Кхмерский проводник, видавший виды мужчина, которому уже перевалило за пятьдесят, торопил их. Чая нетерпеливо дергала сестру за юбку. Асалу было очевидно, что Воисанна оказалась между двух огней. В такие моменты человеку может помочь принять решение страх. Чтобы напугать Воисанну, Асал наклонился вплотную к ее уху и прошептал так, чтобы никто другой его слышать не мог:
— Если нас поймают, твоя сестра будет испытывать невыносимые муки.
Она взглянула на него и кивнула:
— Мы должны идти.
— Вы идите. А я побуду здесь еще немного, поскольку ты дала клятву, и потом пойду за вами.
— Нет, мы должны держаться все вместе. Я не хочу оставлять тебя здесь. Только не сейчас…
Он прижал палец к ее губам.
— Я буду идти по тропе быстрее, чем вы. Я могу еще немного подождать. А потом догоню вас.
— Но…
— Клятва, данная ей, важна для тебя. Ты сама мне об этом говорила. И ты не должна нарушать ее из-за того, что у меня на сердце неспокойно.
— Асал, пожалуйста, пойдем с нами! Прошу тебя! Ты не должен мне ничего доказывать. Абсолютно ничего.
— Если мы убежим, а ее поймают, Индраварман сдерет с нее живой кожу. Позволь мне остаться, а затем я найду вас, с нею или без нее.
Она покачала головой, но тут ее потянули за собой сестра и проводник. Высвободившись, она обняла его, поцеловала в губы, потом в щеку, прижимаясь к нему как можно крепче. Она говорила ему о своей любви, и он улыбался ее словам, которые перекликались с тем, что творилось у него в сердце. Проводник еще раз описал намеченный им маршрут, сказал ему, что будет оставлять в качестве знаков для него дважды надорванные листья. Асал поблагодарил его, пообещал вскоре догнать их и поцеловал Воисанне руку.
— А теперь беги, моя госпожа. Беги быстро, я знаю, как ты умеешь это делать.
Она хотела ответить, но ее уже оторвали от него. Ее лицо было мокрым от слез, и ему мучительно хотелось губами осушать эту влагу. Но он только улыбнулся и помахал на прощанье рукой, глядя, как они исчезают в джунглях.
Как только они ушли, он обнажил саблю и стал вглядываться в водную гладь. Он будет ждать, пока луна не достигнет высшей точки. А затем тоже убежит. Он будет бежать, не оглядываясь. Но, пока этот момент не настал, он будет ждать, потому что понимает, как важна для нее данная клятва. Ему очень хотелось, чтобы Воисанна сдержала свое слово. К тому же, если Тида придет сюда, когда они уйдут, а ее потом поймают, крики ее будут слышны во всем Ангкоре. Ее мучения были бы на его совести и на совести Воисанны, и им было бы тяжело жить дальше с таким бременем.
Оставшись один, Асал лучше чувствовал ночь. Ветерок шелестел увядшими листьями на умирающем дереве. Земля под ногами была влажная. С неба лился слабый свет луны, поднявшейся уже высоко. Асал, как и много раз до этого, вглядывался в ее странные черты, которые ночью были четко видны. Луна казалась молодой, но одновременно и очень старой; сильной и в то же время немощной.
Подняв руку, Асал прикоснулся к камешку, который подарила ему Воисанна. Он поцеловал нефрит, представляя, как она обматывала его серебряной проволокой. С тех пор как умерли его родители, никто, кроме Воисанны, не оказывал ему знаков внимания, и ему вдруг захотелось быть рядом с нею. В этой жизни, полной неопределенностей, он был уверен только в одном — что должен находиться возле нее и наслаждаться красотой ее лица и души.
На той стороне рва возникла какая-то тень. Асал прищурился, раздумывая, не играет ли с ним злую шутку его воображение. Или же это все-таки появилась Тида? Тогда она переплывет ров и они смогут убежать вместе.
Луну заслонило облако, и стало совсем темно. Асал всматривался в воды рва. Ему показалось, что он услышал всплеск. Он хотел окликнуть Тиду, но боялся шуметь. Он сжался под ветками и до побеления костяшек пальцев вцепился в рукоятку сабли. Где-то залаяла собака.
Берег рва находился примерно в пятидесяти шагах, и Асал разглядел там выбравшуюся из воды фигуру. Только человек этот был не стройным и изящным, как Тида, а широкоплечим, и в руках у него, похоже, было копье. Вскоре появилась еще одна тень и еще одна. В этот момент Асал уже осознал, что их предали. Он развернулся, намереваясь бежать, но тут вдруг понял, что только приведет преследователей к женщинам, которых он любит. Он мог бы побежать в противоположную сторону, а вот эти люди, скорее всего, выберут северное направление, в каком он, по их мнению, и должен был бы уйти. Они могли найти Воисанну. И пока такая вероятность существовала, Асал не мог никуда бежать. Он должен был убить этих людей.
