярмарку в Москву, а в лесу на нас налетел отряд татар. Они порезали мужчин, женщин и детей увели в полон. Меня тоже, не глядя, что я татарин. В Казани разобрались, отдали в услужение мурзе Кулину.
– Жил в русской семье, а языка нашего не знаешь?
– Жил-то недолго, может, месяц, не больше, вот и не выучил.
– Понятно. Ты должен сейчас же уйти обратно в Казань?
– Нет. Мурза велел с тобой прийти.
– Татарскую одежду, чтобы доспехи закрыть, он приготовил?
– Да. Все уже в подземелье, на выходе в город.
– Что ж, пойдешь с нами. Сейчас Кирьян устроит тебя отдохнуть часа на два. Потом пойдем.
– Как скажешь, князь. Только ответь, если можешь, на один вопрос.
– Спрашивай.
– Ты взаправду близок русскому царю?
– Правда.
– И часто видишься с ним?
– Часто. С его детства.
– Вот как? В Казани поговаривают, что русский царь решил сровнять город с землей. Это правда?
– Нет, ложь. Русский царь не желает кровопролития. Если бы Едигер сдал город, то осады, обстрела не было бы. Встал бы вместо Едигера русский наместник, как раньше Шах-Али, и жили бы казанцы как прежде, но в подчинении Москвы.
Мальчик понял не все, но ему весьма польстило, что такой важный русский вельможа, приближенный самого царя Ивана, разговаривал с ним как со взрослым.
– Это хорошо, князь.
– Наверное, тебя терзают мысли о том, что ты помогаешь тем, кто желает разорения твоего города?
– Казань не мой город, но мирных жителей жалко, женщин, детей, которых там много.
– Им, Тимур, ничего не грозит. Но все, ступай к Кирьяну.
В 10 часов вечера 20 сентября князь Ургин в сопровождении воина Тимура прошел в стан особой дружины. Все ратники находились на месте.
Гордей Степанов завидел татарчонка и удивленно спросил:
– А это еще что за басурманин?
Мальчишка схватился за саблю.
– Ты смотри, он еще и кусается!
– Оставь его, Гордей! Тимура послал к нам Кулин. Он пойдет с нами и будет вместо мурзы проводить пятерки к дому.
– Чего так, князь?
– Не твоя забота! Скажи лучше, получены ли припасы, набрали ли воды?
– Припасы получил. Обозный начальник ни слова против не сказал, узнав, чьи мы ратники. Воды тоже набрали, на две недели вполне хватит.
– Тогда выходим!
Князь Ургин повел ратников к лощине. На подходе дружину встретил сторожевой пост и пропустил ее без лишних вопросов. Дождавшись полуночной смены охраны на стенах, Дмитрий отправился к крепости с головной пятеркой. Их сопровождал Тимур. Отряд благополучно миновал другие посты и вышел к небольшой трещине, едва видневшейся в полузасыпанной яме, у самого рва.
– Давай, воин, веди в подземелье! – сказал Ургин Тимуру.
– А то вы без меня дороги не знаете!
– Но ты же проводник?
– Да, – гордо ответил мальчишка. – Я проводник.
Ратники по одному протиснулись в щель. За первым завалом ход резко пошел вниз. Он проходил подо рвом. Ближе к стене начался подъем, и тут воинам головного отряда вновь пришлось пробираться с трудом.
Наконец-то изнурительный подъем закончился. Ратники оказались в бревенчатом подвале, в углу которого была сложена одежда татарских нукеров. Воины Ургина прикрылись ими и вышли на пустынную улицу. Дмитрий увидел мурзу Кулина, стоявшего в проломе разрушенного здания.
Тот подошел, озираясь, и сказал:
– Приветствую тебя, князь! Тяжело дался переход?
– Нелегко, но это неважно. Что-то я не вижу казанских воинов.
– Вечером Едигер переместил свои силы. Не знаю, в который раз за последнее время. Он не знает, где русские планируют нанести главный удар, вот и мечется, перебрасывает войска то на юг, то на запад. К ночи все успокоилось. Но сторожевые отряды постоянно осматривают город. Недавно и здесь прошел один такой.
– На стенах смена охраны не намечается?
– Рано еще. Вы быстро прошли подземелье. Но надо идти дальше.
– Так веди.
Кулин подозвал мальчишку, велел ему спрятаться в подвале и повел головной отряд дружины Ургина к своему дому.
Все ратники Дмитрия благополучно прошли в Казань до пяти часов утра. Ургин с помощью хозяина большого дома рассредоточил людей, выставил возле окон-бойниц часовых, расписал порядок несения караульной службы. Остальных он отправил спать.
Дмитрий вместе с мурзой прошел в его комнату и там поинтересовался:
– К тебе, Али, нежданные гости нагрянуть не могут?
– Нет, для всех я уехал из города. Потому и решил выставить проводником Тимура, который легко сойдет за сироту. Меня в городе многие знают.
– Место под табун подготовил?
– Конюшня у меня большая, только овса нет.
– Ничего. Это не твоя забота. Нам главное – остаться не замеченными до начала приступа. Не знаю, когда царь решит провести его, но не сегодня и не завтра. Припасов мы взяли на две недели.
– Это очень хорошо. С моими людьми поделитесь? А то ни им самим, ни их семьям есть и пить нечего. Особенно страдают от жажды дети. У меня есть колодец, недавно вырыли, да вот только вода в нем тухлая.
