— Не знаю, родная, — Артур положил голову на мои руки и застыл, продолжая шептать, — не знаю, не знаю…
Если я не могла сдерживать слез, наблюдая за тихим угасанием Эдолин, то что чувствовал мой муж, который знал ее с детства? Он видел, как она росла, как менялась, как мечтала, как смеялась и плакала, как переживала трагедии одну за другой. Я обняла Артура за плечи, прислонившись щекой к его макушке. Он в ответ сжал мои пальцы сильнее.
Несколько следующих часов тянулись бесконечно долго. Изредка заглядывала миссис Додсон, справлялась, не нужно ли чего, и приносила свежую воду. Девочки-горничные толпились за дверью, я слышала их всхлипы. Страдал весь дом, и тишина в нем стояла такая тяжелая, что ушам становилось больно.
Глубокой ночью я почувствовала, что время пришло. Не знаю, как это поняла, но сомнений не осталось. Сглотнув комок в горле, я сказала мужу:
— Позови их.
Мужчина вскинул голову, и его лицо исказило страдание, от которого у меня внутри все сжалось тугим узлом. Он не сможет, а мне придется держаться.
— Пора, милый, — каждое слово давалось с трудом, и я понимала, что отнимаю у близких людей частичку души. Да, не я была причиной этой беды, но я стала ее вестником.
Артуру было достаточно приоткрыть дверь, и мы увидели, как девушки вскочили прямо с пола на ноги. На их заплаканных лицах замер немой вопрос. Артур просто кивнул, чем вызвал новый поток рыданий.
— Позовите его, — тихо попросил мой муж, — время проститься.
Девушки инстинктивно жались друг к другу, утешая и сопереживая. Чтобы отойти от подруг, Мэдди понадобилось много душевных сил. Она втянула носом воздух и, расправив плечи, сказала:
— Да, милорд.
Как не заскулить от отчаяния, как не дать волю горю, как держать себя в руках? Я впилась ногтями в ладони и прикусила губу. Это было невыносимо. Ноа пришел почти сразу, бросил взгляд на друга, потом на меня. Его боли не было предела, горю не было границ. Исхудавшее от переживаний лицо поблекло, глаза потускнели, он стал похожим на сестру.
— Ноа, — пробормотала Эдолин, — Ноа.
— Я здесь, родная, — сражаясь со слезами, ответил мужчина, присев рядом с сестренкой. — Я здесь, я тебя не оставлю.
— Я скоро увижу маму, — едва слышно прошептала она и слабо улыбнулась. — И Лидию.
Не сдержав рыдания, миссис Додсон, закрыла лицо ладонями и поддалась чувствам.
— Не грусти. — Эдолин медленно накрыла голову брата ладонью и перебрала пальцами волосы. — Мама присмотрит за мной. Обещай, что не будешь грустить.
— Не буду, — буркнул Ноэль и закрыл глаза, наслаждаясь прикосновениями сестры.
Каждый вдох, каждое слово мучили девушку, и, чтобы хоть как-то ее поддержать, я приподняла ее и прислонила спиной к своей груди. Пусть немного, но я смогу подарить ей сил. Эта храбрая девочка заслужила еще несколько минут.
— Ты помнишь свой самый счастливый день? — спросила я у нее.
Эдолин вновь улыбнулась и, прикрыв глаза, зашептала на ухо. Я кивнула в ответ:
— Я могу подарить тебе его снова.
Приложив как можно больше усилий, я погрузила всех, кто был в комнате, в прошлое.
Это был чудесный солнечный день, лучи пробивались сквозь колышущиеся на ветру шторы, пахло свежей травой и цветами, а еще немного сладким кексом.
Мы увидели длинный коридор, по которому бежали две девочки и разлетался задорный детский смех. Эдолин бежала первой, на белокурых волосах завязан алый бантик, локоны развеваются на бегу. Девочка хохочет и постоянно оглядывается. За ней бежит еще одна, чуть повыше. Волосы темные, кучерявые. Она оборачивается, и я вижу ее сходство с Артуром. Девочки влетают в гостиную, где взрослые пьют чай. Эдолин кидается к матери, продолжая хохотать.
— Эди! — обиженно кричит Лидия. — Отдай мой бант!
Маленькая мисс Аддерли вроде и злится, но при этом в глазах беснуются смешинки. Она чуть не падает на подругу сверху и пытается отнять ленту, сложенную в красивый бантик для волос.
