— Прекрасная скульптура, — заметил Шинчжэ, сразу узнав руку китайского мастера. — Эпоха Юань?
— Нет, Сун, или даже чуть старше, — ответил Боржин, впечатленный вкусом и познаниями министра. — Большинство находящихся здесь старинных предметов датируются началом тринадцатого столетия, временем величайших завоеваний в истории Монголии. Мозаика на стене привезена из Самарканда, а резной пьедестал, на котором стоит скульптура, доставлена из Индии. Изготовлена примерно в тысяча двухсотом году. Вы тоже коллекционер?
— Неофициальный, — улыбнулся министр. — У меня есть довольно скромное собрание старинного фарфора эпохи династий Юань и Мин, но и только. Ваша коллекция меня очень впечатлила. Не часто встретишь в продаже предметы той поры.
— У меня есть знакомый дилер в Гонконге, специализирующийся на предметах старины, — пояснил Боржин, и взгляд его сразу потух.
В дальнем конце коридора, у дверей зала, группа ненадолго задержалась и прошла внутрь. Из огромных, во всю стену, окон открывался великолепный вид на горы, двор же практически не просматривался. Однако сейчас, из-за порывов сильного ветра, разносившего клубы пыли, нельзя было насладиться великолепной панорамой. Лишь иногда, когда ветер ненадолго утихал, гости могли видеть очертания необозримых степей. Боржин провел гостей мимо кожаных кресел и диванов к столу черного дерева, за которым все расселись.
Боржин сел напротив китайского министра, спиной к стене, увешанной старинным оружием. Здесь был целый арсенал, которого хватило бы на десяток средневековых воинов, — дротики и копья, мечи и сабли. Под самым потолком расположились ряды шлемов с косичками из конского волоса на остриях. Под ними висели разнообразные щиты. На длинной полке в центре стены лежали круглые глиняные предметы, по всем признакам — ручное зажигательное оружие, предшественник современных гранат. Над всем этим великолепием молчаливым стражем стояло чучело сокола с угрожающе распахнутыми крыльями, поднятой вверх головой и клювом, открытым, словно в предсмертном крике. Шинчжэ осмотрел доспехи и оружие, затем фигуру сокола и наконец перевел взгляд на владельца поместья, почувствовав невольную дрожь. Что-то в облике таинственного нефтяного магната напоминало ему хищную птицу. Во всяком случае, глаза его были гак же холодны и безжалостны. Шинчжэ показалось, что ему ничего не стоит сорвать со стены одно из копий и не задумываясь пронзить им собеседника. Слегка кивнув слуге, поставившему перед ним чашку с чаем, министр попытался стряхнуть с себя странное наваждение и сконцентрироваться на цели своего визита.
— Наше правительство получило ваше предложение о поставке в Китай крупных партий сырой нефти. Партийное руководство благодарит вас за столь шедрое предложение, но хотело бы знать о его источниках. Я прибыл сюда с целью удостовериться в легитимности предложения и обсудить условия оплаты, необходимые для заключения соглашения.
Боржин откинулся на спинку кресла и рассмеялся.
— Ну разумеется. Откуда у Монголии, тысячу лет остававшейся для Китая Немезидой, вдруг появилась нефть и желание помочь попавшему в беду южному соседу? С чего бы это в пыльной стране, где, кроме песка и гор, ничего не было, стране, заселенной, сточки зрения китайцев, сбродом, скотоводами, кочевниками и жалкими крестьянами, вдруг взялись природные ресурсы? Я вам охотно объясню. Вы сделали нас пленниками на нашей собственной земле. Вы и русские на многие десятилетия отгородили нас от остального мира. Мы стали изгоями, пустынниками. Монголия превратилась в клочок суши, не имеющий выхода к морю, в дикий край, забытый всеми, живущий вне времени и пространства. Боюсь, министр Шинчжэ, с прошлым навсегда покончено. Вы и не заметили, как Монголия стала богатой страной, не оценили перемен, вы их даже видеть не захотели. У вас был шанс, но вы им не воспользовались. Сейчас западные компании толкаются в очереди за правами на разработку наших месторождений, рвутся к нашей древесине. Они тоже опоздали — нашей нефти они не получат. Все работы мы провели своими силами, когда никому и в голову не приходило, что у нас есть нефть. И теперь все сливки снимем мы.
Он кивнул Татьяне, и та, достав со стоящего рядом бюро карту, развернула ее перед китайским министром. Края карты, дабы та не сворачивалась, Татьяна прижала резными нефритовыми фигурками, украшавшими центр стола.
Шинчжэ узнал карту Монголии. На ней, в юго-восточной части страны, был нарисован неправильной формы овал, похожий на амебу, утонувшую в дешевом мерло. Овал протянулся примерно на пятьдесят миль, его южная часть проходила вдоль границы Внутренней Монголии.
— Месторождение Темучин. Колоссальных размеров. По сравнению с ним ваше стареющее месторождение Дацин — жалкая плевательница, — сообщил Боржин, и министр Шинчжэ знал, что тот не ошибается: запасы некогда крупнейшего нефтяного поля подходили к концу. — Проведенные нами испытания указывают на потенциальные запасы в размере сорока миллиардов баррелей сырой нефти и пятидесяти триллионов кубических футов природного газа. Мы готовы поставлять вам миллион баррелей сырой нефти в сутки как минимум.
— Почему никто не знает о столь значительном открытии? — спросил Шинчжэ с оттенком скептицизма в голосе. — Мы никогда не слышали о такой находке, да еще вблизи наших границ.
Боржин хищно усмехнулся, обнажив длинные сверкающие зубы.
— Об этом месторождении вообще мало кто знает. Достаточно сказать, что и монгольскому правительству о нем ничего не известно. Иначе мне никогда бы не удалось приобрести в собственность весь район. Отдельные компании вели в Монголии незначительные и потому малоэффективные исследовательские работы по определению нашего нефтяного потенциала, но все они пропустили главное, сущее золотое дно, если хотите. — Улыбка его стала неожиданно покровительственно-мягкой. — На наших месторождениях нефть залегает на очень большой глубине, потому их попросту не увидели те, кто искал ее раньше. Однако мне не хотелось бы утомлять вас деталями. Достаточно будет сказать, что проведенные нами работы подтвердили наши изначальные догадки относительно объемов.
Шинчжэ тихо сидел, вслушиваясь в слова Боржина и одновременно рассматривая карту. Кровь схлынула с его лица, когда он понял, какими невиданными запасами нефти тот обладает. И ему ничего не оставалось делать, кроме как признать объективный факт. Затем внутри у него все похолодело от осознания того, что высокомерный интриган сомнительных моральных устоев диктует его стране свою волю. В этой партии Шинчжэ проигрывал, все козыри находились на руках у Боржина.
