искренние улыбки. Они надеялись именно на такой ответ.
– А теперь вы расскажете мне о лазейке? – спросила я, прерывая их веселье.
И оно действительно прервалось. Все разом помрачнели. Инжен с матерью переглянулись. Она вздохнула и вновь заговорила:
– Много ли ты знаешь об Алададриэне? О взаимодействии магов и людей?
– Не знаю, – пожала я плечами. – Итан и Сиенна рассказывали немного. И Шуст тоже. Я знаю, что Улиэндер питал оба мира. Из Алады шли чистые эмоции людей, они стремились в Дриэн. А из Дриэна магия лилась в Аладу. Знаю, что все эмоции проходили сквозь Аунедис. Знаю, что Ребекка нарушила, очернила этот поток и вся чистота человеческих душ испарилась. Жажда магии погубила этот некогда прекрасный мир.
– Все верно, – согласилась Мариона. – Баланс был нарушен, и Алададриэн пал. Наверное, мой сын или Сиенна говорили тебе, что Улиэндер очень трепетно относился к людям. Если, конечно, можно так выразиться. Люди были слабы, но их эмоции светлее и чудеснее. Магия благоволила им, защищала, покровительствовала. Люди были в почете. Люди же имели определенную власть, их слово было весомее. Их словам верили.
– К чему вы клоните? – спросила я.
– Один из древних законов гласит, что чистый человек может простить ошибку мага. Имелось в виду какая-либо обида, оскорбление или даже какое-нибудь физическое насилие. Человек может взять вину мага на себя, тем самым облегчая его участь. Этого никогда не происходило, поскольку маги и люди жили в мире, а любое недоразумение не доходило до суда.
– Вы хотите сказать, что если бы между магом и человеком возник конфликт и достиг огласки, человек мог простить мага? – не до конца понимая, что имела в виду Мариона, спросила я.
– Да, считалось, что так как человек слабее, поскольку не обладает магией, то он имеет бо́льшую власть. Его сила над магом в прощении или осуждении.
– Хорошо, – медленно проговорила я. – Но как это поможет нам? Между мной и Итаном не было конфликта. Мне не за что прощать его.
– А вот тут ты ошибаешься, – вступил в беседу Инжен. – В данный момент ты можешь выступать от лица всей Алады. Ты – человек, который может говорить за всех людей. Итан погубил оба мира, ты имеешь право высказаться. Изгоняя людей, маги забыли об этом. Они считали пострадавшей стороной лишь себя. Но люди не в ответе за поступок Ребекки. Ты вправе осудить или простить Итана.
– И вы думаете, что совет примет это? – недоверчиво спросила я.
– Рискнуть стоит, – не очень уверенно ответил Инжен. – Ты можешь простить Итана. Это даст возможность вызволить его из башни. Однако все не так просто. Если дело доходит до суда, то общей задачей обеих сторон является исправление ошибки. Ну, скажем, в результате конфликта между магом и человеком, пострадала чья-то собственность. Нужно возместить потерю. Починить, исправить. Понимаешь?
– А сейчас мы с Итаном должны будем починить Алададриэн? – оторопело уточнила я.
– В результате конфликта между магом и человеком, пострадал целый мир. Конфликт есть – масштаб его, конечно, дугой. Примерно так.
– И вы считаете, что это сработает? – спросила я, обводя семью Итана ошалелым взглядом. – А они вообще позволят мне выступить? Позволят мне донести до них свое желание?
– Это наша с Маркусом задача, – сказала Мариона. – Мы добьемся того, чтобы ты выступила на суде.
Все это прозвучало как абсурд. Как можно сравнивать какую-то банальную перепалку с уничтожением мира? Хотя…если рассматривать, как Инжен и Мариона то и то, и другое, пожалуй, можно назвать конфликтом.
– Я могу простить Итана, приняв вину на себя? – переспросила я.
– Что-то вроде того. Ты признаешь, что конфликт вина обеих сторон, чем и возьмешь часть вины. И по древнему закону вы оба должны будете исправить совершенное. Однако, в зависимости от тяжести вины и предполагаемого приговора…в общем, если вы не сможете исправить случившееся…
– Я должна буду разделить участь Итана, верно? – спросила я.
Молчание стало мне утвердительным ответом. Я все же встала и прошлась по кухне. Внутри все дрожало от страха и неуверенности.
– Тебе нужно время на размышления? – спросила Мариона. – Понимаем, что это рискованный шаг, по сути, мы обрекаем тебя на возможную гибель. Это предложение само по себе…
– Нет, – остановила я ее взмахом руки, – мне не нужно время для размышлений. Решение для меня очевидно. Я просто думаю, смогу ли быть достаточно убедительной? А что если я не справлюсь? Что если не оправдаю ваших надежд, да и своих собственных? Вдруг мне недостанет ума или настойчивости, чтобы привести веские доводы? У нас всего один шанс! Я не могу просто полагаться на удачу!
– Мы поможем тебе! – воскликнула Мариона. – Мы подготовим тебя. Ты вызубришь этот закон. Мы постараемся придумать возможные противоречащие аргументы и найти на них достойные ответы. Мы не бросим тебя там одну. Я, мои дети и Маркус – мы все будем там. Если вдруг ты растеряешься или мы столкнемся с непредвиденной преградой, любой из нас тут же придет тебе на выручку. Ты была права, мы все должны стать Итану семьей. И ты уже ее часть. Прости, что я исправляю свои ошибки за твой счет. Прости, что то, что я должна была сделать сотни лет назад, приходится делать тебе. Это чудовищно несправедливо. Но я обещаю тебе, что более не отступлюсь ни от сына, ни от тебя.
Мариона говорила горячо, страстно, с болью в душе и в голосе. Он звучал надрывно, в глазах все еще стояли слезы. Казалось, что в эту минуту она выпускает всю боль, все сожаление, которые жили в ней все эти годы.
– Вместе мы справимся, – сказала я ей. – Обязательно справимся.
– Главное вызволить Итаниэля. А дальше мы вместе постараемся вдохнуть жизнь в Алададриэн, – сказал Инжен, обнимая мать и сестру. – Суд состоится через неделю. Пора готовиться.
– А Шуст? – испуганно спросила я. – Он остался с Ребеккой.
– Его задача постараться выяснить, что она замышляет, – сказала Мариона. – И узнать, кто из магов помогает ей.
Воодушевление не покидало меня всю неделю. Как и обещала, Мариона помогала мне вызубрить закон. Мы прорабатывали все возможные возражения. Сердце взволнованно колотилось в груди, предвкушая скорую встречу с Итаном. Это было прекрасно и страшно одновременно.
В тот самый день, а точнее, в ночь накануне суда, я совсем не спала, понимая весь груз ответственности, что ложился на мои плечи. Тяжесть его давила на меня, мешая уснуть. Утром, когда Иледия накладывала на меня скрывающее заклинание, я была разбита и растеряна. Необходимо было скрыть мое присутствие в Дриэне вплоть до прибытия в зал суда. Именно там сестра Итаниэля должна будет обратить заклятие, чтобы явить меня суду.
– Все получится, – шепнула она мне.
В этот миг я увидела то, чего так хотела. Передо мной стояла сестра Итана, а не обиженный маг. Отчего-то Иледия тщательно прятала свои чувства, но я все равно их увидела. Это было единственным, что порадовало меня этим утром.
Уже в зале суда, когда я вошла вместе с семьей Итаниэля и
