Вот это потрясающее откровение! Больше бы таких.
Сравнение латинского языка с «варварским и скифским», то есть с тюркским, само по себе уже показательно. Но показательнее то, что, по словам папы римского, тюркская надпись есть «на кресте Христа». Действительно, при прочих условиях она должна быть там, все-таки речь идет о языке Единобожия! О божественном языке веры.
Латынь тогда была «варварской» и «очень тюркской». Ее реформа началась позже, в XIII веке, греки же загодя провели реформу «греко-варварского» языка, что дало им повод свысока говорить с католиками… В этой связи показательна и такая деталь: болгар уже не называли ханифами – «носителями истины», как остальных жителей Дешт-и-Кипчака. Им дали имя «славяне», которое лучше вписывалось в терминологию тогдашней Европы, и посчитали, что для их Церкви годился бы любой «смешанный» язык. Например, церковно-славянский.
В те годы политика греков была более удачливой, чем у латинян, они первыми обратили взор на детей болгар и стали их воспитывать, оставив католикам перевоспитание старших. Поэтому будущее Болгарской церкви осталось за греками. Византийцы знали, не меч и деньги властвуют в этом мире, а тот, кому принадлежат души людей. И повели охоту за душами нового поколения.
Царь Симеон – творение той политики, его подданные первыми на востоке Европы изгнали Тенгри. И получили царя. С него начался новый этап крушения Дешт-и-Кипчака.
Здесь о многом может рассказать топонимика Болгарии – яркая страница истории. Само слово «Булгар» по-тюркски означает «смешанный», то есть «состоящий из разных народов». И подобных примеров сотни, как их ни пытались скрыть славянские политики. Например, Золотые пески на старинных географических картах назывались Узункум (Длинные пески), горная вершина Вихрен – Ельтепе (Ветряная вершина), Жылтец – Сарыкая (Желтая скала), Вратник – Демир-Капия (Железные ворота), Изворец – Бешбунар (Пять родников), Лиса Планина – Сакар-Балкан (Лысые Балканы). Балканы, как уже упоминалось, в переводе с тюркского «Горы, покрытые лесом»… Все настолько очевидно и известно, что продолжать дальше нет смысла, на эту тему можно писать отдельную книгу, материала вполне хватит.
Болгарская топонимика, разумеется, не имела отношения к османскому периоду истории Болгарии, она существовала задолго до прихода сюда мусульман. С Великого переселения народов, которое сложило Дешт-и-Кипчак и его каганаты. В том числе и Великую Булгарию. Чтение старинных карт обнаруживает Бунар, Акбунар, Острия-Чатал, Кырджали, Казанка, Казанлык, Балчик, Делиорман… А один из самых древних тюркских топонимов Болгарии – река Кубанлык, с которого в IV веке начинался каганат. Здесь были первые поселения кипчаков.
Еще не высохли чернила на листах с новыми церковно-славянскими именами болгар, как на пороге их страны появились просветители – братья Кирилл и Мефодий, тоже кипчаки, пригретые греками. Им вменили в обязанность научить болгар славянскому языку, славянской письменности, славянской истории, которых не было в природе.
Эти братья будто созданы из тумана, уж слишком неправдоподобны. Взять, к примеру, славянскую письменность – глаголицу и кириллицу, ее, мол, придумали они. Но это же неверно. Во-первых, зачем славянам два алфавита? Это первое, что приходит на ум, когда прочитаешь о них. К тому же известно, что глаголическое письмо появилось в Европе в V веке, им написан ряд документов, которые сохранились в Италии и других странах. Кириллицу же узнали намного позже смерти братьев-просветителей, те ее даже не видели.
При их жизни не было славянского языка, о каком письме речь? Что им записывать?
Древнейший памятник кириллического письма – надпись царя Самуила, а это 993 год, то есть памятник, появившийся через век после смерти братьев. Но и это условно. Отличить кириллицу того времени от глаголицы могут только специалисты (как они это делают, никому неизвестно). В глаголице сорок символов – по числу звуков в тюркском языке (с добавлением твердого и мягкого знаков). В славянском языке звуков меньше, значит, письменных символов тоже меньше. От братьев-просветителей требовалось изменить глаголицу, иначе говоря, привести ее в соответствие с нормами создаваемого Церковью славянского языка. Что, собственно, и было сделано, но не ими…
Их миссия состояла совершенно в другом, о чем будет сказано позже.
