— И все? — Быстрорукий поднял тяжелый взгляд на нетерпеливо переминавшихся подчиненных.
— Остальных мы оставили там, — неопределенно мотнул головой один из солдат. — Они отчаянно сопротивлялись, просто как бешеные.
— Как твое имя? — пнув пленника в бок, спросил Жао, но в ответ услышал только сиплый стон.
— Притащили падаль, — брезгливо скривил губы бывший полицейский и, приставив ствол маузера к голове раненого, спустил курок. Поднявшись, он перепрыгнул на сампан Вока. Поморщился, увидев на палубе полураздетых убитых: его солдаты не гнушались ничем.
Спустившись в трюм, Жао внимательно осмотрел каждый закуток в надежде найти хоть что-нибудь, указывающее на то, где искать теперь белых и старого Вока. Хоть бы какой-нибудь ключ к разгадке! Собирались они в спешке, могли забыть какую-то вещь или бросить ненужное, а толковый человек и по скудным приметам верно оценит ситуацию. Но ничего, хоть плачь!
Вновь поднявшись на палубу, Быстрорукий прошел на корму. Он хотел осмотреть борта, постепенно двигаясь к носу лодки, и тут заметил на затоптанных досках палубы странный рисунок углем. Что это?
Склонившись над ним, Жао ладонью смахнул комочки грязи и удивленно присвистнул: похоже, карта! Пусть рисунок грубый, но угадываются линия реки и точки, обозначающие селения. Одна из них перечеркнута крестиком. Или он принимает желаемое за действительное? Но нет же, в стороне нарисован неровный треугольник, который может обозначать только одно — горы! Не иначе, здесь состоялся совет, и кладоискатели решали, куда им направиться. Так-так… Отсюда они двинулись к станции железной дороги, надеясь сесть в поезд, поскольку боялись встретиться с ним на реке. Но поезд довезет их до гор, придется дальше идти пешком или нанять подводу. А где лучше всего сойти с поезда? Конечно, на самой близкой к Белым Облакам станции! Вот и ключ. Теперь надо свериться с настоящей картой и узнать название станции. Там и подождем путешественников. По воде путь к предгорьям значительно короче, значит, можно опередить белых и старика. Потом он пойдет за ними следом. До поры будет прятаться, а когда блеснет золото, упадет на добычу, словно коршун на ничего не подозревающую перепелку.
Повеселев, Жао вернулся на сампан, где томился неизвестностью привязанный к мачте его бывший тюремщик.
— Подумал? — сваливая к его ногам собранный по дороге хлам, усмехнулся бывший полицейский. — Решил молчать? Ну ничего, скоро закричишь. Мы достойно распрощаемся, я тебе обещаю!
Не понимая, что он задумал, пленник равнодушно смотрел на приготовления, но вскоре его лицо побледнело.
— Хочешь выкуп? — срывающимся голосом предложил он.
— Зачем? — бросив к мачте кучу тряпья, меланхолично пожал плечами Быстрорукий. — Ты, должно быть, знаешь ставку? Мне не нужны твои жалкие гроши, я не старьевщик и не мелкий лавочник. У тебя еще остался шанс на легкую смерть. Скажи, кому служишь?
— У меня есть родные. — Лоб пленника покрылся мелкими каплями пота.
— Боишься клана? Правильно, они не пощадят, — согласился Жао. — Но и я тоже. Прощай, упрямец!
Сунув в рот сигарету, он чиркнул спичкой, прикурил и бросил ее на кучу тряпья. Появился чадный дымок, потом взвились язычки пламени, жадно лизнувшие наваленный вокруг пленника хлам.
— Что ты делаешь?! Опомнись! — забился пленник в тщетной попытке разорвать веревки. — Тебе отомстят!
Не обращая внимания на его крики, бывший полицейский перепрыгнул на свой сампан и, усевшись на корме, начал ждать возвращения своих людей из деревни. Казалось, ему доставляет удовольствие наблюдать, как корчится на костре пленник, изрыгая проклятия своему палачу и всему его роду. Подул ветер, пламя загудело, и вскоре сампан превратился в сгусток бушующего огня…
Глава 12
Путешествие по железной дороге походило на затяжной кошмар: грязь, душная вонь забитых множеством пассажиров теплушек, долгие стоянки посреди длинных перегонов, на станциях — низкорослые, завшивевшие солдаты разных генералов, рыскавшие вдоль состава в надежде раздобыть водки или хоть чем-нибудь поживиться, чадящие слабосильные паровозы образца прошлого века, частая стрельба по ночам, разрушенные мосты. Если бы не решительность и огромная сила Лобанова, искателям клада вообще не удалось бы сесть в поезд, но капитан буквально продрался сквозь толпу, влез в вагон и занял для всех места. Недовольным показал огромный кулак и выразительно покрутил им перед носом не в меру шустрого местного парня, вздумавшего было устроиться рядом с Юрием.
Так и тащились день за днем, не чая, когда же наконец доберутся до нужной остановки. Саша все время боялся, как бы Фын не выкинул какого-нибудь трюка, и постоянно ждал от него подвоха или нападения, но бандит вел себя на удивление спокойно — не пререкался, безропотно таскал вещи, не пытался скрыться в толпе при посадке, а дорогой смирно сидел, забившись в угол теплушки. Тем не менее Руднев и капитан спали по очереди, карауля пожитки и приглядывая за Фыном. Правда, Саша приглядывал и за Лобановым, опасаясь, что капитан под горячую руку свернет китайцу шею и выкинет его под колеса, но осторожный, хитрый Фын, видимо, сам чувствовал, что белого гиганта надо остерегаться, и, стараясь не раздражать его, сжимался в комок и заискивающе улыбался, когда тот смотрел в его сторону.
Старый Вок часами сидел с полузакрытыми глазами, погруженный в свои думы, и сморщенной рукой ласкал обезьянку. Люй и Ольга предпринимали героические усилия, чтобы хоть как-то накормить мужчин. Обе девушки заметно сдали и осунулись, но бодрились. Уже давно всем хотелось вылезти из громыхавшего на стыках рельс вагона, смыть пот и грязь, глотнуть свежего воздуха, увидеть над головой звездное небо, а не низкий, закопченный потолок, сквозь щели которого просвечивает ржавая жесть крыши. Иногда Рудневу казалось, что вся его прежняя жизнь не более чем сон, а на самом деле он с момента рождения едет и едет в душном ящике, на колесах, неизвестно куда и зачем. Неужели от нервного напряжения, и жары начал мутиться рассудок или это сказывается постоянное недосыпание? Лишь встречая ласковый взгляд Ольги, он успокаивался и отгонял навязчивый бред. Когда-нибудь кончится и эта дорога, как любая дорога в жизни человека.
И дорога кончилась. Однажды утром старый Вок, словно вынырнув из омута своих дум, встал на лежавшие на нарах мешки и прильнул к узкому оконцу. Что-то невнятно бормоча, он не сводил глаз с синеватой полоски на горизонте.
— Что? — проснулся капитан и свирепо вытаращил свой единственный глаз. — Хунхузы?
