– Подсознание. Именно оно отвечает за чувства и эмоции, на которых базируется счастье. А «нравится» здесь не при чем.
– То есть, фактически мы сами?
– Конечно, сами, но на подсознательном уровне. Никто не говорит мне – мол, я хочу попасть в такой-то день такого-то года. Я открываю коридор, а подсознание определяет место и время.
– А вы знаете, куда они переносятся?
– Конечно. Коридор-то открываю я.
– Ну, например?
– Например?.. – Полина задумалась, но ненадолго, – Андрей лежит в госпитале, и маршал Рокоссовский, тогда еще командующий фронтом, вручает ему орден Ленина; Люда ведет в первый класс сына, который потом пропал без вести на Волховском фронте. Тогда еще и муж ее жив – он несет ребенка на плечах… У Петьки совсем другое счастье – он везет из Германии грузовик американского жира. Потом в Москве, когда он начал торговать им, его ограбили и чуть не убили, но тогда он его только вез… Для меня, например, этот жир – мелочь, но я ничем не управляю. Если у человека ничего лучшего в жизни не было, я ничего не могу поделать.
– Скажите… – Оля закрыла глаза, решаясь произнести фразу, которая уже минут пять крутилась у нее в голове, – а меня вы можете опустить в «черную дыру»? Я, конечно, не старая и в моей жизни еще только будет тот главный миг счастья… я даже догадываюсь, как он будет выглядеть… я добьюсь его!.. Но ведь и сейчас в ней уже произошло многое. По крайней мере, я знаю два события, в которые мне хотелось бы вернуться. Мне просто интересно…
– Отчего ж нельзя? – Полина усмехнулась, – пока горит свеча, коридор открыт. Смотри на огонь и попытайся представить, что втягиваешься в него; связь между вами растет, ширится… ты постепенно утекаешь через узкий перешеек в свое прошлое… здесь тебя становится все меньше… – Полина замолчала, глядя на пустой стул, стоявший напротив. Возле него осталась только пузатая черная сумка и больше ничего.
– …Славик, ну, зачем нам это?..
Сидевший рядом паренек с большими ласковыми глазами держал Олину руку и настойчиво, но осторожно пытался переложить ее к себе на колено, чтоб создать иллюзию, будто она гладит его. Услышав вопрос, он замер, потом чуть отодвинулся, словно пытаясь взглянуть на происходящее со стороны.
– Как зачем? Что значит «зачем»?.. Я люблю тебя! Я жить без тебя не могу, понимаешь?
Оля еле заметно улыбнулась. Слова ей были приятны. Очень хотелось, чтоб он повторял их снова и снова, но сознание спокойно и аргументировано объясняло, что это всего лишь сладкая музыка, которая просто нравится и не более того. Улыбка исчезла с Олиного лица, и оно вновь сделалось серьезным, как всегда. Может быть, эта строгость и придавала ему своеобразный шарм, но как Славик ненавидел эту прекрасную маску!..
– Сам подумай, – сказала Оля, – мы только на первом курсе. На первом!.. Как мы с тобой сможем жить?
– Ну… мои родители будут помогать деньгами. У отца хороший бизнес.
– И ты хочешь, чтоб я строила свою жизнь в зависимости от настроений твоего отца? А вдруг он обидит меня? Тогда я не только перестану приходить к вам в гости – я не буду здороваться с ним на улице! И что? Он будет продолжать давать нам деньги?
Славик отпустил Олину руку, и она мгновенно вернулась к хозяйке, боязливо прижавшись к бедру.
– Не знаю, – Славик вздохнул, – но ведь женятся люди!.. Посмотри на Витьку с Таней.
– Я не хочу жить, как они! От подачки до подачки… к тому же, там еще Витька зарабатывает хоть какие-то деньги.
– Я тоже смогу! Оленька, я люблю тебя, понимаешь?..
– Понимаю. Но любовь, как бы это сказать… Любовь – это одно из многих чувств. Оно должно дополняться всеми остальными, иначе она очень быстро погибнет.
– Но это временные трудности! – воскликнул Славик, – если захотим, мы сумеем преодолеть их! Главное, я люблю тебя! – исчерпав запас обычных слов, он глубоко вздохнул; потом продолжил тихо, отдаваясь выстраданным образам, – Смерть Кощея на конце иглы. Игла в каменном сундуке. Смерть Кощея на конце стрелы в разящей жестокой руке. Но в новой сказке оживает он, скорчив мину бесстрастную – просто Кощей безнадежно влюблен в свою Василису Прекрасную. Меняются царевичи в сказках – счастливые смертные люди. Бессмертие очень тяжко, если тебя не любят. Вновь поединок, и рушатся стены, и Василиса уходит с другим; снова стрела пронзает тело, но надо выжить, чтоб долюбить! Непременно надо воскреснуть – может, что-то изменится вдруг, и белое платье наденет невеста, и примет кольцо из Кощеевых рук…
– Это ты сам написал? – заинтересовалась Оля.
– Да, – Славик опустил глаза, – это я тебе посвятил…
– Мне нравится, – Оля легко коснулась его руки, – честное слово, здорово, но дело-то не меняет. За это ж тебе не будут платить деньги.
– Почему? Если даже ты говоришь, что это здорово…
– Даже?!.. – возмутилась Оля, – то есть, ты хочешь сказать, даже такой «сухарь», как я…
– Нет, что ты, Оленька! – он схватил ее за плечи. Олино тело напряглось, не желая подчиняться ласке, – я совсем не это хотел сказать!.. Просто… просто…
– Вот видишь, – Оля засмеялась, – просто я, как всегда, права. И как ты можешь любить меня, такую? Тебе нужна девочка с восторженной ранимой душой.
– Мне нужна ты! Я люблю тебя!.. – он открыл рот, чтоб добавить еще что-то, но понял, что более емких слов подобрать не сможет.
– Славик, не обижайся, пожалуйста, – Оля наконец соизволила погладить его руку, и Славик замер, принимая эту скупую нежность, – как говорят, ты герой не моего романа…
– Но почему?! Объясни, и я стану таким, как ты хочешь!..
– Мы что, поменяемся местами? Ты станешь, типа, женщиной, а я мужчиной?
– Нет. Ты женщина, причем, очень красивая женщина!
– Я знаю, – сказала Оля спокойно, словно ей объясняли банальную истину, что у нее имеются две руки и две ноги, – Славик, я выйду замуж, курсе на третьем… может, даже, на четвертом. Не знаю еще за кого, но я должна попробовать, каково это, быть женой. В принципе, я все для этого умею – и стирать, и готовить, могу накрутить салатов на зиму, могу даже одна поклеить обои и положить плитку…
– А любить ты умеешь? – перебил Славик, понимая, что это последняя козырная карта, и если она будет бита расчетливым джокером, то игра закончена.
– Я никогда не пробовала, – честно призналась Оля, – слово, конечно, красивое…
Колода оказалась крапленой, и Славик вздохнул, поняв вдруг, что разговаривают они на разных языках и проще, пожалуй, выучить китайский…
– С черного неба сорвалась звезда, а я не успел загадать желанье. Я мог бы решить все навсегда и покончить с твоими глазами…
– Ты, наверное, хороший поэт, – бесцеремонно перебила Оля, – но, Славик, я не только не хочу за тебя замуж, но и не чувствую ничего такого…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