В комнате звучит смех взрослых. Здесь родители Эдолин и Ноа, а также вся семья Аддерли. Дети счастливы, полны надежд и мечтаний. Все они любят друг друга, их сердца наполнены радостью, на лицах улыбки, купающиеся в лучах теплого летнего солнца.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я посмотрела на взрослую Эдолин, чье лицо застыло в счастливой улыбке. Ноа плакал рядом, Артур замер, разглядывая сестру и родителей. Мы с Фредди и миссис Додсон боялись даже вздохнуть. Просто молча глотали слезы, глядя на две счастливые семьи, собравшиеся выпить вместе чаю.
Еще мгновение — и девушка в моих руках закрыла глаза, а потом издала последний вздох.
— Она ушла, — прошептала я и вернула всех в настоящее.
— Ушла счастливой благодаря тебе, — ответил Артур.
Ноа больше не сдерживал рыданий. Он обхватил бездыханное тело сестры и прижал его к себе, высвобождая боль и наслаждаясь ее последним теплом.
Олридж-холл погрузился в скорбь, затих, будто дыхание затаил. И в таком безмолвии прошли сутки. Тело Эдолин было отправлено в службу подготовки к погребению, похороны назначены, все приготовления сделаны. Эта потеря отняла у всех обитателей поместья столько сил, что они на время забыли обо всем, что забывать не стоило. Я даже в пансион весточку не отправила, что вернулась, а надо бы.
Лютер не дал нам достойно проводить наследницу Олридж-холла. За день до ее похорон, вечером, когда мы все, словно призраки, сидели в гостиной и пытались заставить себя поесть, земля будто содрогнулась. Посуда вокруг зазвенела, люстра на потолке задрожала. Я вскочила на ноги, а Фредди, которая стояла у окна, вскрикнула:
— Ада! Это пансион! Посмотри! Пламя и густой дым! Это пансион!
Глава 23
БИТВА
Казалось, я в жизни так быстро не бегала, словно пыталась обогнать ветер. Страх подгонял и заставлял двигаться быстрее. Ноги путались в юбке, поэтому пришлось задрать ее вверх. Мы все мчались через лес, различая всполохи между деревьями. Трава, ветки и камни затрудняли наш путь, я несколько раз чуть было не упала, но Артур или Ноа неизменно приходили на помощь. Сердце рвалось из груди, и я бормотала мольбу о том, чтобы девочек уже отправили по домам.
Выскочив на поляну перед пансионом, я чуть не вскрикнула от ужаса, но Артур резко остановил меня, закрыл рот рукой и потащил обратно. Я хваталась за его руку и пыталась вырваться.
— Подожди, нас не должны заметить, — шептал муж мне в ухо. — Успокойся, эмоции плохие советчики.
Как только я перестала сопротивляться и мы все оказались на безопасном расстоянии, Артур отпустил меня, и мы смогли посмотреть на происходящее из укрытия. На самом деле огня было не так уж много, но дым поднимался высоко в небо, вызывая панику.
Перед входом в пансион стоял мистер Хардман и словно завороженный смотрел на огонь, ползущий по окнам первого этажа вверх к крыше. Главный вход в пансион облизывали языки пламени. Слева и справа от мецената и всеобщего любимца толпились люди в капюшонах.
— Судя по энергии, исходящей от них, — прошептала Фредди, — здесь не только маги, но и люди.
— Значит, мы верно думали на Хардмана, — повернулась я к мужу. — Он и есть Лютер!
Перед глазами возникло добродушное улыбчивое лицо, и стало горько оттого, как легко можно ошибиться в человеке. Мороз пробежал по спине, когда представила, чем может закончиться эта встреча. Я резко развернулась к мужчинам:
— Артур, Ноа! Возвращайтесь в Олридж-холл и вызывайте полицию! Раз здесь не только маги, констебли могут пригодиться.
Артур посмотрел на меня долгим взглядом, перевел глаза на друга, и мне показалось, что между ними состоялся какой-то молчаливый диалог, который закончился кривыми полуулыбками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Если ты хочешь нас отослать, Ада, — сказал Ноэль, — то придумай повод получше. Мы уже велели Хакстону оповестить полицию.
Мистер Гаррисон демонстративно сбросил с плеч пиджак, ослабил галстук и закатал рукава. Решительность на его лице меня ужаснула. Я посмотрела на Артура, который поступил так же, как друг. И кого я хотела обмануть? Эти двое ни за что не отступят.
