— Никогда не отчаивайся, коллега. Я понял, что магия загнала тебя в ловушку, но всегда есть способ выбраться. К примеру, взять хоть тот раз в Дарджилинге…
— Но что я могу поделать?! Я уже готов, как этот чау-чау, оборотень Конфуций, закончить свои дни у кого-нибудь в доме, получая подачки… если, конечно, ты найдешь кого-нибудь, кто захочет держать волка в качестве домашнего животного!
— Знаешь, — задумался Озимандиас, — а в этом, возможно, что-то есть, коллега.
— Чушь! Это была шутка. Нет, я должен сохранить хотя бы остатки самоуважения — даже в ущерб собственному благополучию. И потом, могу поспорить, потенциальным желающим завести в доме волка точно не понравится то, что этот волк периодически превращается в голого мужика…
— Нет. Я не имел в виду, что тебе нужно становиться чьим-то ручным волком. Но взгляни на это с другой стороны: каковы твои сильные стороны? У тебя всего две выдающиеся способности. Одна из них — учить немецкому языку. Но этот вариант мы уже отбросили…
— Так.
— А другая твоя способность — это способность обращаться волком. Здесь открываются неплохие коммерческие возможности! Давай-ка их рассмотрим.
— Ерунда.
— Не совсем. Для каждого товара есть рынок. Штука в том, чтобы его найти. И ты, коллега, станешь первым настоящим коммерческим вервольфом в истории.
— Я мог бы… Говорят, цирк «Оддиториум Рипли» хорошо платит. Предположим, я могу перекидываться регулярно по шесть раз в день, к вящему удовольствию публики…
Озимандиас скорбно покачал головой:
— Нет, это не то. Не выйдет. Люди не хотят видеть настоящую магию. Она заставляет их задумываться о том, что в мире многое совсем не так, как они представляют. И от этого им становится неуютно. Им нужна уверенность, что все это делается при помощи зеркал. Я-то знаю. Мне пришлось уйти из цирка, потому что не хватило ума мошенничать, — я мог применять только настоящую магию.
— Тогда, может быть, я мог бы стать собакой-поводырем?
— Туда берут только… эээ… женщин.
— Когда я волк — я понимаю язык животных. Может, я могу быть кинологом и… нет, это не вариант. Забыл: они же до смерти меня пугаются.
Но бледные голубые глаза Озимандиаса загорелись при этом предположении.
— А вот это теплее, коллега. О, это по-настоящему горячо! Зачем там, ты говорил, твоя легендарная Глория приезжает в Беркли?
— Они ищут талант.
— Какой?
— Собаку, которая сыграет роль в новом фильме.
— И что за собака им нужна?
— В… — Глаза Вулфа расширились, а рот открылся сам собой. — Собака, похожая на волка, — тихо сказал он.
И они посмотрели друг другу в глаза, без слов понимая, что думают об одном и том же…
— Все из-за этого проклятого диснеевского пса, — жаловался дрессировщик. — Этот Плуто может все. Все! Так что от наших собачонок ожидают подобного. Ты только послушай этого придурка: «Собака должна войти в комнату, подать лапу ребенку, показать, что узнает героя в его эскимосском наряде, обойти стол, найти кость и радостно хлопнуть лапами!» И кто может все это сделать?! Только Плуто! — Он презрительно фыркнул.
Глория Гартон произнесла:
— О.
Одним этим «О» она умудрилась сообщить, что глубоко сочувствует, что дрессировщик — привлекательный молодой человек, с которым она не прочь вскоре вновь встретиться и познакомиться поближе, и что ни одной собаке не удастся лишить ее новой картины. Она слегка одернула юбку и откинулась на спинку простого деревянного стула, стоящего на пустой театральной сцене. И от этого простого движения стул вдруг стал выглядеть как царский трон.
— Ладно. — Мужчина в фиолетовом берете жестом отправил очередного неудачного претендента восвояси и прочитал следующую фамилию из списка на листке бумаги: — «Собака: Вупси. Хозяин: миссис Чаннинг Гэлбрейт. Дрессировщик: Лютер Ньюби». Впускайте!
Ассистент суетливо сбежал со сцены и распахнул дверь, из-за которой сразу же понеслись лай и скулёж.
— Что сегодня с этими псами?! — вопросил мужчина в фиолетовом берете. — Они все напуганы до смерти! Или даже больше.
— Думаю, — сказал Фергус О’Брин, — что дело в этой огромной серой собаке-волке. Почему-то остальным этот пес не нравится.
Глория Гартон опустила свои подкрашенные лиловыми тенями веки и бросила подозрительный взгляд королевы на молодого детектива. В его присутствии не было ничего плохого. Его сестра была главной в этой кампании киностудии, и он распутал несколько конфиденциальных дел для студии, а одно даже лично для нее, когда ее шофер вдруг решил попытать счастья в шантаже. Фергус О’Брин был работником «Метрополии» довольно давно…
И все равно ее беспокоило его присутствие.
Ассистент ввел Вупси и миссис Гэлбрейт.
Человек в фиолетовом берете бросил на них взгляд и заорал.
В абсолютной тишине этот крик отрикошетил от всех стен театра.
Наконец он перестал орать и начал говорить:
— Собака-волк! Тука — это величайшая роль, написанная для собаки-волка! И что они нам приводят? Терьера! Если бы нам нужен был терьер — мы бы взяли на эту роль Асту!
— Но если вы только позволите нам показать… — запротестовал высокий молодой дрессировщик Вупси.
— Убирайтесь! — завизжал фиолетовый берет. — Убирайтесь, пока я не потерял терпение!
Вупси с дрессировщиком торопливо удалились.
— В Эль-Пасо, — сокрушался директор по кастингу, — они приводят мне лысую мексиканскую. В Сент-Луисе это пекинес! А если я вдруг и нахожу собаку-волка, то она сидит в углу и ждет, пока ей приволокут сани, которые нужно тащить!
— Возможно, — сказал Фергус, — стоит попробовать настоящего волка.
— Волка, шмолка! Все кончится тем, что придется заворачивать Джона Берримора в волчью шкуру! — Он бросил сердитый взгляд на свой список: — «Собака: Йоггот. Хозяин и дрессировщик: мистер О. З. Мандерс». Зовите уж!
Вой за дверью прекратился, когда Йоггота увели для прослушивания. Человек в фиолетовом берете едва взглянул на хозяина и дрессировщика. Он во все глаза смотрел на этого роскошного серого волка.
«Только бы ты мог играть!» — молился он с тем же рвением, с которым многие мужчины думают: «Только бы ты умела готовить…»
Он сдвинул берет под еще более невероятным углом и рявкнул:
— Ладно, мистер Мандерс. Значит, так. Собака должна войти в комнату, подать лапу ребенку, показать, что узнает героя в эскимосском наряде, обойти стол, найти кость и радостно хлопнуть лапами. Вот ребенок, вот герой, вот стол. Все понятно?
Мистер Мандерс посмотрел на свою собаку-волка и повторил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