На берегу появлялись новые тени. Теперь их было восемь, двигались они как воины, пригнувшись, готовые к атаке. У каждого были щит и копье. Растянувшись в цепь, они подкрадывались к дереву, и Асал думал, скольких из них он сможет застать врасплох, прежде чем остальные накинутся на него. Он снова поцеловал кусочек нефрита на шее, а потом попросил богов дать ему силу, чтобы сабля его в эту ночь стала несокрушимым оружием. Он обязательно должен быть грозным и внушающим ужас, иначе он больше никогда не увидит Воисанну. При мысли об этом грудь его стала взволнованно вздыматься, и он постарался сосредоточить свое внимание на приближающихся людях, высматривая самого крепкого из них, человека, которого было бы труднее всего победить в открытом бою, и поэтому нужно было напасть на него неожиданно и постараться убить.
Асал выбрал такого человека — громадного и мускулистого здоровяка, несшего толстое копье. Воин приблизился к укрытию Асала, и тот молча взмахнул саблей, раздвинув тонкие ветви, и зарычал, когда клинок вошел его соотечественнику в бок, застряв в костях. Асал отпустил рукоятку сабли и подхватил копье умирающего. Он ткнул им в грудь следующему нападавшему, отразил удар щитом и закрутился на месте, действуя копьем, как секирой, чтобы держать противника на расстоянии. Один из чамов издал воинственный клич и бросился на Асала. Тот быстро пригнулся и, подняв щит над собой, подбросил соперника вверх. Человек закричал, приземлившись на сломанную ветку, проткнувшую ему бедро, но Асалу некогда было смотреть, что с ним происходит. Он ринулся вперед, надеясь застать врасплох следующих двух чамов. Вероятно, боги услышали его просьбу, потому что он ощущал себя невероятно сильным; делая выпады копьем, он ударил ближайшего к нему воина краем щита в лицо и сломал ему нос, отчего тот кубарем покатился по земле. Асал быстро развернулся, зная, что осталось еще четверо нападавших. Что-то ударило его сбоку по голове. Колени его подогнулись, но он не упал. Кровь заливала ему глаза, он отчаянно делал выпады копьем, стараясь драться со своими врагами до того, как они окружат его и сомнут.
Он убил еще одного воина, но тут из воды стали появляться новые чамы, их было очень много, они возникали как мрачные тени из подземного царства. Он уже не видел, как они подошли, но почувствовал, что его сбили с ног древками копий и стали осыпать ударами; мир вокруг него закружился, и он упал на колени. Асал выронил свое оружие и пытался закрыться щитом, но нападавшие уже били его со всех сторон ногами, кулаками и локтями, жестоко и беспощадно, барабаня по нему, как капли ливня бьют по беззащитному листу в сезон муссонов.
Он успел подумать о Воисанне. Беги, моя госпожа, беги!
А затем его поглотила тьма.
Глава 8
Прости
Они всю ночь торопливо шли через джунгли, двигаясь сначала при свете луны, а когда она скрылась за горизонтом, освещали тропу факелами. Их кхмерский проводник поддерживал приемлемую для женщин, но постоянную скорость, через каждые две сотни шагов делая паузу, чтобы в двух местах надорвать приметный лист. На каждой развилке тропы он оставлял знак, который должен был привести Асала к ним. Хотя Воисанна несколько раз просила его подождать Асала, проводник оставался непреклонен, заверяя ее, что все будет хорошо, что Асал скоро догонит их.
Однако было уже утро, а Асал все не появлялся. Воисанна старалась быть сильной ради своей сестры, но это давалось ей все труднее. Она чувствовала себя так, будто бросила его, и ее переполняли чувство вины, тревога и отчаяние. Машинально переставляя грязные и исцарапанные ноги, она жалела, что время нельзя повернуть вспять. Они должны были или вместе уйти, или вместе остаться. Если бы не Чая, Воисанна осталась бы с ним, но спасти младшую сестренку было важнее.
Хотя день только начинался, уже было жарко. Пот струйками сбегал по спине Воисанны и затекал под юбку. К счастью, по пути им попадалось множество ручьев, и они часто останавливались, чтобы освежиться. Пока Воисанна и Чая пили и торопливо обмывались, проводник залезал на дерево и смотрел на юг. До сих пор он не увидел ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство. Но и Асала тоже видно не было, и всякий раз, когда он спускался без хороших новостей, Воисанна, потупив взгляд, надолго затихала.