Словом, «просветленные» болгары забыли родной язык, назвали его протоболгарским. С тех пор хана Аспаруха зовут славянским князем, даже не отдавая себе отчет в том, что «хан» – это титул тюркского аристократа, их предка… Нет, не в одночасье византийцы покорили Булгарию, закабаление каганата заняло десятилетия и века. Требовалось время, чтобы заржавели шашки, ссохлись луки, чтобы боевые кони зажирели в табунах. Чтобы ушло не одно поколение.
А точку в христианизации поставил греческий император Василий II Болгаробойца. Он в 981 году, «собрав все ромейские силы», двинул их на Болгарию. Но на дороге к Софии его встретил царь Самуил. Слава богу, еще не проржавели шашки и шлемы, болгары не разучились седлать коней, они победили.
Летом 1014 года Василий II снова с войском – не с Библией! – вошел в свою церковную вотчину, «с настойчивостью молота обрушивая на противника мощные удары» (так писали о том походе византийские историки). Большей жестокости мир не знал. Горы трупов, сожженные города, разоренные деревни остались на пути христиан. «Жги, круши, опустошай» был их девиз. Но громили не все подряд, а тюркскую прослойку славянского народа. Ее, ненавидевшую государственную Церковь, ее, ищущую утешения в старой вере.
На нее вели гонения византийцы. Вот почему в Болгарии тогда окрепло богомильство, переросшее в народное движение. Кроме богомилов, появились другие религиозные секты, что свидетельствовало об агонии тюркской культуры в славянской среде. Древняя вера умирала. Ее душили ходившие по улицам доморощенные пророки, проповедовавшие доморощенные истины, в которых Единобожие смешивалось с христианством и с языческими представлениями славян.
То был хаос, в котором рождалась новая культура…
Тем же, кто не предал старую веру, император Василий II Болгаробойца приказал выколоть глаза, чтоб не видели неба, отрезать уши, чтоб не слышали пастырей, вырвать язык, чтоб не обращались к Тенгри. На каждую сотню жертв оставляли поводыря – одного человека с одним глазом. А молодых тюрков не уродовали – берегли, прятали в тюрьмах, чтобы увезти на невольничьи рынки Византии. Впрочем, судя по работам болгарских историков, тогда рынки рабов возродились и в Болгарии. Продавали там не венедов…
Пятнадцать тысяч человек разом были брошены во тьму, их, слепых и беззащитных, силой крестили в греческую веру, и они стали христианами, значит, славянами… О том гласят болгарские летописи, где, кроме описания ужасов тех дней, сохранилось завещание внукам: кроме терпения, им вменялось в обязанность отомстить за случившееся. Или хотя бы помнить о нем.
До XIX века болгары как-то помнили о прошлом, потом окончательно перешли в славянство, связав свою судьбу с Россией, с такой же обманутой страной. Однако, слава Всевышнему, имя Тенгри в Болгарии не забыто, оно когда-нибудь и проведет болгар по запутанным лабиринтам их истории… Если, конечно, на то будет воля Неба.
…В 882 году союзники византийцев, норманны, захватили северные земли другого каганата Дешт-и-Кипчака – Украины, где правил каган Аскольд. То была атака арианства на восток Европы. Появилась Киевская Русь, а с ней – новая трагедия в вольном обществе «ханифов».
Но правильно ли случившееся звать «трагедией»? Нет, конечно. Шел рост новой европейской культуры: плоды Великого переселения народов проходили жестокий отбор. То была не трагедия, а реальная жизнь во всей ее строгости. Восток и Запад проверяли друг друга на прочность. Без проверок в истории человечества не обходилось ни одно крупное начинание. Иначе не было бы прогресса. И уверенности в завтрашнем дне.
Кто побеждал? Вот в чем вопрос… Восток или Запад, усиленный Востоком? И было ли это победой?
Когда точно появилась Украина, не вполне ясно, видимо, как Великая Булгария, в IV веке, она до прихода сюда норманнов хранила в первозданной чистоте веру в Бога Небесного. Лежала в патриархальной тишине Дешт-и-Кипчака. Норманны пришли сюда по примеру католиков и православных греков, чтобы отрезать себе кусок пирога. Их приход расширил орбиту европейской политики.
Запад уверенно побеждал, он, усиленный тюрками, был сильнее.
Показательно, норманны в Киеве не встретили сопротивления. «Пришли, увидели и победили», киевляне сами открыли ворота, сами позволили взять себя голыми руками. Почему? Тут здравый смысл бессилен, ответа на «краеугольный» вопрос истории Киевской Руси в литературе вроде бы и нет.
