— Там никто не мог выжить, — сказала Айви. В голосе ее не улавливалось ни малейшего сожаления.
— «Черные Фемы» больше не существуют, они исчезли, — заметил Кливленд. — А вместе с ними — и нацистская карта, и «Евангелие от Генриха Льва».
— И Копье Судьбы, — добавил Чарли. — Не стоит об этом забывать.
Они направлялись на базу Ньюмайера. Август то и дело выглядывал в окно и наблюдал за тем, как клубы черного дыма поднимаются в небо, освещенные лучами заходящего солнца, что придавало им особенно зловещий вид. Памятник из пепла, воздвигнутый сотням погибших, в том числе и двум людям, которых он некогда считал друзьями, — доктору Ротшильду и Алексу Пирсону. Трудно представить, что их больше нет на свете. Еще труднее поверить, что в сердцах этих людей гнездилось такое зло. Что же произошло с ними? Как они могли пасть столь низко, докатиться до такого безумия? Август понимал: вряд ли он когда-нибудь получит ответы на эти вопросы.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они достигли базы. Возможность ночевки здесь даже не рассматривалась. Они не останутся ни на час, ни на минуту. Быстро погрузили свои пожитки в «Старлифтер», на котором сюда прилетели, Айви заняла пилотское кресло, и вскоре самолет взмыл в сумрак, унося с собой людей, мечтавших наконец оказаться дома.
Глава пятидесятая
— Отец!
— Да?
— У меня к тебе несколько вопросов, — сказал Август. — Ответишь на них?
Кливленд улыбнулся:
— Почему нет? Впереди еще целых двадцать четыре часа полета. Заняться все равно больше нечем.
— Я о «Евангелии от Генриха Льва», — сказал Август.
Кливленд нахмурился:
— А что, собственно, тебя беспокоит?
— Где книга?
— Где книга? — переспросил Кливленд. — Ты прекрасно знаешь где. Догорает во льду вместе с кучей трупов.
— Нет, это копия. А я имел в виду оригинал «Евангелия от Генриха Льва».
— Господи, мальчик мой, о чем это ты?
Август оглядел салон самолета. Кроме Айви, сидевшей за штурвалом, все остальные пассажиры крепко спали прямо на полу. Он снова обернулся к отцу.
— Первые подозрения закрались, когда ты прислал мне книгу по почте. И неважно, что, возможно, сделал ты это под давлением, попав в какую-то неприятную историю. Все равно не верится, что ты мог послать такую редчайшую и драгоценную книгу просто по почте.
— Но у меня не было выхода! Послать тебе книгу… это был единственный для меня способ благополучно выехать из Германии.
— Если загвоздка заключалась только в этом, я бы тебе поверил. И то вопрос.
— Но какие еще есть основания для выдвижения столь нелепых обвинений?
— Знаешь, в свое время я, как и ты, перевидал немало старинных книг. И в точности так же, как ты, обладал врожденной способностью верно угадывать возраст книги, вне зависимости от того, что говорил мне ее владелец. Сам знаешь, как это бывает. Человек пытается продать тебе книгу, уверяет, что ей не меньше ста лет, а на самом деле — пятьдесят.
— Да, такое со мной случалось неоднократно.
— Но ведь ты ни разу не дал себя провести, верно?
— Ну, разок, наверное, все же было.
— Когда? Назови хоть один раз.
— О… Думаю, все же был один раз в… гм… ну, в общем, наверное, вспомнил бы, если б постарался.
— Нет, не вспомнишь, даже и стараться не стоит, — заметил Август. — Потому как этого никогда не было, ни разу! Книга, которую ты мне прислал, была самым совершенным клоном «Евангелия от Генриха Льва», который мне только доводилось видеть, но все равно — подделка. Есть что-то такое в прикосновении к бумаге. В оттенке чернил. Не могу точно описать это словами, но всегда есть нечто подсказывающее мне — книга ненастоящая.
Кливленд насмешливо фыркнул:
— Так ты что же, опираешься лишь на чутье? Прости, сын, но на понт меня не взять; нужны более серьезные, материальные, что ли, доказательства.
— Да. Наверное. Но одними подозрениями тут не обойтись. Последнее веское подтверждение я получил на базе Ньюмайера, когда мы только приземлились в Антарктиде. Мы соображали, какая связь существует между книгой и картой, и использовали координаты карты, чтобы расшифровать коды в книге.
— Должен признать, блестящая была идея.
— Спасибо. У меня была сильная команда.
— А знаешь ли, каким образом…
— Послушай, отец…
— Что?
— Не пытайся сбить меня с толку.
— Ладно.
— Итак, как я уже говорил, мы использовали координаты, приведенные в карте. Затем с их помощью выделили ряд букв в книге. И получили первый код: AZJRPQMQKYSYU. Тебе этот код не кажется несколько странным?
— Да нет.
— Нет? — вскинул брови Август. — А как насчет буквы «J»?
— Ну… возможно, это был глиптический вариант. Ты об этом не подумал?
— Ни о каком таком варианте и речи быть не может, — ответил Август. — Это была буква «J», вне всяких сомнений. Сам видел, собственными глазами. Я еще тогда подумал: «Странно. Как это в книгу двенадцатого века затесалась буква времен постренессанса?» И тут вдруг до меня дошло. Книга не двенадцатого века, а двадцатого!
— Какая нелепость!
— Думаю, нацисты создали весьма искусную копию «Евангелия от Генриха Льва». Совершенную, за исключением одного. Они изменили несколько букв специально, чтобы соответствовали ключу карты. И действовали при этом осторожно. Это несоответствие можно было заметить только при ближайшем и самом внимательном рассмотрении.
— Да, наверное, я просто недоглядел. Пропустил, прохлопал.
— Прохлопал? Да все время своего пребывания в Германии ты изучал эту книгу. И чтобы не заметить такую существенную деталь? Ну если бы ты был неопытным антикваром, тогда еще простительно. Но ведь ты у нас профессионал. Возможно, самый лучший в мире. А это, в свою очередь, означает, что тебе известно, где в настоящее время находится оригинал «Евангелия от Генриха Льва».
— Понятия не имею, о чем это ты, — проворчал в ответ Кливленд.
Но от внимания Августа не укрылась искорка, вдруг блеснувшая в глазах отца, беглая, почти неразличимая, свидетельствующая о том, что он лукавит. Врет или же просто притворяется.
— Где книга?
— Если настоящий экземпляр «Евангелия от Генриха Льва» и существует, тогда, полагаю, он спрятан где-нибудь в надежном месте, в каком-нибудь сейфе, вдалеке от загребущих лап «Черных Фем» или какой-либо другой организации, страждущей завладеть этим сокровищем. — Он посмотрел сыну прямо в глаза. — В число этих страждущих входишь и ты, сын мой. А может, уже являешься тем владельцем?..
— Я?
— У тебя тоже далеко не безупречная репутация.
