— Роман! — Он вздрогнул и обернулся. — Иди пить вода! Вода хороший!
Эльф подошел к краю колодца, удивленно приподнял бровь, но воды зачерпнул, а потом, как и Криза, долго не мог оторваться от источника. В скромном хозяйстве Уанна, которое путники, решив не возвращаться за собственным снаряжением, по молчаливому соглашению стали считать своим, нашлась фляга, в которую Роман набрал родниковой воды. Теперь уж точно можно было идти, но колодец Инты не желал просто так отпускать своих гостей. Знакомое хлопанье крыльев возвестило, что птицы возвращаются.
Стая сделала широкий круг над колодцем, но спускаться не стала.
— Пошли, — решил Роман. — Мы им мешаем…
— Они здесь живут, — согласилась орка. — Здесь нет другой вода. Они хотят пить. Ходим.
Орка изловчилась-таки первой ухватить мешок Уанна и, предупреждая протесты спутника, бодро зашагала к горам. Эльф, невольно усмехнувшись, двинулся следом, но не тут-то было. Птицы, возмущенно крича, бросились наперерез, оттесняя путников назад к колодцу. В какую бы сторону они ни двигались, стая бережно, но настойчиво отгоняла их назад.
— Им что-то нужно. — Роман задумчиво потер лоб. — Но что? Они привели меня к Уанну.
— Они хотеть, чтобы мы идить к Дед, — высказала предположение Криза. — Им не нравить, как мы хотеть ходить.
— Возможно, что ж, пойдем к твоему Деду.
Но пройти к Деду тоже не удалось. Птицы не пропустили. Эльф и орка переглянулись и, не сговариваясь, уселись на землю. Думать.
— Смотреть! Так не бывать. — Криза затормошила Романа, но тот и сам увидел огромный водяной столб, поднявшийся из колодца. Чудовищный фонтан рвался в ослепительно-синее небо, а над ним сверкала и переливалась удивительно яркая двойная радуга.
Птицы, призывно крича, рванулись к бурлящему холодному гейзеру и закружились вокруг. Затем вожак кинулся вперед, пролетел сквозь радужные ворота и исчез, за ним последовали еще три птицы, а остальные вернулись к путникам, недвусмысленно подталкивая их к кипящему водяному столбу.
— Так вот в чем дело! — прошептал Роман. — Это дверь! Вот как пришел сюда Уанн! Что ж, раз зовут, надо идти.
— Туда? — вздрогнула Криза. — Там вода, мы умирать! Вода нельзя жить.
— Ничего с нами не случится, — заверил ее Роман, хотя вовсе не был в этом уверен. — Впрочем, ты права! Они звали только меня. Кто знает, что будет с тобой. Иди домой! Отсюда дорогу ты найдешь. А я, если все будет хорошо, к вам обязательно приеду.
— Нет! — выкрикнула орка. — Если мы терять друг друг, терять навсегда! Я идить с тобой!
— Но… — Договорить он не успел, девушка, подхватив их пожитки, стремительно бросилась вперед и исчезла в радужном сиянье.
Глава 6
2229 год от В. И. 6-й день месяца Влюбленных
Арция. Лагское поле
1
Кто раньше поднес фитиль к запалу — арцийский мушкетер или тарскийский, — никто не заметил. Прогремел первый выстрел, и сразу же загрохотали мушкеты и легкие пушки по всей первой линии. Синий, остро пахнущий пороховой дым поднимался вверх, сменяя отползающую в овраги предутреннюю мглу. Туман еще клубился над речкой Лагой, когда пять колонн гоблинов двинулись вперед. У горцев был свой обычай — самыми защищенными в бою должны быть знаменосец, волынщик с двумя барабанщиками и полковник. Пока звучит боевая музыка, развевается знамя клана и отдаются приказы, воин уверен в победе. Впереди же идут молодые, которые должны доказать на деле свое право распоряжаться чужими жизнями, для чего нужно научиться рисковать своей.
