Девочки радостно и благодарно прижмутся к ней во сне. От волос и от рук Оксаны пахнет свежей хвоей, лесными орехами.
— А и славно ж в лесу, доченьки! Месяц все кусточки раздвигает… роса землю моет, — зевая, скажет Оксана.
И слышится в её голосе такой глубокий покой, будто нет и не было вокруг страшного врага, а шла она и любовалась светлой ночью в лесу.
А утром Оксана уже расхаживает по селу. Деловито, по-хозяйски оглядывает она поломанные плетни, смятые огороды. Заходит в хаты, останавливается на улице с бабами, а на гитлеровцев даже не глядит, словно не замечает, что они толкутся по всему селу.
Один раз высокий эсэсовец с перевязанной головой и мутно-зелёными глазами, подозрительно глядевший из-под белой повязки, злобным окриком остановил Оксану. Она медленно повернулась к нему, поглядела спокойно и строго в его глаза.
— До хаты! До хаты! Вэг! — размахивая автоматом, закричал эсэсовец, принимая Оксану за местную колхозницу. Ударить её он почему-то не решился. — Вэг! Твоя хата где есть?
— Все мои — твоих нету, — презрительно улыбнулась Оксана, заходя в первый попавшийся двор.
Эсэсовец поглядел ей вслед и ушёл. Спокойствие Оксаны спасало её от фашистов.
Много таинственных дел переделает за день Оксана, а к вечеру, приласкав девочек, уйдёт, сказав своё обычное:
— Пойду пока…
Сейчас, подоив коров, Оксана аккуратно обвязывает полотенцем ведро и долго стоит с девочками.
— Найдём, где учиться. Без учёбы не будете, — твёрдо говорит она. — Фашисты тут не хозяева. Хозяева — мы!
— Хозяева — мы! — гордо повторяют девочки, глядя ей вслед.
Глава 45
БУДЕМ В ШКОЛЕ!
Как-то утром в село Макаровку пришла дорогая гостья — учительница из Ярыжек. Пришла она в украинской вышитой рубашке и синей юбке, отороченной белой тесьмой. Под платком были сложены веночком косы, как носят украинские девчата. Мирониха узнала Марину Ивановну, обрадовалась и испугалась:
— Голубка моя, чего ж вы пришли? Вас же всё село знает!
Учительница скинула платок, улыбнулась. На щеке её, около уха, темнело родимое пятнышко.
— Ай, ай, ай! Вы ж приметная, вас люди на всех собраниях видели, комсомольскую бригаду вашу помнят. Упаси бог, выдаст кто… Лучше бы кто другой пришёл, — прикрывая дверь, зашептала Мирониха.
— Некому больше… А время не ждёт, — кратко объяснила учительница. — В Ярыжки мне нельзя, это верно. Там нас с Коноплянко по всем дворам ищут.
Валя, войдя со двора в хату, ахнула, покраснела от волнения и, встретившись взглядом с серыми лучистыми глазами гостьи, радостно бросилась к ней:
— Вы… вы учительница из Ярыжек?
Марина Ивановна, ласково смеясь, шепнула ей на ухо:
— Я из Ярыжек. Но этого никто не должен знать. Меня зовут Ганна. Я вместо тёти Оксаны пришла.
Валя сложила на груди руки.
— А я думала… Мы так хотим учиться! — горячо сказала она. — Уже сентябрь скоро!
Марина Ивановна притянула к себе девочку и тихонько сказала:
— Сейчас это очень трудно, но я поговорю об этом с кем нужно. Может быть, нам удастся что-нибудь придумать… Я приду к вам первого сентября. А пока давай запишем всех ребят в Макаровке. Ты будешь моей помощницей, хорошо?
Когда пришли Нюра и Лида, Марина Ивановна сидела за столом и вместе с Валей составляла список всех ребят школьного возраста в селе Макаровке.
— Вот, Валечка, тебе список. Завтра же обойди все семьи и запиши ребят, которые будут учиться, — говорила учительница.
Лида и Нюра от неожиданности не могли вымолвить ни слова.
— Марина Иван… тётя Ганна, вот ещё наши девочки! Они отличницы, они будут хорошо учиться! А Зорина звеньевая! — радостно представила их учительнице Валя.
— Вот и хорошо! Значит, все на местах, — пошутила учительница.
— Вы будете нас учить? — не веря своим ушам, спросила Нюра.
— У нас будут звенья? И пионерские отряды? И сборы? Как раньше? — спрашивала Лида Зорина.
— Всё, всё будет! Конечно, это не так скоро — мы должны быть очень осторожными.
Марина Ивановна долго говорила с девочками, потом вынула из сумки пачку тетрадок и дала их Вале:
— Вот раздай тем ребятам, которые будут учиться в школе. Пусть напишут своё имя, фамилию. А я приду ещё — тогда поговорим.
Валя осторожно взяла в руки тетрадки. Пальцы её нежно коснулись знакомых чистых страниц.
Подруги окружили Валю, трогали синие обложки, считали листочки.
— Такие же, как в Москве! Лида! Такие же! Смотрите!
— Возьмите и себе по тетрадке. Потом я принесу ещё, — пообещала учительница.
Маруське, Миронихиной дочке, тоже дали тетрадку.
Девочки сейчас же сели за стол надписывать свои фамилии.
— Школа будет! Школа будет! — ликовали они.
Марина Ивановна отошла с Миронихой и долго о чём-то шепталась с ней. Учительница говорила решительно и твёрдо, Мирониха в чём-то сомневалась, качала головой. Один раз даже быстрая слеза пробежала по её щеке, подбородок дрогнул.
— …Жизнь свою вы для людей не жалеете! Лютуют у нас эсэсовцы. Сохрани бог, предатель какой найдётся, — люди вас в лицо знают. Опасно вам…
— Каждому опасно, — просто отвечала Марина Ивановна, — не я одна.
Они говорили долго. Потом учительница достала из коричневой сумочки бумажку — на ней