Гоблины не сражались давно, очень давно, но традиции жили, обретая почти мистическое значение. Горцы рвались в бой, исполненные надежды на возвращение былого величия и былых обычаев. Сомнения и недовольство, которые обуревали во время вынужденного бездействия, вызванного дождями, забылись. Гоблины шли в бой весело и уверенно, как на долгожданный праздник. Их задача была предельно простой и понятной. Уррик несказанно завидовал тем, кто шагал в колоннах. С какой радостью и он маршировал бы плечом к плечу с соплеменниками под огнем вражеских мушкетов, очистив голову от неприятных и грешных мыслей. Но нет, его место при персоне регента, каковой, разряженный как на праздник, весь в черном бархате и алом шелке, сидел на крупном вороном жеребце в окружении своих сигурантов.
Графа Фредерика Койлы среди них не было, и Уррик про себя порадовался за арцийца. Тот нравился гоблину, и ему было невыносимо видеть, что творит с ним заклятие. Может быть, капитан пад Рокхе и не принял бы несчастье графа столь близко к сердцу, если бы не знакомство с Шандером. Только «Серебряный» оказался крепче духом, чем арцийский аристократ, и устоял, а того сломали. Не подскажи Уррик бедняге, что, когда Годой занят волшбой, ему не до «взнузданных», граф и не догадался бы уйти. Если судьба сведет их на поле боя, Уррик выполнит свой долг, но издевательств над пленными он не одобряет. Нет, он поступил совершенно правильно!
У гоблинов зрение хуже, чем у эльфов, но лучше, чем у людей. Годою подали позолоченный окуляр, позволяющий наблюдать картину боя, а Уррик и так видел, как тарскийские стрелки ловко расступились, пропуская колонны гоблинов, и те пошли вперед, но, попав под залповый огонь арцийских мушкетеров и легкой артиллерии первой линии, остановились и начали медленно отходить. Уррик ожидал, что арцийцы немедленно разовьют успех, но те продолжали стрелять, пока противник не отошел на сравнительно безопасное расстояние. После чего одновременно, видимо по команде, прекратили огонь.
Капитан взглянул на Годоя, который с непроницаемым видом сжимал затянутой в перчатку рукой окуляр. Уррик пад Рокхе понимал, что его соплеменники никогда не повернули бы, если б не было приказа. Молодой горец был никаким полководцем, предпочитая всяческим тактическим тонкостям схватку один на один, но замысел Годоя он понял — тарскиец хотел, чтобы нападали арцийцы. Арцийский же полководец, судя по всему, придерживался прямо противоположной точки зрения. Уррик вспомнил, что Фредерик Койла отзывался о маршале Ландее как о смелом и славном, но недалеком человеке. Граф ошибался — маршал был не так прост. Во всяком случае, в первую из расставленных ловушек он не попался.
Мушкетеры в красно-черном вновь заняли исходные позиции, мушкетная и артиллерийская дуэль возобновилась. Солнце припекало все сильнее, на небе не было ни облачка. Обе стороны выпускали в белый свет пулю за пулей, и больше не происходило ничего. Разве что Михай Годой слез с коня и устроился в специально принесенном кресле, созерцая с укрепленного за ночь холма творящееся на поле. Так продолжалось почти два часа; наконец регент лениво махнул рукой, приказывая повторить наступление, и снова колонны, печатая шаг, двинулись вперед под бравое гудение волынок. Снова стрелки отошли, чтобы не путаться под ногами. Снова арцийцы открыли огонь, но на этот раз гоблины перли вперед, хотя пули и ядра выхватывали из четких рядов то одного, то сразу нескольких. Когда расстояние между атакующими сократилось настолько, что командиры свистнули приказ «Бегом!», арцийские стрелки проделали то же самое, что и тарскийцы. Они расступились и отошли в стороны и вбок, а перед наступающими встала пехота.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
